Леонид Амстиславский - По моему хотению. Сборник детективов

На вопрос нашего корреспондента о том, как удалось ему, немолодому уже человеку, справиться с вооруженным громилой, г-н ******** ответил:

– Силой духа! Главное – не показать, что ты боишься, не дать страху овладеть тобой. Пусть бандиты боятся честных людей, а не наоборот!

В этой истории много странного. По словам полиции, они получили звонок от потерпевшего, который сообщил, что на него совершено вооруженное нападение, но ему удалось обезоружить и связать преступника. Приехавшие полицейские обнаружили ранее неоднократно судимого Дэна Роула, связанного его собственным брючным ремнем и лежащего головой вниз на газоне рядом с подъездом потерпевшего.

Не дожидаясь вопросов полиции, Дэн Роул признал факт нападения с целью грабежа и попросил немедленно его арестовать. Услышав о предложении потерпевшему проехать вместе с нападавшим в полицейский участок для составления протокола, нападавший забился в истерике и потерял сознание. В бессознательном состоянии Дэн Роул был доставлен в полицейский участок.

У полиции, как и у нашего корреспондента, вызывает недоумение, каким образом потерпевший без посторонней помощи смог не только обезоружить преступника, но и внушить ему такой ужас…»

«…Да, это серьезный прокол», – подумал я и зашвырнул «конкурирующую прессу» в мусорную корзину. Мой коллега, специализирующийся в криминальных делах, как всегда, подхватил происшествие «с пылу с жару» и, надо отдать ему должное, довольно точно уловил все нюансы. Какого черта мне понадобилось вызывать полицию?! Этот чудак на букву «М» и без полиции обходил бы мой район за десяток миль.

Когда он уперся пистолетом мне между лопаток и потребовал мой «вайлет», меня охватил, нет, не страх, а холодный ужас. Я чувствовал нарастающее давление дула у себя между лопаток, представил, как он нажимает курок, как пуля прошивает мне позвоночник.

Видимо, мои ощущения передались ему. Он резко повернулся и наставил свою пушку в никуда. Именно в этот момент я ткнул ему пальцем в спину и заорал, что это «Узи» – первое, что пришло мне в голову. Что сейчас сделаю из него решето. Велел поднять руки. Легко забрал его пушку и заставил расстегнуть штаны и вытащить ремень.

– Слушай, ты, ублюдок, – прошипел я ему в спину, – со мной здесь еще три человека, которые держат тебя на мушке. Только дернись, и они отстрелят тебе яйца! Руки назад!

Он был послушен, как хорошо воспитанная десятилетняя девочка. Скрестил руки за спиной. Связать его было делом пары секунд. Потом я повернул его на спину, нагнулся к нему и, глядя в глаза, прошептал со всей убедительностью, на которую был способен:

– Ты боишься меня! Ты боишься меня больше всего на свете! Если я еще раз увижу твою рожу, я спущу с тебя твою поганую шкуру живьем! Ты веришь мне?

ТЫ ВЕРИШЬ МНЕ!

Он был практически без сознания от страха, и все норовил спрятать лицо… Ну да, я же сказал, что «если еще раз увижу твою рожу»… Вот он ее и прятал. Все понял буквально…

Куда мне было его девать? Оставить валяться на улице? Вот я и вызвал полицию… Остальное описал Грантов в своей заметке.

Казалось бы, что мне еще надо? Из своего более чем скромного существования я непонятным, чудесным образом перенесся в принципиально новое состояние всесильности и вседоступности. Фу, какая пошлятина и банальность. За одну подобную фразу, если бы я переложил ее на бумагу, меня следовало бы гнать поганой метлой из любой газеты. Но что мне делать сейчас, когда вся эта фантастика стала для меня реальностью? Как всем этим воспользоваться, «чтобы не было больно за бесцельно потраченные…» Кстати, о потраченных… На мой счет аккуратно пришли деньги из Москвы. Ровно 15 тысяч.

Дома все прошло именно так, как я предполагал, – показал контракт на «аналитический обзор политической ситуации» и перевод аванса в 15 штук. Жена была в полном отпаде, и мы сразу же заказали себе на лето что-то вроде круиза на одном из суперлайнеров. Мы даже раскупорили бутылочку «Хванчквары» и с удовольствием обмыли мои будущие гонорары.

Последующие несколько дней прошли без всяких событий, кроме одного, о котором мне не хочется говорить…

Но если быть честным, то уж до конца…

Замечания на полях рукописи. Написано мелким разборчивым почерком. Автор замечаний неизвестен.

(Здесь не совсем понятно, какой именно работой он занялся, так как его «привычная работа», по всей видимости, была совсем не «мирной». Получается, что ДПА привлекло его к работе диверсионной. Это-то мирное движение в мирное, невоенное время! Уточнить…)

Видимо, «уточнение» имело выраженный силовой характер, так как из рукописи вырвано достаточно большое количество листов. Скорее всего, «хлебник», со слов Грутова, описывал методы допроса, которым его подвергали.

Вновь на допрос Грутова вызвали уже под вечер…

«Ну, пошло-поехало», – подумал он про себя, шагая по коридору в сопровождении вертухая.

Заставил себя забыть про боль в ребрах. Сконцентрировался. Приготовился к новым побоям, а главное – к унижению. Но ошибся! В кабинете сидели двое. Одного, того, которого приложил при аресте, узнал сразу, другого, выглядевшего постарше и посолиднее, – видел впервые.

Пригласив Грутова сесть, незнакомец вежливо представился:

– Старший следователь по особо важным делам прокуратуры Московской области, полковник юстиции Перцев. Ну, как, побеседуем?

– О чем? – вопросом на вопрос ответил Грутов.

Доверительным тоном Перцев продолжил:

– Вы расскажете мне все откровенно о совершенном преступлении, а я, со своей стороны, обещаю вам быстрое и объективное разбирательство. И минимум срока…

– А минимум – это сколько?

– Минимум – десять, максимум – пятнадцать. Но и это не предел… При активной помощи следствию, раскаянии и т. п. можно будет ходатайствовать о сроке ниже низшего предела… Можно пятью-шестью годами отделаться… Это при должном поведении и взаимопонимании, – добавил Перцев, – а в лучшем случае…

– А может быть еще и худший? – заинтересованно спросил Грутов.

– Разумеется. Всякие отягчающие вину обстоятельства, дополнительные статьи, например, наркотики, незарегистрированное оружие. Да мало ли что еще можно накрутить! Все, – усмехнулся он, – в наших руках. Поэтому предлагаю как полковник полковнику. Честно, откровенно и, главное, быстро покончить со всем этим делом.

– Мы разные полковники! Вы – юстиция, это – чисто формальное звание, а я – Армия, это – вес!

– Ничего, сочтемся славою, – обиделся на такое разграничение Перцев. И еще раз спросил: «Так что, будем протоколировать?»