Ольга Постнова - Проклятие дьяка Лютого

Во время пребывания в доме барона следователь ощущал легкое жжение в области затылка. Чувствительность к чужому пристальному взгляду – особенность врожденная и не поддающаяся управлению. Егор не мог точно сказать, кто именно за ним наблюдал, но в присутствии Кондрата Ивановича жжение усиливалось.

С Рубцовым Кондрат общался мало. «Не нашлось общих интересов». Бобров предполагал, что Икону люди вообще мало интересуют.

И только пятнадцатилетний племянник Иконы воспринял смерть Рубцова, как трагедию. Вначале мальчишка крепился и пытался рассуждать по-взрослому:

«Мне кажется, здесь никто не оценивает всю степень серьезности утраты. Я всегда считал Рубцова умным, образованным человеком; он увлекался историей и мог внести большой вклад в науку. Нет ничего ужаснее упущенных возможностей, разве что, исторические неувязки. Так считал Рубцов. Вряд ли он намеревался затмить славу Забелина, Карамзина, Ключевского, но…». И вот тут юный энциклопедист по-детски разревелся и был уведен опекуном на второй этаж, в комнату, откуда еще долго доносились всхлипывания и причитания.

В следующий раз, когда Бобров вознамерился повторить беседу с Андриком, выяснилось, что мальчонка сбежал, оставив странную записку, содержавшую требование произнести вслух имя убийцы Рубцова.

«Ах, господин следователь, наш Андрик слишком юн: он не способен принять смерть, как неизбежное завершение любой жизни. Он протестует», – объяснил поступок Андрея барон Гальтский.

«Я уважительно отношусь к Кондрату Ивановичу, но вам следовало бы провести допрос ребенка в моем присутствии. Я все-таки педагог по образованию и, смею надеяться, по призванию. Андрей необычный ребенок и требует особенного отношения. Его мозг способен работать в режиме функционала взрослого. Как правило, это приводит к конфликту разума и жизненного опыта. Второе по естественным причинам еще недоразвито. В лице Рубцова Андрей потерял интересного собеседника, товарища. Реакция на известие о смерти друга, он воспринял по-детски. Андрик убежал не от нас и не от вас, он убежал от травмирующей ситуации», – эти слова невеста барона произнесла так, словно читала их с листа.

«Боже мой! Бедный мальчик! А, впрочем, не знаю. Я не понимаю детей и, признаюсь, не очень-то их люблю. Они докучливы, много шумят и ужасно глупы. Поиграет в прятки и вернется», – дама Сопшина-Мазурко была немногословна.

Еще меньше слов произнес Кондрат:

«Избаловал я его».

– Побег Андрея признан действием, не имеющим отношения к делу о смерти Рубцова, – сказал Егор Константинович, завершая повествование.

– И дело закрыли, признав версию самоубийства установленным фактом. – Мартина покачала головой и нахмурилась. – Вы уверены в безошибочности выводов?

Егор уходил из парка с тяжелым чувством. Кто бы мог подумать, что гибель Рубцова заинтересует следователя больше положенного. А после разговора с Мартиной, он и вовсе расстроился.

– Я идиот, – процедил Бобров сквозь зубы и сжал кулаки.

«Вы уверены в безошибочности выводов?». Почему-то именно этот фрагмент беседы вызывал помимо досады горечь недосказанности.

«Нет ничего ужаснее упущенных возможностей, разве что, исторические неувязки».

***

Вечером тетушки посвятили племянницу в свой, а точнее, в Мартинин план, смысл которого Лина поняла только после второй чашки чая и четвертого блинчика.

– На такое элементарное дело ты способна? – спросила Мартина, строго глядя на Лину поверх очков. – Ты сможешь подсказать Кондрату Ивановичу, как нормальные люди избавляются от призраков?

– Смогу, – без энтузиазма заверила Линочка, сильно сомневаясь в силе своего влияния на жениха. Затем немного подумав, нашла в себе смелости, взглянуть в холодные глаза Мартины, и признаться:

– Мне не очень нравится ваша идея.

Мартина смерила Линочку презрительным взглядом и пожала плечами.

– Как знаешь, так и поступай.

– Она согласна, – заверила Марта, обходя Мартину и закрывая собой племянницу. – Но, знаешь, Мартиночка, у меня тоже есть некоторые сомнения. Мне кажется, мы не очень похожи на сестер-спиритисток.

– Мы и на сестер-то не похожи, – хмыкнула Мартина и, обращаясь к племяннице, приказала: – Бери бумагу и ручку. Записывай!.. Да, да, именно так и запиши: «с потусторонней».

Через день, Линочка, запинаясь и краснея, старательно пересказала жениху продиктованный Мартиной текст. Произнося монолог, Лина отводила взгляд и виновато улыбалась, предчувствуя неудачу. Однако мистически настроенный Кондрат Иванович серьезно отнесся к совету невесты, и уже к вечеру добился от барона Гальтского согласия на приглашение специалистов «по связям с потусторонней общественностью».

Деревня Малые Полончаки, расположенная в тридцати километрах от городка, давно считалась несуществующей. Уже к началу девяностых, кроме Ивана Маркеловича и его сына Кондрата жителей в Полончаках не осталось. Избы сгнили или были разобраны по бревнам, бурьян да чертополох заполонил обезлюдевшее пространство. Сгинула бы деревенька, не попадись она на глаза путешествующему отставному генералу. Человек сметливый, быстрый на принятие решений, он в скорости выстроил небольшой, но нарядный домик. С тех самых пор городские острословы называли заброшенную деревню Генеральской.

Теперь здесь появился дачный поселок, куда любители тишины – в основном это действительно были отставные военные – приезжали по весне и уезжали с началом холодов. Летний отдых, по-видимому, мало располагал к основательности, посему «генеральские» домики не отличались капитальностью, а издалека казались игрушками, склеенными из цветного картона.

Совсем иное дело – двухэтажный бревенчатый дом ветеринара Кондрата Ивановича Иконы. Строение не блистало изяществом и красотой, но привлекало внимание строгостью линий и простотой. В архивных документах Усовкого музея, оно значилось, как «Иконова изба» – бывший дом, где некогда проживал управляющий имением баронов Гальтских. О доме ходили разные слухи. Кто-то говорил, будто при закладке фундамента нечистая сила охранное слово шепнула; кто-то заверял – старец светлый молитвой божьей имение благословил. Те правы, эти ли, что за сила берегла стены – доподлинно неизвестно, но, дом, конечно, измененный в ходе обновлений и ремонтов, все же сохранил характер далеко ушедшего времени.

Но еще удивительнее – уцелели и носители странной фамилии. Исторические перипетии странным образом обошли Икон стороной, не коснувшись раскулачиванием и репрессиями. Неприятности, конечно, были, но до трагедий дело не доходило. Словно дом сам укрывал своих хозяев от несчастий, оставаясь для Икон родовым гнездом. Может, не зря говорили о вмешательстве тайных сил?