Юлия Петрова - Иняз

– Я в 802-й живу с двумя девчонками. Заходи, конечно. Только тебя вахтерша не пустит.

– Да я тут всем вахтершам как родной. Я аспирант с истфака. Мне домой в Уфу далеко ездить, поэтому я почти все время в общаге ошиваюсь.

– Ну, так значит, заходи как-нибудь в гости. На выходных я к родителям поеду, а так – в любое время заходи.

Я улыбнулась Ильдару и начала собирать свою посуду со стола. Аспирант мне улыбнулся в ответ – хитренько так, по-азиатски.

В предвкушении долгожданного действа – совместного с Ларисой и Ирой приготовления ужина на кухне общежития – я перестаралась. Сумка с продуктами выглядела так, будто я собираюсь в лес на зимовку. Мама повесила этот неподъемный баул на руль велосипеда, и помогла мне доставить багаж до электрички. А вот потом пришлось помучиться. До троллейбусной остановки я тащила сумку минут, пожалуй, 20. А ведь остановка была совсем рядом.

Я посмотрела на красные-красные ладони и потянулась за телефоном, чтобы вызвать такси. Я так и не достала телефон. В конце концов, все эти морковки-картошки стоят меньше, чем мне пришлось бы заплатить за такси до общаги. В чем смысл-то тогда?

Подошел троллейбус. Я почти волоком подтащила баул к краю платформы. Какой-то мужчина молча забрал у меня сумку и внес в салон.

– Огромное спасибо.

Я улыбнулась настолько чарующе, насколько могла улыбнуться девушка со стертыми до мозолей ладонями и руками, вытянувшимися до колен (по ощущениям). Если честно, я лелеяла надежду, что мужчина поможет мне потом выбраться с багажом из троллейбуса. Однако добрый дядя вышел уже через две остановки.

По дороге в общежитие я поклялась себе, что если лифт не работает, то я во что бы то ни стало упрошу вахтершу оставить у нее в коморке мой баул. Даже если вахтершей окажется Солоха. Клубничного варенья не пожалею. Слезу пущу.

Плакать не пришлось, и варенье осталось со мной – лифт работал. Когда я открыла дверь и ввалилась с треклятой сумкой в 802-ю, Лариса с Ирой как раз собирались на кухню. Ира держала сковороду, а Лариса тянулась к полке над столом за маслом.

Видимо, мое появление оказалось слишком шумным и внезапным – Лариса уронила с полки банку с солью.

– Привет, – поприветствовала я соседок по комнате.

– Привет, – буркнула Ира и отложила сковороду в сторону.

– Ты уже приехала? – спросила Лариса.

– Нет еще, – пошутила я.

Шутка не имела успеха. Ира и Лариса сосредоточено собирали соль со стола и ссыпали ее обратно в коробочку.

– Вы картошку жарить? Может на троих сообразим? Я продукты привезла.

– У нас сковорода как раз на двоих, мы не рассчитывали втроем жить, – ответила Лариса и мило улыбнулась. Так мило, что у нее, наверное, зубы свело.

Они-не-рас-счи-ты-ва-ли-втро-ем-жить.

И тут я вспомнила, что вот как раз сковороду и не привезла из дома. Я решила, что отварю макароны и съем их с кабачковой икрой. Только вот идти на кухню с соседками мне почему-то уже совсем расхотелось.

Я переоделась, разобрала сумку, повалялась минут 15 в кровати и только потом отправилась готовить ужин. Кроме Ларисы и Иры на кухне вертелась еще одна девушка – пухленькая блондинка с заспанным лицом.

Все четыре конфорки были заняты.

– У меня пельмени сварятся через минуту, сюда сможешь поставить, – блондинка кивнула на конфорку у стены.

Я улыбнулась ей, а затем уселась на подоконник. Уселась и кастрюльку на коленки поставила.

– Ты недавно вселилась, наверное? – спросила блондинка.

– Да. Меня Оля зовут.

– А меня Настя. Я из 805-й.

Я сидела на подоконнике, болтала ногами и радовалась, что, оказывается, здесь в общаге не закрытая клановая структура. А то я уже начала опасаться, глядя на своих соседок. Я радовалась, пока не заметила, как Лариса и Ира переглянулись, и вид у них при этом был такой, будто им червей в сковородку накидали.

Настины пельмени сварились, она взяла кастрюлю, закрыв ручки свернутым в несколько раз полотенцем, и ушла. Я поставила воду.

Вот и свершилось – я готовила ужин вместе со своими соседками по комнате. Только мы за все время, проведенное в кухне, не произнесли ни слова.

Я рассердилась. С какой это стати я решила, что должна добиваться их дружбы. Весь вечер я готовилась к парам понедельника и не обращала на Иру и Ларису никакого внимания. И на часы тоже не обращала внимания. Иначе как так могло получиться, что на мобильнике вдруг откуда ни возьмись появились цифры 23:18, а пересказ к практике речи у меня еще не был готов.

В 23:30 на соседок пришлось обратить внимание поневоле – Ира объявила, что им в понедельник предстоит вставать к первой паре, и они хотят выспаться. Мне ничего не оставалось, как взять с собой сборник с рассказами Фитцджеральда и дуть в кухню.

Я во второй раз за день забралась на кухонный подоконник. Хоть в этом-то состояло преимущество обучения на инязе – рафинированные девочки не кушают по ночам, а значит, можно было надеяться, что в тишине и покое я быстренько подготовлю пересказ.

Как оказалось, я ошиблась. Нет, не по поводу рафинированных девочек иняза, а по поводу тишины и покоя. Я уже прочитала «Первую кровь» и, прежде чем попытаться пересказать, размышляла над тем, что же заставило Фитцджеральда сделаться таким женоненавистником. Мы уже разобрали три его рассказа, и в каждом из них представительницы прекрасного пола оказывались первосортными стервами. Все, как на заказ. Прям по три стервы на квадратный метр.

Девочка в дверях появилась внезапно – я не слышала, как она шла по коридору. Милый ребенок 5—6 лет с черными кудряшками заставил меня вскрикнуть, как будто я увидела приведение. В голову полез всякий бред: «Звонок», «Проклятие»… Ночью вечно всякая чушь мерещится.

Однако я все же сумела взять себя в руки.

– Привет!

Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что я становлюсь профи в умении скрывать за широкой-широкой улыбкой все что угодно.

– Привет, – ответила девочка, но не улыбнулась в ответ.

Она по-прежнему стояла в дверях, уставившись на меня своими карими глазками.

– А почему это маленькая девочка не спит в полночь? – спросила я и почувствовала, как у меня пошли мурашки от моего же собственного вопроса.

– Мама к парам готовится, а мне не спится. Меня Люба зовут, а тебя?

– Оля. У тебя мама на инязе учится?

– Нет, моя мама студентов на литфаке учит.

– Вы, что же, в общежитие живете?

Я задала свой глупый вопрос, и мне показалось, что, хотя даже и тени улыбки не появилось на лице малышки, в ее глазах сверкнул насмешливый огонек.

– Да, на девятом этаже, в 905-й комнате. А ты мамина студентка?

– Нет, я не литературу изучаю, а иностранные языки.

– Нравится? – неожиданно по-взрослому спросила Люба.