Геннадий Мурзин - Смертельный нокаут. Уральский криминальный роман

– Все правильно, – Фомин пробежал текст. Потом отложил, не дочитав, документы в сторону. – Но ты что-то упустил. Мне так показалось? Или я не прав?

– Нет, в рапорте есть все.

– А в рассказе? – продолжал настаивать Фомин.

– Да… Кажется… Я не дорассказал про ключик. Так вот: Комаров меня попросил, чтобы я попробовал определить, подходит или нет ключ, найденный в карманах Колобова, к замку, что на детали, найденной мною. Он высказал предположение, что ключик, скорее всего, подойдет. Но он ошибся. Ключик от другого кейса, такого же, возможно, но от другого.

Фомин подскочил к Самарину и стиснул его плечи своими ручищами.

– Но-но, нельзя ли поосторожнее, господин подполковник? Можете и инвалидом же сделать..

– Алёшка, дорогой, но это же открытие! Ты хоть понимаешь?!

Самарин отрицательно покачал головой.

– Не понимаю: где и в чем тут открытие? Нестыковки, да, которые нуждаются в проверке, но не открытие.

– А открытие в том, что взрывное устройство не находилось в кейсе самого Колобова. Взрывное устройство могло находиться в другом кейсе. Значит? Это не был несчастный случай, как пытались представить дело в местной прокуратуре. Колобова взорвали! Взорвали умышленно.

Курбатов попытался охладить разгоряченные мозги подполковника.

– Спешишь, Александр Сергеевич. Впереди паровоза пытаешься бежать.

Фомин фыркнул.

– Боюсь, Курбатов, что я прав и мы близки к разгадке одной из загадок, ради которых мы сюда приехали.

Курбатов попробовал пошутить:

– Опять интуиция?

Фомин не прореагировал. Он подбежал к тумбочке, снял трубку с аппарата и стал набирать номер. Долго никто не отвечал.

Курбатов догадался.

– Комарову звонишь?

– Кому же еще? – в сердцах ответил Фомин и продолжал ждать.

– Но он…

– А вдруг… – и тут на том конце провода кто-то снял трубку. – Добрый вечер… Квартира Комаровых?.. Извините, но мне срочно нужен Дмитрий… Со службы… Да… Да… Знаю… Поэтому и звоню… Извините, ради Бога… Дим, привет!.. Ничего не случилось… По крайней мере, у меня, Дим… А у тебя случилось и очень важное… – Фомин рассмеялся. – Не тревожься… Все в порядке… Я поздравляю… Ну, ты, братец, сам знаешь, с чем… Уехал и мне ни слова… Даже записки не оставил… Понимаю… Понимаю, что спешил на электричку… Вот что… Есть экстренное поручение… Обычное… По твоему профилю… Да… Один из найденных вещдоков… Да… Срочно! Как только вернешься, сразу бери и айда обратно в Екатеринбург… Как это «зачем»? Что за странный вопрос? Вопрос дилетанта, а не специалиста… Ну… Вот… Я об этом… Вещь, конечно, долго провалялась на улице, но спектральный и химический анализы… Ты понимаешь… Если взрывное устройство находилось там, то все равно ведь хоть крохотные частицы должны забиться в поры и сохраниться… Я понимаю, что ты понимаешь… Как это «не надо»?! Ты что, в самом деле?! Срочно надо… Что?.. Ты… Уже?.. Тогда… Ну, знаешь ли! Ради такой оперативности я готов на несколько суток в нашей обители отменить сухой закон… Это не мало, да не мало… И не смейся… Будь здоров! И от меня поздравь жену… Я, черт старый, совсем забыл…

Фомин положил трубку. Тески ждали, что скажет шеф. Они не совсем поняли концовку разговора. Фомин подошел к парням. Обнял обоих сразу своими лапами, прижал к себе.

– Ну, мужики! Нет слов! Какие вы сегодня молодцы! Все трое молодцы! Какой удачный сегодня день. Спасибо всем вместе и каждому в отдельности! Такой удачи давно не случалось. Тысячу раз народ прав: кто ищет, тот всегда найдет… Да с такими мужиками… Да не управиться с бандюгами?!

– Не захвали, Александр Сергеевич, – заметил Самарин.

– Да-да, ты прав. На сегодня хватит. Иди-ка, Алешка, домой. Иди к матери. Иди к отцу.

– У меня, между прочим, и жена появилась, – обиженно добавил Самарин.

– Извини. Конечно, и к жене. Тем более надо. Молодой муж не должен забывать про свою молодую жену.

Самарин позволил себе съязвить, чего он почти никогда не позволял по отношению к Фомину:

– Молодую нельзя, а старую?

– Извини. Я это для красного словца ведь сказал. Разве могу я забыть свою, к примеру, старушку? Конечно, я не идеальный муж, но забыть – нет-нет!

1

Полковник юстиции Коротаев, войдя в кабинет, снял легкую летнюю куртку, пиджак, повесил на гвоздик, вбитый кем-то в стену, пригладил седую шевелюру на голове, засучил до локтей рукава рубашки, сел за стол, из его бокового отделения достал ежедневник, пробежал прежние записи, перелистнул страницу и стал быстро-быстро писать. Встал. Подошел к окну. Улица Малышева оживала на глазах: все больше машин, все гущее поток пешеходов, спешащих на службу. Несколько яблонек-дичек на той стороне надели на себя белоснежные пышно цветущие сарафаны. Он потянул носом. Ему показалось, что ощутил нежный аромат поздней весны.

Коротаев тяжело вздохнул, взял чайник и пошел за водой. Вернулся. Поставил. Включил в сеть. Без двух стаканов, как минимум, чая, выпитого прежде, он не в силах приступить к исполнению своих обязанностей: привычка, выработанная десятилетиями. Его чай – это допинг, без которого не обойтись, который бодрит, поднимает жизненный тонус, особенно необходимый сегодня, когда ему исполняется шестьдесят.

Вчера еще ему сообщили: к двенадцати у себя ждет прокурор Казанцев, трубит, мол, большой сбор по случаю юбилея, а на вечер назначен праздничный ужин (исключительно для коллег) в ресторане «Малахит» (свои-то, семейные торжества он решил провести в ближайшую субботу: как будто, раньше срока праздновать не полагается – плохая примета).

Всякая встреча с Казанцевым, новым прокурором области, его, Коротаева, тяготит. Дело в том, что лет восемь назад, будучи в Нижнем Тагиле, где Казанцев тогда был еще прокурором Ленинского района, Коротаев поцапался с ним. По делу, ясно. Лай был еще тот! Крепко пособачились. Однако пожар тотчас же потушили: друг перед другом извинились и обеими сторонами конфликта извинения были приняты. Помнит ли Казанцев? Он, Коротаев, хорошо помнит и чувствует себя неловко как-то. И вовсе не потому, что стало боязно, когда тот стал его начальником. Чего ему страшиться-то? За место? Но он давно заявил: исполнится шестьдесят и уходит. Так что лебезить перед новым начальством у него нет нужды. Закончит это дело, передаст в суд и – прости-прощай.

Коротаев, глядя в окно, хмыкнул. Он, откровенно говоря, и прежде не лебезил ни перед кем. Занозой под кожу не лез, но и не угодничал. Он – сам по себе, как говорится, себе на уме. Полковник Алексеев, ушедший недавно на пенсию, – другой. Чуть что – вспыхивал… как порох: искры – во все стороны, дым – клубами. И зря. Нервные клетки не восстанавливаются. Коротаев снова хмыкнул. А сам? Тот хотя бы случай с Казанцевым. Зачем загорелся? Ради чего собачился? Что и говорить: нервы – ни к черту. А ведь по молодости толстокожим бегемотом называли. Плевать хотел он на начальство, а все же понапрасну на рожон не полезет.