Александр Черенов - Преступление из наказания. Прошлое переплетается с настоящим…

– Уборщица «поделились», – хмыкнул «Важняк».

Я прошёлся ладонью по гладко выбритому подбородку.

– А какого хрена он делал на работе «после работы»? Ведь прежде, насколько я знаю, он не был замечен в причастности «к стахановскому движению»? Его в кабинет и палкой нельзя было загнать – разве, что собственной «палкой», навострённой на какую-нибудь «дыру»? Поспрошай уборщицу, может, ещё немножко «дровишек подкинет»?

– Уже, шеф.

Теперь была моя очередь усмехнуться – и я её не пропустил.

– «Чтобы два раза не ходить»?

– Точно так! Она сказала, что начальник почему-то сильно нервничал, и «попросил её матом», когда она просунулась в кабинет с ведром и шваброй. Её удивила не «просьба»: начальник был в своём репертуаре. Её удивил вид прокурора, грызущего ногти. У неё сложилось впечатление – ну, это я даю литературную редакцию её рассказу…

– Ну, понятно, понятно, не отвлекайся!

– Так, вот: у неё сложилось впечатление, что прокурор кого-то ждал.

Я задумался лишь на мгновение.

– Ну-ка, давай сюда девицу! И снимите вы этого борова: хватит уже ему мозолить глаза!

Последнее указание, исполненное с качественным раздражением, адресовалась оперативникам: мужики откровенно скучали в коридоре.

– Но под моим руководством! – включился судмедэксперт.

– Валяйте! – буркнул я.

Через минуту тело покойного было предано… наборному финскому паркету. «Важняк» с секретаршей подгадали под самый торжественный момент, когда тело, всё ещё с петлёй на шее и с болтающимся обрывком верёвки, оказалось на руках «не совсем родных и близких».

Насладившись зрелищем, я повернулся к секретарше, которая дополнительно к слезам протекла и тушью, густо теперь размазанной по лицу.

– Кого ждал прокурор в кабинете после окончания работы?

Девица вздрогнула, и испуганно вспорхнула глазами из-под наращенных ресниц.

– Я не знаю… Я ушла с работы вместе со всеми…

– Но прокурор оставался в кабинете?

– Кажется, да.

– «Кажется» – или «да»?

– Да.

Меня почему-то не удивило то, что секретарша не стала морщить узенький лоб, а лишь ниже опустила голову. Девица, похоже, уже начала догадываться о наличии у меня «козырного туза в рукаве».

– А зачем он задержался?

Секретарша неуверенно – или нервно – двинула плечом.

– Не знаю… Может – по делам?

– По личным? – хмыкнул я. Напрасно – и вопросил, и хмыкнул: иными делами прокурор у себя в кабинете не занимался.

Девица «задумчиво» выдула губы, затем всё же напрягла немногочисленные извилины, в основном, снаружи, а не внутри – и лицо её разгладилось.

– Как же я могла забыть?! Начальник УСБ домогался встречи! Он звонил, и просил меня предупредить шефа!

– Предупредили?

– Да, я оставила записку на столе в кабинете.

– Почему только записку?

Девица художественно отвесила нижнюю губу.

– Ну, вначале я позвонила шефу на сотовый, но он не отвечал. Наверно, был отключён.

– Хорошо, – на манер слепого «прополз» я ладонью по лицу: дурная привычка. – Начальник УСБ, говорите…

Я переключил взгляд на «Важняка» – и тот хищно блеснул глазами.

– Это уже кое-что, шеф.

– Вы свободны, – сухо кивнул я секретарше. – Пока…

Это «пока» достало секретаршу уже в пути следования. Она вздрогнула, и у неё подкосились ноги. Заметно подкосились. Как минимум, заметно для нас с «Важняком». Почему-то сразу чувствовалось, и чем дальше, тем больше: девица явно не относилась к категории лиц, которые «ни сном, ни духом». Но одной её для полноценной версии не хватало: требовались иные действующие лица. Девица хорошо укладывалась на диван, но не в схему.

– Что-нибудь интересное нашли?

Это я «потревожил тылы» в лице судмедэксперта, который усердно колдовал над покойником. Эксперт на время отставил «муки творчества».

– На первый взгляд, ничего интересного: никаких телесных

повреждений. Ни ссадин, ни царапин, ни синяков, ни шишек,

не говоря уже о переломах.

– То есть, следов борьбы не наблюдается?

– Пока я их не нашёл.

– А след от укола? – на киношный манер осенило меня: чем чёрт не шутит?!

– Инъекция?

Эксперт с сомнением покачал головой.

– Такому борову?! Тут нужны, минимум, три человека: «доктор» и ассистенты. Да и никаких следов от укола я на руках… Минутку!

Эксперт повернулся к трупу, и, задействовав всё ещё скучающих оперов, несколькими ловкими движениями приспустил брюки и трусы владельца.

– Ничего, товарищ генерал… И на ногах – тоже…

– А какая-нибудь химия в лицо? – продолжал я «давать кино».

Эксперт наморщил лоб: смесь удивления и скептицизма.

– На моей памяти… такая экзотика – не для Руси… Хотя…

Он протёр лицо покойного ватным тампоном.

– Шансов немного, но проверим.

– А на вскрытии? – не унимался я.

– Там шансов больше.

Бровь эксперта выгнулась дугой.

– Вы полагаете, что…

Указательный палец его правой руки уже адресовался покойнику. Я неопределённо двинул плечом.

– Ну, посудите сами: боров – за сто кэгэ, никаких следов борьбы, никаких следов инъекции, а он, тем не менее, висит под потолком! Заметьте себе: в петле, до которой ему даже не допрыгнуть! Кто-то должен был его определить туда?

А «при наличии отсутствия» определить его туда можно было только обездвиженным! Отсюда – какой вывод?

– Виноват, товарищ генерал, – смутился эксперт. – Недотумкал. Можете не сомневаться: землю буду рыть… в смысле: потроха, но, если что-нибудь там есть, я его найду обязательно! Слово даю!

– Беру, – усмехнулся я. – А тебя что там заинтересовало?

Вопрос адресовался «Важняку», который немигающим взглядом уставился на крюк с обрывком верёвки. Дополнительно «стимулированный» локтем в бок, тот встрепенулся.

– Шеф, а Вам не кажется, что преступник допустил прокол?

– То есть?

– Если он хотел создать видимость самоубийства, то мог повесить нашего подзащитного как-нибудь поближе к земле. Несоответствие-то – вопиющее.

– А ты уверен в том, что он хотел создать такую картину?

По причине «мефистофеля» в моих глазах «Важняк» задумался, и художественно округлил глаза.

– Вы хотите сказать, что…

– Да, приятель: наш неизвестный пока оппонент уже посмеивается над нами. А это говорит о том, что он – человек не с улицы.

– Наш?! – ещё больше округлил глаза «Важняк».

– Или понимающий в нашем деле: бывший

или из родственных «контор». А ещё это говорит о том…

«Важняк» затаил дыхание. Я мотнул головой так, словно отрясал наваждение, и усмехнулся.

– Дежа вю…

– Не понял… – соответствовал заявлению «Важняк».

– Я – тоже… пока…

Память моя уже листала прошлое. Листала так, как листают старую книгу: «то ли чудится мне, то ли кажется…»…