Владимир Янковский - Замуж по заданию. Детектив только для взрослых

– Пошел на взлет, смотрите! – Анатолий Тимофеевич показал рукой на взлетную полосу, над которой пошел в отрыв от земли тяжелый лайнер. – Все, можно ехать!

Сев за руль «десятки», Синицын-старший заметил:

– За младшую теперь душа не болит, она за своим Петькой как у Христа за пазухой. Надо думать о сыне.

– Что о нем думать, Анатолий Тимофеевич? – удивилась я. – Образование дали, женили, в чем проблемы?

– Университет Андрей закончил, это верно. Но у него тяга к науке. Хочет продолжить учебу в аспирантуре. В Узбекистане это уже несбыточная мечта. Русскоязычных групп в университете осталось совсем немного, по одной на каждый курс. В аспирантуру совсем не попасть. Конечно, можно было обратиться к Питеру, для него не проблема устроить шурина в один из американских университетов. Но Андрей и слышать не хочет об отъезде за границу. Лучшая биологическая школа в России, как утверждает Андрей, в вашем городе. Там же работал сам Вавилов! Он съездил летом к вам, узнал все, в октябре очередной набор в аспирантуру биофака. Придется продавать дом и ехать к вам, – рассуждал Синицын.

– Думали ли мы когда-нибудь, что на старости лет придется бросать все и ехать в совершенно незнакомый город? – сокрушалась Маргарита Степановна.

– Дочка в Америку забралась и ничего, живет! – засмеялась я. – А в России жить можно.

– Без родственников, друзей и знакомых – тяжело. Мы же не американцы. Менталитет совершенно иной, – заметил Анатолий Тимофеевич.

– Теперь родственники есть. Бабушка новой снохи, тетя, брат с семьей, я – нас много. Поможем, как же без этого? – пожала я плечами.

– Надя, я хотела спросить. За наш дом здесь дают двадцать пять тысяч баксов. За эту сумму на какое жилье мы можем рассчитывать в вашем городе? – повернулась ко мне Маргарита Степановна – на обратном пути из аэропорта она села впереди рядом с мужем.

– Нормальную трехкомнатную квартиру в центре. Если хотите дом с участком, то за десять тысяч баксов можно взять хороший дом на окраине города. Остальная сумма останется на переезд и «черный день», – пояснила я.

– Мы люди простые, в документах не разбираемся, а со стороны снохи сплошь родственники-юристы. Здесь-то мы дом продадим, а в вашем городе приобретать наубум боязно, – объяснил Синицын, повернувшись ко мне на секунду – машина остановилась у светофора с красным сигналом.

– Если вы нацелились серьезно на переезд, давайте просто договоримся. Вещи отправляете контейнером, сами добираетесь к нам своей машиной, до прихода контейнера, а это две – три недели, мы вполне успеем подобрать вам нужное жилье. Где жить эти двадцать дней, найдем – у меня, у Славы, у бабушки, – места много, четверых всегда разместим, – заверила я.

– С работой как там у вас? – деловито осведомилась Маргарита Степановна. – Мы еще не пенсионеры.

– И слава Богу, – улыбнулась я. – Водителя с таким стажем и квалификацией в любом автопарке с ногами и руками оторвут. Поездите месяц стажером, чтобы маршрут выучить – и все. А вы кто по профессии? – поинтересовалась я у новой своей родственницы.

– Шеф-повар, – улыбнулась женщина.

– В кафе или ресторан спокойно устроитесь, объявления каждую неделю публикуются. Так что средства к существованию найдутся, – как могла, успокоила я Синицыных.

Беспокойство их вполне можно понять: порой трудно решиться на обмен жилья в границах одного города, а тут переезжать в другое государство. Правда, понятия «государства» здесь несколько условны, фактически Узбекистан и Россия очень похожи друг на друга, Синицыным не придется менять ни язык, ни привычный образ жизни, ни даже профессии.

– Приехали, Надя! – отвлек меня от размышлений Анатолий Тимофеевич, показывая на бетонную девятиэтажку, стоявшую рядом с рынком. – Вот эта улица, вот этот дом.

– Вы отлично знаете город! – похвалила я Синицына.

– Каждый день автобус мимо гоняю, это мой маршрут! – объяснил Анатолий Тимофеевич.

Он остановил «десятку» рядом с искомым мне домом номер четыре. Когда они выходили, я предложила подняться вместе со мной. Синицыны вежливо отказались.

– Дорогу обратно по карте города найдете? – спросил водитель, беспокоясь за меня.

– Конечно, у меня зрительная память хорошая, – успокоила я своих провожатых.

Вроде бы здесь – поднявшись на второй этаж, я замерла у двери с цифрой 4. На мой звонок раздались легкие шаги, дверь распахнулась, на пороге, близоруко прищурившись, стояла сухонькая сутулая старушка с совершенно седыми волосами неопределенной длины – трудно было определить, носит ли она короткую прическу и просто давно не стриглась, или волосы всегда такой нестандартной длины. Одетая в простенький ситцевый домашний халатик, она излучала какое-то внутреннее напряжение, глядя на меня.

Несколько секунд мы обе молчали. «Как она похожа на отца! Тьфу, что я говорю! Как отец похож на свою мать! Даже волосы так же вьются – он любил нестандартные прически, примерно такую же длину, какая сейчас у матери. В советский период, когда вел программу „Время“, ему приходилось коротко стричься – коммунистическая идеология не терпела „волосатого“ журналиста. В последние годы стало легче…»

– Кто вам нужен, девушка? – прервала мои размышления старушка.

– Если вы – Наталья Константиновна Фомина, то вас! – я вопросительно посмотрела на хозяйку квартиры.

– Я Фомина… А вы? – почему-то тихо спросила старушка.

– Я – Надя Фомина, ваша внучка, Наталья Константиновна! – просто сказала я.

Старушка оперлась спиной о дверной косяк. Ресницы ее задрожали, на щеках показались слезы. Не было понятно, от чего она плачет – от радости встречи или от переживаний матери, пережившей собственного сына. Мне ничего не оставалось сделать, как обнять эту в принципе совершенно незнакомую мне женщину, прижать к себе и дать выплакаться на моем плече.

Через несколько минут мы пили чай в ее маленькой однокомнатной квартире. Словно в машине времени я попала во времена бабушкиной молодости – конец сороковых – начало пятидесятых годов прошлого, двадцатого века: широкая полутороспальная кровать на металлической сетке, венские стулья, комод для постельного белья с двумя маленькими и тремя большими отделениями, ковер на стене, изображавший знаменитых трех охотников, фотоальбомы с еще черно-белыми снимками – в пятилетнем мальчике в шортах и чулочках я с трудом узнала моего тогда еще будущего отца. Вот он же, уже повзрослевший, на субботнике сажает деревья. Отвечает у доски. Судя по карте – урок истории…

Бабушкины воспоминания о папином детстве, его увлечениях. У нее собраны статьи отца за тридцать с лишним лет – от первых, написанных семиклассником для детской газеты «Пионер Востока» до последних в «Новых Известиях», автор которых уже маститый журналист, лауреат всех мыслимых и немыслимых премий. Наталья Константиновна сокрушается, выяснив, что единственная внучка не пошла по стопам отца и стала адвокатом – так обтекаемо я характеризую ей свой род деятельности. Сетует бабуля и по поводу моей одинокой жизни.