Сергей Качуренко - Восьмая поправка

– Вот для этого и нужен Элвис. Он связан с музейным делом и антиквариатом, а значит и разбирается в этнографии. В общем, поедем, как Шурик из «Кавказской пленницы» изучать местные обычаи и тосты. И сами успеем хоть немного подготовиться с помощью интернета. У нас еще целые сутки впереди.

– Тогда пусть твой Элвис и ослика достанет, – пошутила Оля. – Ну, как у Шурика. А если серьезно, то мне больше интересно, чем страшно. Хотя, какой интерес заглядывать в ящик Пандоры?

Утро следующего дня началось с приятных ощущений. Лично для меня. Потому что выдалось пасмурным и дождливым, а самое главное, прохладным. Наконец-то жара, изматывавшая на протяжении последних десяти дней, отступила. Порывистый западный ветер раскачивал кроны тополей за окнами, а размеренная барабанная дробь дождевых капель по подоконнику настраивала на продолжение сна. Потягиваясь в кровати, с удовлетворением наблюдал эту картину за окном, но разлеживаться было некогда.

Оля еще спала, отвернувшись к стене. Я же тихонько сполз на пол и, прихватив оба мобильных телефона, отправился на лоджию. Сегодняшний день был расписан буквально по минутам.

Перекинувшись стандартными утренними фразами с тещей, готовившей на кухне завтрак, уединился в своем «штабе» и поочередно связался с «крышами». Но первым делом по новому каналу связи передал сообщение Волощуку о том, что собираюсь выйти с ним на видео контакт из кабинета Жукова. С помощью «старого» телефона связался с самим Жуковым и договорился о встрече на 10.00.

Следующим был Везовский. С ним быстро пришли к соглашению совместно отобедать в 13.00 все в том же кафе «У Швейка». На этом утренняя планерка закончилась. Оставалось связаться с Деревянко, чтобы утрясти последние детали поездки на Свитязь, но с Васей мы условились созвониться ближе к вечеру.

– Давайте ка завтракать, – послышался громкий голос тещи из кухни. – Дочь моя, поднимайся! Хватит валяться.

– Ну, дайте же человеку спокойно поспать в родительском доме! – отвечал ей приглушенный одеялом голос жены. – Никакой личной жизни.

Но деваться некуда. Вместо чашки кофе с бутербродом пришлось полноценно позавтракать. А разве можно было устоять перед поджаристыми дерунами со сметаной и молочной рисовой кашей?

За столом Оля рассказала родителям о предстоящей поездке – мол, друзья пригласили отдохнуть в шикарных условиях, поэтому отказываться глупо. Тесть, как обычно промолчал, а теща для порядка поворчала. Но потом взяла с нас слово долго там не засиживаться, а после возвращения погостить у них еще несколько дней. Пообещала собрать нас в поездку: снабдить продовольствием, медикаментами и теплыми вещами. Мы, не пререкаясь, выслушали наставления, радуясь, что обошлось без непонимания и обид.

Сразу после завтрака отправился по намеченным делам, поручив Оле и дальше наводить мосты дружбы с родителями, а заодно объяснить причину моего ухода из дому практически на целый день.

Согласно договоренности, я вошел в небольшой, но уютный кабинет майора Жукова без пяти минут десять. Игорь Сергеевич оказался совсем еще молодым человеком – невысокого роста, сбитый широкоплечий блондин с короткой спортивной стрижкой. Навскидку начальнику отдела Луцкого УБОП было не более тридцати лет. Открытое лицо правильной овальной формы, чуть раскосые карие глаза, прямой нос и припухлые губы – все это в целом создавало облик молодого оперативника уверенно и жизнерадостно продвигающегося по служебной лестнице. Одет по-летнему: светлая рубашка с короткими рукавами, легкие брюки и кожаные сандалии. Что-то напоминало в нем одесского следователя Панфилова. Сбоку на брючном ремне – кожаная оперативная кобура, из которой выглядывала рукоять плоского пистолета неизвестной мне марки. Говорил Жуков на чистом русском языке без малейшего акцента, но когда в кабинете раздался звонок городского телефона, то сняв трубку, он без труда перешел на украинский язык.

Умело обращаясь с «яблочным» планшетом последней модификации, Игорь быстро наладил видеосвязь с кабинетом киевского патрона, после чего на экране появилось улыбающееся лицо Александра Вадимовича.

– Привет, пан полковник, – помахал мне рукой Волощук. – Вижу по лицу, что «наживку заглотил». Давай, докладывай все по порядку.

Пока рассказывал, Саша старался внимательно слушать и одновременно конспектировать мой доклад в блокнот. Когда же закончил – он какое-то время просматривал записи, а потом, приблизив лицо к экрану сказал:

– Ох, не нравится мне ваша затея. Может отозвать тебя и поручить дальнейшую проверку Жукову? А если с вами что случиться?

– Все будет нормально. «Легенду» мы сейчас готовим. Потом я тебе на утверждение ее предоставлю. Кстати, как там Юрко?

– Выздоравливает. Еще дней десять и «больничка» для него закончится. Потом организуем санаторий.

– А что по стрельбе?

– Кое-что есть. Мы все оказались правы – это не простые гопники. Одну гильзу мои «орлы» все же нашли. И пулю из дерева выковыряли. Пистолетики-то оказались модненькие. «Глок» и «Дир Ган».

– Чего сказал? – я склонился к экрану и, дурачась, приложил к уху ладонь.

– Тебе все шуточки, – покачал головой Саша, но потом растолковал. – Ну, австрийский «Глок-17» ты, наверное, знаешь. А «Дир Ган» – это американский шпионский «ствол» времен холодной войны. Типа «Либерэйтора»… а ладно – не будем лезть в дебри. Короче, «машинка» практически вечная и дорогая. А еще во время стрельбы в том дворе видели черный джип.

– А может, «Хаммер»? – уточнил я, и почувствовал неприятный прокол в сердце.

– Видите ли, бамбино. Может то был и «Хаммер». Вот только свидетель – бабуся лет под девяносто. На балконе сидела, вдыхала ночной воздух. Услышала возню во дворе, потом хлопки. Увидела, как отъезжает большая черная машина. Это всё.

– А по делу Никифорыча новости есть?

– Все материалы в генпрокуратуре, – Саша указал на распечатку, лежавшую перед ним на столе. – Вот, передал мой человек оттуда. Это выписка из учетной карточки на возбужденное дело. Есть статьи о злоупотреблении властью, о превышении служебных полномочий и служебный подлог. Но самое смешное, что дело возбудили не по обвинению Брута. Представляешь, только по факту выявленных нарушений в какой-то «липовой» организации. Цитирую: «ввиду многочисленных злоупотреблений со стороны руководителей общественного правозащитного фонда «Зирка».

– Бред какой-то. И при чем здесь Брут?

– Мало того, – продолжал Саша. – Я такой организации ни по одним учетам не нашел. Сейчас дело готовят к прекращению, мотивируя недостаточностью улик. Об аресте Брута там вообще нет ни слова – и я этого так не оставлю. Человек умер в СИЗО, а эти сволочи хотят все замылить. О причастности ко всему этому Штейна пока неизвестно, но мой человек из генпрокуратуры этого не исключает. Он сказал: «Шурик – еще та сволочь».