Джеймс Грейди - Последние дни Кондора

– Вот ваш капучино, мэм.

При слове «мэм» на губах женщины снова появилась улыбка – на этот раз другого оттенка. Она взяла из рук девушки исходящий паром картонный стакан и направилась к дверям.

Затем, обернувшись, посмотрела на мужчину, который, стоя на месте, наблюдал за ней.

– Так кто же вы такой? – поинтересовалась она.

– Как насчет того, чтобы называть меня Вин?

– Вин, – повторила женщина.

Он пожал плечами.

– В том, что я только что сказал… Словом, я не совсем прав.

– Подобные признания меня давно уже не впечатляют.

– Я вовсе не стараюсь произвести на вас впечатление. Просто пытаюсь быть как можно ближе к правде, – сказал он, глядя в ее синие глаза. И добавил: – Иногда крик дает человеку возможность понять, что он еще жив.

Сапфировые глаза моргнули.

– Вин, – задумчиво произнесла женщина. – Хм.

Затем она повернулась и вышла из кафе, звякнув дверным колокольчиком.

– Могу я что-нибудь сделать для вас, сэр? – спросила девушка за стойкой профессионально предупредительным тоном.

– Налейте мне того же, что и ей, – ответил Вин, решив не преследовать блондинку, чья работа состояла в том, чтобы смотреть кино.

Инстинкт подсказывал ему, что в данном случае, перегнув палку, можно остаться ни с чем.

Кроме того, если за ним действительно ведется наблюдение, его появление на улице в ее обществе привлекло бы внимание и к ней.

Джизель, одетая в черное, стоит за окном «Старбакса», прижав лицо и руки к стеклу, и отчаянно кричит.

Кондор не мог понять причину, но его вдруг захлестнуло чувство вины.

Бариста вернулась к стойке с белым картонным стаканом и, еще не успев осознать, что перед ней никого нет, сказала:

– Вот ваш кофе, сэр.

Тут только до нее дошло, что странный мужчина исчез.

Знакомые тротуары, на которых теперь было гораздо меньше людей, снова привели его в Могильную пещеру. Он съел ланч в кафетерии библиотеки, надеясь, что увидит женщину на ее обычном месте за столиком, но в глубине души уверенный, что ее там не окажется, – и это предчувствие оказалось верным. Затем весь остаток дня он просидел в своем кабинете, наблюдая за коридором через открытую дверь. В пять часов он вышел на площадку перед Адамс-билдинг.

Никакой белой машины.

Никаких новых призраков.

Серый шерстяной спортивный пиджак оказался хорошей защитой от вечерней прохлады. Ноги в черных туфлях сами понесли его домой. Его то и дело обгоняли машины, проезжавшие по Индепенденс-авеню. Фары большинства автомобилей уже горели, хотя до наступления темноты было еще довольно далеко. В воздухе пахло весной. Никакой группы захвата, никого на хвосте, никаких снайперов на крышах, никакой белой машины . По крайней мере сейчас. Но вчера она была.

Конечно, была. В этом нет никаких сомнений.

Зеленый лист, заранее прикрепленный к верхней части косяка, спланировал к его ногам, когда он открыл дверь цвета морской волны.

Так и должно было быть – при условии, что ему ничто не угрожало.

Кондор вошел в гостиную, закрыл за собой дверь и сразу же понял, насколько иллюзорным было его ощущение безопасности.

Лысый секретный агент по имени Питер сидел на полу рядом с камином, безвольно уронив голову на грудь. Его руки были широко вытянуты в стороны над зевом камина, кисти пришпилены к облицовке ножами из принадлежащего Кондору кухонного набора.

Кровь пропитала белую рубашку мертвого агента под спортивным пиджаком и коричневым плащом.

По всей видимости, перед тем как приколоть руки Питера к камину, убийца перерезал агенту горло – об этом достаточно ясно говорил багровый разрез над самым узлом мокрого от крови темного галстука.

Распяв свою жертву, неизвестный выколол ей глаза. Точнее, не выколол, а вырвал из глазниц.

Обычный клерк, вернувшись в обычный вторник с работы, обнаруживает у себя дома окровавленное тело секретного агента с руками, приколотыми к камину кухонными ножами. Этого клерка можно называть Вином, а можно Кондором. Однако все-таки вряд ли его можно считать типичным офисным работником.

Вин внимательно вгляделся в лицо распятого мертвеца. Рот убитого был широко раскрыт, на месте глаз чернели дыры.

На щеках Кондор увидел еще не высохшие багровые следы недавно пролитых слез.

Для Фэй, направлявшейся через площадь к комплексу «Z», это весеннее утро вторника было чудесным. Она собиралась ворваться в Чистилище и…

Внезапно в поле ее зрения возник коренастый загорелый черноволосый мужчина.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Фэй.

Оба знали, что если бы на них не были направлены объективы камер наблюдения комплекса «Z», она бы крепко обняла внезапно появившегося на ее пути крепыша, которого знала как Сэми.

– Рад тебя видеть, Фэй, – сказал Сэми и по-отечески улыбнулся ей. – Не хочу тебя задерживать – как бы ты не опоздала.

– Не беспокойся. Я скажу, что бегала сегодня дольше обычного.

– Это в самом деле так?

– Нет, – ответила Фэй, которая в это утро вообще отказалась от пробежки.

– Ты можешь сказать, что случайно встретила меня. Это вполне правдоподобно, а ты совершенно чиста – к тебе больше нет никаких нареканий.

– Значит, мне не нужно больше ходить в Чистилище? Я снова в обойме?

– Есть разная степень слова «чиста», понимаешь?

– Значит, ты здесь не из-за меня?

– К сожалению, нет. – Собеседник Фэй окинул площадь внимательным взглядом. – Ты помнишь ТРР?

– Тренировки в реальном режиме. Конечно, помню.

– Такие вещи себя оправдывают. Так было и до Бостона, а уж теперь и подавно. День, взятый наугад. Общий сигнал тревоги. Ты летишь туда, где что-то должно произойти. Полная мобилизация в течение каких-то нескольких часов. Но беда в том, что настоящие бомбы взрываются не там и не тогда, где и когда мы этого ждем. И плохие парни ликуют. – Сэми вздохнул. – Что ж, по крайней мере я столкнулся с самой очаровательной из моих коллег.

– Если бы не камеры, – улыбнулась Фэй, – я бы тебя сейчас уронила.

– ВИП, – ухмыльнулся Сэми. – Всегда имей прикрытие.

«Ну же, рискни», – подумала она, когда они шли по направлению к зданиям, а вслух сказала:

– Ты ведь здесь уже довольно давно.

– Не надо напоминать мне о временах, когда я был ребенком и жил в Бейруте.

– Слухи, версии, всевозможная болтовня – ты ведь во всем этом как рыба в воде.

Сэми остановился в трех футах от двери в стене из бронированного затемненного стекла, в котором отражались он сам и молодая женщина с короткой стрижкой, в брюках и удобных туфлях на низком каблуке.

– Есть только три типа людей, которые восприимчивы к лести, – заговорил он. – Это мужчины, женщины…