Марина Серова - Семейный кодекс Санта Барбары

– Скажите, ключи от квартиры вам вернули?

Она недоуменно взглянула на меня.

– Ключи должны были вернуть вместе с другими вещами. В карманах вашего брата был паспорт, бумажник, очечник с очками, носовой платок.

– Это все следователь мне отдал. А ключей не было.

– Понятно. Скажите, у Николая были какие-нибудь ценные вещи?

– Да нет, вы же видите, мебель, хоть и добротная, но не современная, еще 1980-х годов.

– Люба, расскажите мне о вашем брате все, до мельчайших подробностей. Кем был по профессии, где работал, чем увлекался. О его друзьях, конечно, тоже.

– Коля окончил наш медицинский и почти сразу стал работать судовым врачом на торговом корабле.

– В каком порту, помните?

– Кажется, порт приписки судна – Архангельск.

– И долго он плавал?

– Лет шесть-семь. Да, именно так. Потом он, как сам сказал, наплавался и вернулся в Тарасов. Здесь он устроился хирургом в Третью клиническую больницу. Коле, я думаю, было интересно попробовать себя в разных видах деятельности. Долго на одном месте он не мог усидеть. И потом, на зарплату врача прожить трудно. Какое-то время он был в геологической партии, в обслуживающем персонале. Когда вернулся, вместе с двумя приятелями заключил договор с «Орион-сетями» на подключение желающих к Интернету. Вскоре эта организация распалась, и Коля стал работать электриком. Он был, что называется, на все руки мастер. Вот только не помню, в какой именно конторе он подвизался. Там он проработал до пенсии, а дальше стал охранником в районной котельной. Говорил, что ездит на работу в Трубный район.

– А семья у вашего брата есть?

– Была. – У Любы упал голос. – Здесь, знаете, тоже трагедия. Сначала умерла Колина жена Поля, это было два года назад. Они поженились еще студентами, Полина училась в экономическом. Она была приятной девочкой, правда, немного не приспособленной к жизни, все-таки единственная дочь в профессорской семье.

– Причина смерти Полины?

– У нее было больное сердце. Она особенно не обращала внимания, а напрасно…

– А дети?

– Была дочка Алена. По стопам родителей не пошла, училась сначала в художественном колледже. Рисовала замечательно и вообще большая умница была. Окончила колледж, потом факультет иностранных языков в университете. Стажировалась в Англии, преподавала. А дальше они с мужем поехали в Мексику и там погибли в автокатастрофе.

– Не заметили вы чего-то необычного в поведении вашего брата в последнее время?

– Нет, хотя… Знаете, где-то с месяц назад он пришел ко мне такой радостный. «Сестренка, – говорит, – скоро ты сможешь открыть второй салон. Я тебе помогу деньгами». А я давно этого хотела, но не было свободных средств. Спрашиваю его: «Ты что, разбогател?» Он говорит: «Пока нет, но все может быть». Я про себя подумала: какое такое богатство у охранника? Это раньше, когда он плавал…

– И больше вы к этой теме не возвращались?

– Больше не говорили. Думаю, он скорее по привычке так сказал. Привык он заботиться обо мне, опекать.

Я окинула взглядом разгромленную комнату, встала с кресла и подошла к стеллажам. Подняла несколько книг и совсем рядом увидела фотоальбом.

– Люба, мне нужна фотография Николая. Самая поздняя найдется?

Она взяла альбом, перелистала.

– Вот, возьмите, – она протянула мне фотокарточку. – Здесь мы встречаем Новый год.

Я взглянула на фото. На фоне наряженной елки на меня смотрел улыбающийся мужчина лет шестидесяти с едва тронутыми сединой висками, аккуратно подстриженными усиками и темными с проседью волосами. Я вспомнила другую фотографию этого же человека, которую видела сегодня в отделении.

– А здесь Аленка. – Люба протянула мне еще один снимок.

Девушка лет восемнадцати кокетливо и загадочно смотрела в объектив. Приятное открытое лицо, выразительный взгляд.

– Люба, а когда была сделана фотография Алены?

– Тогда она еще училась в художественном колледже. Здесь ей шестнадцать лет.

– Да? А выглядит она старше, я бы дала ей не меньше восемнадцати.

– Да, – как-то неопределенно протянула Люба. – Она вообще выглядела гораздо старше. То есть я хотела сказать, это не старило ее, но… – Она несколько замялась.

– Но что?

– Вводило в заблуждение, что ли. Отсюда все. – Она не окончила и махнула рукой.

Видно было, что ей неприятно говорить на эту тему. Ладно, к этому можно будет вернуться, если возникнет необходимость. А пока нужно узнать как можно больше о Николае.

– Люба, а что, у Николая была привычка гулять рано утром в парке?

– Да нет. То есть, может быть, он иногда и ходил туда, я точно не знаю. Но так, чтобы регулярно, скорее всего, нет.

– И еще, Люба, у вас есть координаты его друзей?

– Я помню адрес только одного из них, Виталия. Они вместе работали в «Орион-сети».

– Давайте. И вот что, если что-нибудь вспомните, пусть даже незначительную деталь, обязательно звоните мне.

– Обязательно.

Мы распрощались. Я спустилась вниз и села в свою «девятку». Теперь можно отправляться домой. Тарасов уже был окутан сентябрьскими сумерками. На фасадах зажглись мигающие огоньки рекламных вывесок, в окнах домов тоже появился свет. По пути домой я решила, что надо наведаться в супермаркет: мои съестные припасы подходили к концу. Я остановилась у супермаркета «Домашний», выбрала филе цыплят на подложке, несколько упаковок сосисок, сыр, груши и гроздь бананов. Еще решила прикупить что-нибудь для салата. Взяла огурцы, помидоры, пучок укропа. Теперь голодная смерть мне не грозит.

Дома я первым делом соорудила легкий ужин. Хотела было отварить сосиски, но потом решила, что сыр и груши подойдут лучше, и возиться с готовкой не надо. После ужина я приняла душ и нырнула под простыню. Все, спать. Перед тем как я окончательно заснула, в голове мелькнули имена Аристарха Поликарповича и Венедикта Никодимовича. Или наоборот?

Утром я проснулась от стука капель. Дождь, наверное, шел и ночью, потому что периодически я просыпалась и слышала все ту же заунывную капель. Терпеть не могу дождливую погоду. Сыро, промозгло, грязь и лужи – бррр! Да еще у нас в Тарасове из-за отсутствия мало-мальски приличных ливневок даже небольшой дождик превращается в настоящее стихийное бедствие.

Я полежала еще немного, потом решила, что хватит, пора приниматься за дела. Сначала в душ. Из душа в махровом халате прошествовала на кухню. Сделала пару бутербродов, приготовила кофе и принялась рассуждать.

С чего же начать расследование? Подумав, я решила, что для начала стоит наведаться в больницу, где работал Сосновский, когда вернулся из плавания. Порасспросить врачей, медсестер. Может быть, кто-то из тех, кто знал Николая Петровича, еще и работает. Мне нужно знать, как складывались его отношения с коллегами, обслуживающим персоналом, пациентами. Вот Люба сказала, что Николай был и добрым, и отзывчивым, и бескорыстным, в общем, замечательным. Но это все характеризует его как брата, как родственника. А с коллегами он мог и конфликтовать. Возможно, были какие-то проколы с больными. Вот один из таких залеченных пациентов или его родные и стали шантажировать Сосновского…