Юрий Власишен - ПетуШОК-2017, или Chicken Odessa. Чисто одесский детектив

А Мамай мне на ходу, пуская дым из своей любимой трубки из «морской пенки»: Морик-Морик, читал я твоего Лоренца – «Человек находит друга». Таки умный «чудак». Только прежде чем стать великим этологом, он был в Кенигсберге главным идеологом по «зачистке» евреев, цыган и прочего «нежелательного элемента». Да-да, профессор Лоренц. Откуда знаю? От «верблюда». Есть у меня френд в Калининграде, спец по янтарным трубкам и историк-аматор. Все знает. И про верблюдов, кстати, которые вошли в Калининград вместе с Красной Армией.

Ладно был бы герр Лоренц просто членом нацистской партии… Мало ли кто у нас коммунистом был. Так нет, он был идейным: неарийцев – в душегубку. За это его пару лет назад австрийцы лишили почетной докторской степени Зальцбургского университета. Я не удивлюсь, если его и Нобелевки лишат. Тоже посмертно.

Чего уж там, мертвому все по цимбалам. Впрочем, твой, Морик, шарфик с «Бардо Тодол», наверняка, думает иначе.

Выпустив сизое кольцо в чистое небо, Мамай делает жест, будто накручивает шарф вокруг шеи. Все это на ходу, глядя под ноги. Но я-то смотрю не под ноги, а на Шорха. Этот жест меня пугает. Дымовая петля над головой кореша выглядит зловеще. И она не отстает, тянется за ним и над ним, как воздушный змей.

– Так что извини, – продолжает Мамай и делает несколько шагов в сторону, к морю, – но я в некотором смысле тоже «нежелательный элемент». В смысле, не желаю смотреть на твои петушиные побоища. Вот лучше, смотри, какого куриного бога я тебе нашел – двойного.

И, наклонившись, он поднимает с влажного песка и дает мне в руку камушек-ракушняк с двумя сквозными отверстиями. Сквозные ли? Внутри них шипела пена, настоящая морская пена, а не тот бледно-желтый минерал-тезка, из которого сделана трубка Мамая. Он похож на маску, этот почти круглый камень. Или на смайлик без рта.

То ли еще будет: чем дальше от Одессы, тем больше боглазов с б о льшими отверстиями и/или с б о льшим количеством дырок. На Курином пляже в часе ходьбы от дома Мамая и в двух часах езды на авто от Одессы каждый второй камень – куриный бог. Причина проста: в этой узкой каменистой бухточке, где сходятся течения, практически никогда не бывает штиля, камни постоянно перекатываются туда-сюда и бьются друг о друга с мелодичным тук-тук-тук…

Если стучать достаточно долго и сильно, двери рано или поздно откроются. Или слетят с петель, открыв вход. А то и не один.

Время собирать камни, говоришь?

Сунув планшет в свою вечную наплечную сумку, я беру камешек обеими руками. Поднимаю навстречу Солнцу. Солнце – бог, и этот двухдырчатый кругляшок – бог.

Соединив их вместе, я переводил взгляд с одной дырки на другую, наблюдая, как радужные пузырьки пены (малюсенькие, как те, из которых делают свои «замки» «петушки» и, в то же время, бесконечные, как вселенные) сливаются, лопаются, испаряются… Я приложил каменный «смайлик» к глазам и сквозь дырки в нем посмотрел на Глеба и… увидел упертого барана с радужным нимбом и воздушным змеем из табачного дыма. И, при этом, друга. Если б он хоть немного заинтересовался «петушками», я бы поведал ему тайну Спартака…

Мы бы…

А он…

А он засел в своей дыре и, хоть тресни…

…На обратном пути, за метров 500 до его дыры , нас настигло циганське весiлля («цыганская свадьба»). То, что севернее, в лесах, называется грибным дождиком. И я уже не читал Мамаю никаких конокрадов-лоренцов со своего планшета, боясь намочить последний.

Тут впору сказать два слова о дыре этой, о Новой Фараоновке, на отшибе которой и поселился Мамай. И заодно о его «нежелательных» цыганских друзьях.

Село это обязано своим названием Старой (или просто) Фараоновке на юго-западе Одесщины, куда царская еще власть после очередной русско-турецкой войны переселила так называемых «цыган министирешт» из Дунайских княжеств. В своих валахиях, трансильваниях и бессарабиях эти цыгане были рабами при монастырях 7 7 Исторический факт: рабство ромов (цыган) в Румынии фактически просуществовало аж до 1864 года. , а в наших «свободных» краях были причислены к дунайским …казакам. Часть этих казаков поневоле, не выдержав палочной дисциплины, тут же ударилась в бега, кто в Одессу, кто еще дальше. В свою очередь, часть тех, «кто еще дальше», основала на высоком и обрывистом черноморском берегу Новую Фараоновку. Табор собрался было в небо, но приземлился на «птичьем базаре» с живописнейшим видом на море. Новопоселенцев стали называть морскими цыганами. Они обзавелись лодками и баркасами, заправски рыбачили (в особенности удачно на камбалу и морского конька, а во время «бабьего лета» и сарган шел к ним в сети, как родной), подрабатывали лоцманами для проходящих судов. В общем, оморячились и заякорились. Настолько, что вместо цыганского барона у новофараоновцев был цыганский капитан.

Про того, первого капитана, поговаривали, что у него имелось-де то самое «кольцо Соломона», благодаря которому библейский мудрец понимал язык животных. Каким образом оно попало в руки цыганскому капитану, и было ли оно у него, вообще, – неизвестно, но факт остается фактом: между предводителем морских цыган и морскими птицами, гнездовье которых находится в непосредственной близости от Новой Фараоновки, на так называемом Яичном берегу, существовала незримая связь.

Собственно, из-за этого гнездовья, которое мартыны, чайки и бакланы охраняли агрессивнее хичкоковских «птиц», люди веками обходили эту помет ченную территорию стороной. И если бы агрессивность эта выражалась только в заклевывании на лету, так нет: птицы устраивали настоящие массированные налеты, используя запрещенные фекальные бомбы… Короче, о поселении тут мог думать только сумасшедший. Или тот, кто нашел общий язык с птицами.

В подтверждение второй версии цыганский капитан, с которым меня познакомил Мамай, носил повсюду на своем левом плече старого баклана. Звал он его Ронго, что в переводе с цыганского означает Колдун. Колдун Ронго был чернее самой украинской ночи, постоянно вертел длинной «антрацитовой» шеей и «стрелял» по сторонам иссиня черными глазами.

Мне сразу они не понравились: и Ронго, и тот, кто под ним. Этот ряженый «капитан» в яхтенной фуражке-кэпи, как у Остапа Бендера, с «приклеенными» усами подковой, с голдяками на каждом пальце, с дутой серьгой в ухе и с вертлявой птицей на плече, как у пирата, всем своим клоунским видом будто насмехался над памятью моего пра… прадеда капитана Десницкого, который тоже ловил рыбу, но рыбу экзотическую, и не для того, чтобы ее втридорога загнать, а для науки.

Подковоусый капитан кормил птицу свежевыловленными коньками, а после разговаривал с ней – и баклан бакланил в ответ. Не надо, не надо крутить пальцем у виска и делать скоропалительные выводы: коллегу капитана Десницкого англичанина Роберта Джона Гуппи тоже высмеяли, посчитав сумасшедшим, когда он с высокой трибуны заявил, что привез в туманный Альбион не икромечущую, а живородящую (!) рыбку.