Федора Кайгородова - В Москве-реке крокодилы не водятся

– Тем же составом? – быстро спросила я.

– Тем же! Больше того, на судне останутся даже те, кто не входит в его команду – то есть спасатели. Обычно они исчезают сразу после окончания спасательных работ. Но мы организовали повод. На Угличских шлюзах, якобы, требуется организаторская помощь спасателей. Впрочем, их всего – то двое – при подъеме буксира не нужны были спасательные работы. На самом плавкране исключительно технический и речной персонал.

На этом месте рассказа я почему – то внутренне вздохнула, представив колючего командира спасательных работ.

Следователь, словно почувствовав мое настроение, добавил:

– Вы никому не должны доверять! Никому, понимаете! Не вмешиваться ни в какое расследование – только наблюдать, не более того. Вы поняли? Мой телефон не записывайте, запомните его! Вопросы есть?

– Сколько человек было отвлечено на то событие, из – за которого все началось?

– На плавкране 22 человека. На трех буксирах – по пять человек. И четыре водолаза. Спасательной бригады, как таковой, не было, только командир и заместитель. Всего 43 подозреваемых.

– Значит, мне надо искать убийцу среди тех 24-х человек, что остались на плавкране?

– Я повторяю задание! – терпеливо сказал следователь. – Тебе никого искать не надо. Тебе надо поближе познакомится с персоналом – только и всего. Наблюдение – это единственная твоя задача! Ты хорошо поняла эту часть задания, Наташа? Потому что, если ты будешь вести следствие, мы тотчас же разворачиваемся назад.

– Поняла, поняла, Анатолий Петрович! А вы забыли про нас с фотокорром? Вместе с нами набирается 45 подозреваемых!

– Вы исключены из числа причастных к убийству лиц, – спокойно ответил следователь.

– Это почему еще? – меня даже возмутила такая недооценка наших с Юрой личностей.

– Потому что убийство произошло в 12.30. Вас еще в то время не было на плавкране.

– Мои часы? – закричала я.

– Что с ними? – равнодушно сказал Крага. – Вы их забыли дома?

– Да нет, же! Вот! – и я достала из рюкзака свои миниатюрные часики, предмет большой гордости. – Они стоят ровно на двенадцати тридцати, – таинственно прошептала я.

– Я об этом и говорю, – не разделил мой энтузиазм следователь. – Вы тонули в это время, а кто – то воспользовался общим замешательством. Пока вас Юра спасал, все на борту плавкрана «болели» за вас. Капитан даже в бинокль наблюдал.

– Почему же никто не бросился нам на помощь? – возмутилась я.

– Они были слишком далеко, пока доплывешь – спасать некого будет! И потом, несмотря на солнце – все же октябрь на дворе.

– Надо же какие здравомыслящие! А если бы я утонула?

– Тебя же Юра спасал! – он помолчал. – Кстати, это вещественное доказательство! Но мы его изымать не будем. Так что, спрячь!

– А какая разница, – беспечно заявила я. – Все равно не работают.

Мои прекрасные часики, купленные в Салониках, я ношу вместо браслета, такие, с синими камнями и синей подсветкой на циферблате, вдруг стали вещественным доказательством! Я повертела часы в руках, словно, они могли ответить на мои вопросы. Именно мои часы показывают точное время убийства! Ну, прямо детектив вырисовывается! И тут меня словно подбросило. «Возьмите свою улику!» – сказал мне капитан после инспектирования своего санузла. А ведь он тогда еще не знал про убийство. И даже если бы знал, то почему назвал часы уликой?

Я тут же выложила следователю Краге свои соображения:

– Почему он сказал: «Возьмите свою улику?» Это было еще до убийства. Получается, он знал про убийство?

– Кажется, я знаю, почему он назвал ваши часы уликой, – ответил следователь, и я поняла, что расспрашивать его бесполезно.

Ромашкина так и не вызвали к следователю ни утром, ни днем. Тревога, что кто-нибудь узнает о его отношениях Костровым, погнал механика к людям. Он хотел узнать, тот ли это Костров, с которым связана маленькая девочка. Он спустился вниз, проверил работу мотористов из трюма, попутно расспрашивая об убитом водолазе. Никто о нем ничего не знал. И вообще никто ничего не знал. Дмитрий Перов, правда, вспомнил, что слышал фамилию Кострова, но никогда не встречался с ним. Лишь только один из сварщиков сказал, что Серега работает у них недавно, что живет он где – то в Подмосковье и что он любит заложить за воротник.

– Но кто из нас не любит заложить? – добавил сварщик в оправдание.

– Семья? Да вроде жена есть. Он что – то такое говорил. Зачем потащился на плавкран, когда он сам с буксира? А кто его знает? – равнодушно ответил сварщик и опустил свою маску.

Ромашкин вернулся в каюту, решив все последние события разложить по полочкам и попробовать разобраться, кто и, главное, почему мог убить Кострова.

– Что же тогда случилось? Кто, кроме меня, мог иметь зуб на Серегу Кострова? – сказал Ромашкин, рисуя на листе бумаги чертиков и чебурашек.

Он отчетливо помнил тот майский день, когда встретился с девочкой в платьице колокольчиком в саду имени Баумана. Он отвел ребенка в полицию и отправился на работу, где успешно сдал отчет. Поболтал с дамами из бухгалтерии, которые его любили. Может, потому что он никогда не требовал проверить, правильно ли проведено начисление. Может, без всякой на то причины – бухгалтерами Мишка икренне восхищался: какое терпение требуется, чтобы изо дня в день заниматься такой рутинной работой!

– Я сегодня ребенка случайно нашел! – сообщил он им, чтобы узнать женский взгляд на проблему. – Совсем крохотного!

– Что вы говорите, Михал Сергеич?! – восхитилась Вера Ивановна. – Как могут родители отпускать одного маленького ребенка?

– В том – то и дело, что девочка сказала, что у нее нет мамы.

– Как это нет мамы? Полноте, Михаил Сергеевич! – вмешалась Татьяна Петровна. – Мало ли что дети выдумают. Откуда же она взялась, да еще в общественном саду?

– Как бы то ни было, но вы, Миша, все – таки поинтересуйтесь судьбой девочки! – сказала, закатив свои добрые заплывшие глазки, Вера Ивановна. – Сейчас такое творится! Вы имеете на это право! Вы же ее нашли!

Расставаясь с бухгалтерией, Ромашкин твердо решил вечером забежать в то отделение милиции, куда привел девочку. Тем более, что это как раз по пути, особенно, если идти не через сад, а по улице – стоит только свернуть от метро направо и войти во двор.

По дороге он успел забежать в супермаркет и купить какой – то замороженный продукт: Ромашкин названий не читал, сроков годности не проверял – покупал, что попадется. Так вместе с пакетом Мишка подошел к тем же воротам, второй раз за день. Часовой, сразу вспомнив нелепого папу, усмехнулся и ни о чем не спросил, а Ромашкин прошел прямиком к дежурному.

– А вас тут разыскивали родственники девочки, – сообщил ему тот, отвлекаясь от заполнения журнала.