kassyi - БЖД

Сначала-то все было просто прекрасно. Сделав подробные, уже с шарнирами, эскизы тела и головы, я споро принялась за изготовление «болванок» из пенопласта и фольги. Их затем предстояло вчерновую облепить папье-маше, высушить, разрезать детали на половины, вынув «начинку», и снова склеить по боковым швам. Уже на основе полых деталей туловища, черепа, рук и ног нужно было создавать сначала анатомически правильную фигуру мужчины, а потом и образ с фотографии.

Бумажную смесь для лепки я делаю для шарнирок сама, не пользуясь покупными массами. Я использую старинный рецепт папье-маше, но с некоторыми хитростями и добавками. Они делают затвердевшую массу очень прочной, непромокаемой и практически вечной, особенно если грамотно провести финальную обработку: шлифовку, покраску и лакировку. Так и быть, немного приоткрою завесу тайны. В своем рецепте я заменила простую воду, в которой размачивают бумагу, на отвары трав с добавлением кое-каких ароматических масел и.. еще кое-чего, не скажу. Клейстер тоже варю по собственному рецепту. И в тщательно выверенных пропорциях добавляю смолотые в мельчайшую пыль опилки (определенных пород дерева), тальк, льняное масло, специально подготовленную олифу и, опять-таки, еще кое-что. Цвет массы на этом этапе можно подкорректировать с помощью растертой в порошок пастели, добиваясь нужного оттенка. Еще я добавляю пропущенные через кофемолку травы и сухоцветы, каждый раз разные. Они придают застывшему папье-маше и, следовательно, кукле, более живой и естественный вид и приятный аромат. На этот раз, почесав в затылке, я всыпала в таз с мокрой бумагой смесь полыни, зверобоя, календулы и лепестков льна. Вымесила «тесто» и по-быстрому высушила в микроволновке махонький кусочек, чтобы оценить цвет. Вот тут-то и начались сложности.

Цвет мне не понравился. Он категорически не подходил для кукела. Вообще не вписывался. Вздыхая, я принялась «играть» с добавками, после каждого пробного замеса высушивая кусочек массы. Все было не то! После того, как на подоконнике образовалась целая шеренга забракованных бумажных шариков, а уставшие руки заныли, я звучно прокляла все на свете и решила начать «замес» заново, с другими ингредиентами. Но тут мне на глаза попалась банка с остатками чая с чабрецом. Я очень люблю его терпкий, насыщенный запах и диковатый вкус, напоминающий о лесе, лугах и бескрайних просторах. Решив, что хуже уже не будет, я лихо всыпала содержимое банки в таз, снова вымесила, и, твердо решив оставить это «тесто» до лучших времен, просто на всякий случай высушила последний пробный кусочек. Цвет был именно тот. Тютелька в тютельку то, что надо. Как говорится, ни убавить, ни прибавить. Радостно облепив «болванки» жидкой массой, я кинула их сушиться в духовку и побыстрее, чтобы не застыло, убрала оставшееся папье-маше в герметичный контейнер, а его – в холодильник. И на этом моя удача иссякла.

Следующие три недели я воевала с куклой, а кукел воевал со мной. Несмотря на отдельные победы, например, на очень хорошо получившиеся предплечья, шею и нижнюю часть лица, кампанию в целом я проигрывала. Лампочки лопались, инструменты пропадали, коробки с бусинами самостийно летали по комнате, превращая бардак в запредельный бардак. Вырезая скальпелем шарнироприемник в торсе непослушной куклы, я ухитрилась пропороть себе левую ладонь чуть ли не до кости, залив весь стол кровищей, капли которой попали и на кукольную «расчлененку».

Голодные заброшенные кошки кругами бродили по коридору и мрачно завывали дурными голосами, в животе у меня бурчало и булькало, а за окном стремительно темнело – дни уже стали по-осеннему короткими, сентябрьское равноденствие готовилось разменять остатки лета на первые весточки зимы. Нет, так не пойдет, решила я, глядя в зеркало, из которого на меня угрюмо таращилась худая, как скелет, узколицая встрепанная вампирша с красными опухшими зенками. Надо выкарабкиваться!

Уличные фонари разгорались все ярче. Но чем больше света, тем глубже и насыщеннее тени… Желтый лист танцевал, кокетничал в световом столбе, то резко блистал золотом, то тускло отливал серебром… Неожиданно лист вздрогнул и закрутился, словно рыба, попавшая в невидимую сеть. Он метался, бился, пытался вырваться – но все было бесполезно, призрачная ловушка держала крепко. Вместо парчового резного красавца на асфальт беззвучно опустилась бледно-серая изгрызенная дерюга. За одно мгновение лист иссох и сгнил, словно всю зиму пролежал под слоями льда и снега, высосавшими из него все соки…

В окне первого этажа за печальной судьбой осеннего листа внимательно наблюдали зоркие кошачьи глаза. Только они и могли уловить едва заметное шевеление в темноте. Даже не тень еще, а тень тени, слабый отзвук былой и грядущей тьмы, жадной, проголодавшейся, не побрезговавшей даже такой неподходящей пищей, как падающий лист… Кошка, не мигая, уставилась в оживший сумрак. «Ты всего лишь маленькая злобная крыса, и я без труда могу поймать тебя. Убирайся!», – тень тени съежилась, когда до нее докатилась волна кошачьей ярости и презрения. Сгусток мрака истончился, задрожал… Исчез… Кошка довольно потянулась, почесала огрызок уха, мягко спрыгнула с подоконника и направилась на кухню, где ее спасительница и хозяйка тоже пыталась прогнать тени…

Ничто было в бешенстве. Ничто неистовствовало. Бесилось настолько, насколько могло испытывать эмоции существо, лишенное не только плоти, но и духа. Оно подобралось так близко, так близко! Но девчонка оказалась сильнее… Чуть-чуть сильнее, чуть-чуть умнее… Еще и проклятые кошки некстати вспомнили о своем предназначении стоять на страже мира теней… Впрочем, все это пустое… Пустое… Ничто, проскальзывая между развоплощенными мирами, успокаивалось, снова погружалось в привычное уже состояние ожидания.

Сила работает в обе стороны. Сила – это хорошо… Сильный проводник лучше слабого, сильная ведьма вкуснее неопытной… Да и не настолько девчонка сильна, чтобы всерьез бороться. Тем более, когда ночи становятся все длиннее и чернее, а холода замораживают и ожесточают людские сердца… Ничто поглотит ее, как и многих других до этого… Скоро, уже скоро… А кошки… Что кошки! Они не смогут противостоять ему вечно, особенно, если сломается девчонка… А она сломается. Она уже готова сломаться…

Свечи из черного воска, вставленные в горлышки пустых винных бутылок, горели с едва заметным ароматом ладана. Руки с длинными черными ногтями держали над щербатым блюдцем острый нож с вычерненным лезвием и куриное яйцо. По законам композиции, яйцу полагалось бы быть белым, но супермаркетам плевать на стиль, так что яйцо было банальным, желтовато-коричневым с охристыми крапинками на тупом конце. Руки взметнулись, лезвие упало на скорлупу, с хрустом надломив ее… и по комнате разлилась невыносимая, омерзительная вонища.