Владислав Вишневский - Полный форс-мажор

Отпросившись у жены – только на неделю! – прапорщик Кобзев, музыкант военного оркестра, ждал авиарейс на Мурманск. Слегка нервничал, волновался, давно у ребят в Североморске не был. Там он и срочную службу – матросом – проходил, потом и в гарнизонном оркестре пару лет сверхсрочно. Созвонился с Колькой Веселовым – не рядовой матрос, а старший мичман теперь, – с музыкантами. Ждут.

Наконец услышал: «Вниманию пассажиров… У стойки «39» начинается регистрация на рейс номер… Москва-Мурманск». Легко вычислив регистрационную стойку с номером «39», Кобзев встал в длинную очередь.

Междугородный автобус

Если Кобзеву ещё предстояло пройти регистрацию и попасть в самолёт, то Женька Тимофеев уже ехал. Откинувшись в кресле, мягко покачиваясь, поглядывал на окружающий за окнами ландшафт. Ландшафт был ещё городской. Нагромождение стекла и бетона, рекламы и множество авто. Солнце слепило глаза. За окнами было жарко, в салоне автобуса работал кондиионер, царила лёгкая утренняя прохлада. Неоплан, гордо высвечивая табличкой над лобовым стеклом: «Москва-Воронеж», уверенно скользил в плотном потоке четырёхколёсных и прочих соплеменников, вёз пассажиров.

Покачивался автобус, покачивались и пассажиры, покачивался и багаж на полках. Пассажиров было не много. Вещей гораздо больше. Из Москвы товар, из столицы. Рынок, усмехнулся Евгений, перестройка.

Ещё не дремалось, но пассажиры уже умащивались, готовились ко сну. Путь не близкий. Из города бы скорее выбраться, а там…

Положив на колени раскрытый разговорник-самоучитель английского языка, Тимофеев закрыл глаза. Вызвал в памяти образ Гейл. Красавицы Гейл, его невесты. Её голубые глаза, губы, небесный голос. Нежный-нежный взгляд, от которого у Тимохи дыхание всегда раньше перехватывало. Раньше – особенно сильно. Сейчас, теперь, как-то… если честно-пречестно, уже не очень. Вспоминается образ, но не очень. Это открытие Тимофеев для себя сделал неожиданно, почти случайно. И его это расстроило. Проанализировав себя, свои чувства, едва не запаниковал. Образ Гейл ему уже виделся как… как… как фотография, скажем, любимой… сестры… Да, сестры… Но любимой сестры. Очень-очень любимой, но сестры… От этого открытия в Женькиной душе возник жуткий сумбур из чувств и понятий. В принципе, понятие превысило. Во-первых, он мужчина! Во-вторых, они объявили. По-взрослому объявили, серьёзно. Да! Но вот… в последнее время у Евгения почему-то возникло какое-то подленькое чувство вины перед ней, как тонкое шило, как кислинка во рту. Пусть и капля, но отравляющая воспоминания. Тимофеев отгонял от себя это состояние, ещё не верил, не хотел называть вещи своими именами. Да и причины особой небыло. И чувство ревности, дикой тоски несколько притупилось, как и яркость самой воображаемой «фотографии». Тимофеев механически ещё задавал себе вопросы: как она там? не забыла ли? помнит ли в своей Америке? Он, например, уже ждёт окончания службы, конца подписки. Они так и договорились – он летит сразу к ней в Нью-Йорк или в Лос-Анжелес. Он ведь мужчина! Да, он должен, он обязан, если дал слово и объявили о своём решении. Значит, так и быть. Там и распишутся, и свадьбу там сыграют. На этом Женька быстро переключил мысли на другие «волны». На более близкие и понятные. О том, что часть ребят из оркестра хотели бы здесь свадьбу отыграть, дома, другая часть соглашалась и на поездку. Понравилось ребятам за границей. Всем понравилось… Ну, ещё бы! Спасибо Санькиной Кантате, и самому, конечно. Хороший парень, не жадный, талантливый. Кэтрин углядел. «Вот подрастёт, – улыбаясь, самоуверенно заявил Санька музыкантам, – непременно на ней женюсь». Тогда Евгений с Санькой будут, получается, не только сослуживцами, но и родственниками. Какими именно, додумать Тимоха в данный момент не успел, расслышал голос. Со стороны, от соседки.

– Что? – переспросил он. – Извините, задремал, кажется. – Тимофеев оглянулся.

На него с любопытством смотрели две молодые девушки. Попутчицы. Одна которая рядом сидела, другая через проход, напротив. Обе миловидные, обе крашеные блондинки, одеты ярко, с хорошо просматривающимся макияжем… Девушки с улыбкой, во все глаза смотрели на своего соседа. Евгений смешался, понял, он что-то пропустил. Что?

– Я говорю, извините, молодой человек, вы в нашем торговом центре «Москва», недавно в отделе рубашек, например, случайно не были, а? – спросила та, что рядом.

Тимофеев удивлённо поднял брови… Торговый центр он, конечно, знал – кто не знает! – но никаких рубашек он там не…

– А-а-а, точно это он! – тыча пальцем, восторженно воскликнула вторая. – Он, Валька, он! Я его узнала, это он! Здравствуйте! – Девушка протянула Евгению руку. – Мы вас по телевизору с Валькой видели, да! Вы все нам понравились, и вы тоже… Все молодые такие, красивые… Я, как только увидела вас, сразу узнала, только сомневалась: вы это или не вы… Валька – это он, он! – Не отпуская Тимохину руку, тараторила она. – Валя – это она! Мы подруги, из Воронежа, а я – Натали… Очень приятно!

Валентина смотрела на Евгения не узнавая ещё. Подруга толкнула её в бок.

– Ну, Валька, ну ты чего, вспоминай, ну…

– Это который тебе визитку свою дал? Двое их было. Рубашки выбирали.

– Да нет, Валька, те – другие. Это когда Колька Лю Шен Го нам рубашки карденовские из Китая привозил. Вечером уже, сто штук по две тыщи рублей. Помнишь? Ты ещё сказала, что дорого, и расцветка не модная… Он двести скинул, и они влёт ушли… Все до одной! Помнишь? Вспомнила? А их по телевизору тогда показывали, когда мы рубашки сортировали-браковали… там, в Берлине…

– В Стокгольме, – поправил Тимофеев.

– Во-во, точно, там, в Стокгольме, ага. Крас-сивые все такие… Вспомнила? – Девушка тормошила подругу. – Ты ещё сказала, хорошо бы, типа, с любым из них… красивым, здоровенным… Ну, в общем, знаешь что сказала. А это – он, он!

– А-а-а, вспомнила, точно. Похож, – в упор разглядывая Евгения, признала и Валентина. – Сильно похож… Одежда меня сбила, а то бы я тоже… А это вы там были, правда? – чуть жеманничая, спросила она. От внешней, в прошлом, презрительной невозмутимости в ней, не осталось и следа.

Тимофеев неопределённо пожал плечами.

– Мы все там были.

– Ну, я же говорю, это вы… – кокетливо касаясь рукой своей причёски, бурно радовалась случайной встрече вторая девушка, Натали. – Я вас узнала! Очень приятно. А я Натали… А вас?

– А меня Евгений.

– Здравствуйте, Женя. А вы женаты? – Без перехода поинтересовалась она.

– Нет, но…

Соседка Валя, шутливо прикрыв свои уши руками, перебила ответ:

– Так, всё-всё, про невест нам рассказывать не надо. Не женат – и хорошо.

– Да, – кокетливо надув губы, с укором в голосе поддержала подругу Натали. – У вас у каждого, мы знаем, в каждом городе…