Олег Колмаков - Злая память. Книга первая. Кавказ

А почему бы, собственно, и нет?.. Ведь Володя Михайленко, точно так же, как и его тёзка (вождь мирового пролетариата), поначалу был вовсе не понят своим окружением. Зато чуть позже, и тот и другой просто обязаны были прославить своими именами городок, именовавшийся в позапрошлом веке, как Симбирск.

В предполагаемом особняке, Михайленко обязательно установит камин. Будет там и кресло-качалка, и непременное изобилие голых женщин, готовых сиюминутно исполнить любой каприз нового хозяина жизни.

До той заветной мечты, оставалось совсем немного – один-два года безупречной службы, на едва переносимом Михайленко, дальнем объекте…

Уходя со своими людьми в горы, Салман полностью погрузился в свои мысли.

Узнав о назначении Князеве, о его майорских погонах и, очевидно, благополучной карьере бывшего сокурсника, полевому командиру было по-своему обидно за своё нынешнее положение партизана-контрабандиста.

Однако, вовсе не это тревожило сейчас Даудова. И уж тем более, не мысли о войне или предстоящих боевых операциях против «федералов». Разговор с Михайленко мысленно вернула чеченца в те золотые годы, когда он был ещё молод, когда служил в Советских вооружённых силах, когда всё было для него просто и предопределено на несколько лет вперёд.

Ностальгия? В определённой степени, да!..

Вспоминал он сейчас о многом. И тем не менее, наиболее острые и самые волнительные воспоминания были связаны у Даудова с началом девяностых. Осенью 91-го, отправляясь в отпуск на родину, Салман задержался в Грозном на пару деньков…

Подобного тому, всеобщего восторга и радости за своих земляков, как в сентябре девяносто первого, Даудов видимо никогда, уж более не испытает. Ведь в тот период и в буквальном смысле на его же глазах, писалась история небольшого горного народа.

События, в некогда спокойном Грозном развивались в том сентябре стремительно. Толпы митингующих требовали немедленной отставки прежнего руководства республики. В чеченскую революцию вливались всё новые и новые силы. Мятежным духом заражалось всё больше и больше людей. В их числе был и Салман. Его душа пела, а духовному воодушевлению, казалось не будет конца.

Именно там, в революционном Грозном, Даудов и стал невольным свидетелем событий, благодаря которым впоследствии, коренным образом изменилась его судьба. Отряд Руслана Лабазанова захватил грозненский следственный изолятор, выпустив на свободу около двух тысяч заключённых. В те самые минуты будущий полевой командир окончательно и бесповоротно проникся новыми веяниями беззакония и вседозволенности.

«Зачем ждать нищенских подачек государства, когда можно прийти и взять то, что тебе давно положено!..»

И уже через пару месяцев, последовав примеру генерала Дудаева, капитан Салман Даудов бежал из российской армии, дабы по прибытию в независимую Ичкерию, присоединиться к чеченским сепаратистам…

Ночи в горной местности, как ни в какой иной, почему-то кажутся особенно ранними и тёмными. Тогда как звезды, на том чёрном небосклоне, чрезвычайно яркими. В безоблачную погоду их здесь тьма-тьмущая – больших и маленьких; крохотных, как точечки и едва-едва различимых.

Именно эту причудливую картину ночного неба, на секунду зафиксировал для себя Самолюк, опрокинув в свой организм восьмую часть кружки чистого спирта.

Допив концентрированную жидкость, Игорь тотчас запил её водой. На мгновение затаил дыхание и, передёрнувшись всем телом, он выпустил из лёгких, пропитанный алкогольными парами воздух, после чего, с придыханием произнес:

– Мужики!.. А ночь-то нынче, какая тихая!.. Домой сразу захотелось!.. На Урале, они такие же!..

Однако солдаты, стоявшие рядом и молча наблюдавшие за Самолюком, вовсе не разделяли его романтических настроений. Они ждали от Игоря несколько иных комментариев.

– Ты б лучше сказал: как тебе спирт?.. Пить, можно?.. – в нетерпении затоптался на месте Литвиненко. В предвкушении алкогольной эйфории, ему было сейчас вовсе не до сантиментов.

– Не просто, можно!.. А нужно!.. – выкрикнул доморощенный дегустатор. – …Отменный!.. Ни посторонних привкусов, ни добавок!.. «Идет», как по маслу!

– А ты, Яшка, пугать нас вздумал!.. Дескать, спирт этот технический, потому и не питьевой!.. Придумал, понимаешь, какой-то метил!.. Орал, будто все мы здесь перетравимся!.. – с облегчением усмехнулся Рудяев. В отличие от рискового Самолюка, он (как впрочем, и все остальные пацаны) наотрез отказался испытывать на своем собственном организме содержимое, украден-ной со склада канистры.

Лишь после выданного бывшим десантником заключения, загремели солдатские кружки, подставленные под тонкую струйку щедро потёкшей из металлической ёмкости.

Кто-то кряхтел; кто-то импульсивно дышал, пытаясь потушить пожар разгоревшийся во рту, а кое-кто и усиленно внюхивался в рукав своей гимнастёрки – однако «за победу» выпили залпом все без исключения.

В некотором ожидании (пока выпитое усвоится желудком, а затем и ударит и в голову) немного помолчали. Ну а после, с небольшой неуклюжей раскачки, наконец-то полился чисто мужской, пьяный и неорганизованный «базар» – это когда все одновременно говорят со всеми, при этом умудряясь ещё и отвечать на чьи-то посторонние вопросы.

И, как всегда: «за дружбу»; «чтоб стоял»; «за службу»; «за скорый дембель» и за много другое, что едва успевало прийти в голову…

– …Да говорю тебе, Рудяй!.. Наш новый командир, полнейший урод!.. Он мне сразу не понравился!.. – закусывая хрустящим сухарем, Литвиненко высказал вслух своё мнение. – …Не успел, сука, заявиться и уже давай всех «строить»!.. Да кто он ваще такой, чтоб принуждать меня марафоны бегать?.. Я ему чё, салага?.. Вы, пацаны, как хотите!.. А по мне, так нашего нового майора, необходимо хорошенько обломать!.. Чтоб знал, падла, кто в доме хозяин!

– Дурак ты, Литвин! Ведь это он о нас, балбесах, печётся! – возразил ему Самолюк.

– Ты это, Сом, сейчас так говоришь потому, что не беспокоишься за своё завтрашнее утро!.. Ведь после нынешнего ночного дежурства, тебя никто не тронет! – влез в перепалку Рудяев. – …А интересно, что ты «запоешь» через пару недель?.. И вообще!.. На хрен нам, дембелям, эти утренние «напряги»?

– А ты сам прикинь!.. Очень скоро мы окажемся на «гражданке»!.. Начнем утверждаться в новой жизни, завоёвывать своё место под солнцем!.. Тут-то кулаки нам, ох, как ещё пригодятся!.. Вот майор и подтянет нашу боевую подготовку!.. По себе чувствую, что расслабился я здесь!.. Растерял форму!.. Удар совсем уже не тот, что был ранее!.. Одышка!.. Да, и в весе, похоже, прибавил!.. – Самолюк продолжал грудью стоять за Князева.

А почему он это делал, Игорь и сам не знал. Возможно потому, что этот майор, чем-то неуловимым был схож с его первым и уже погибшим комбатом, непререкаемым авторитетом для всего десантно-штурмового батальона.