Владислав Вишневский - Полный форс-мажор

– Ну, уж, с Большим театром вы, товарищ генерал, это сильно сказали. Там же знаете, эти… голубые в основном. А у нас – то… любого, хоть на выставку производителей… – В подтверждение, даже цитату «знаковую» ввернул из слышанного по телевизору. – И наш экс-президент, премьер-министр Путин, кстати, Владимир Владимирович, на нас прямо, наверное, в своём послании и рассчитывает, на армию. На наш полк, значит, когда говорит о необходимости немедленного улучшения демографической ситуации в стране. Её улучшать надо, да. Факт. И мы можем… Она ведь… Мы…

Генерал вскочил, грохнул кулаком по столу.

– Молчать! Остановись, Ульяшов. Смирно! – Выпучив глаза, генерал оглядел вытянувшегося полковника, пальцем сурово пригрозил ему. – Ты мне президента здесь не цитируй, не на трибуне. Я не маленький. А ну-ка быстро отвечай мне на вопрос… Много вчера выпил? С кем?

Ульяшов понял, – всё, если до выпивки дошли, «девятый вал» командирского гнева точно уже позади.

– Да не много… если честно… – доложил полковник. – Прилично. – Но тут же поторопился заверить. – Но я на ногах… Сам… домой… – Покаянно глядя в глаза командира полка, пояснил. – Полковника Громобоя мы в Ле Бурже провожали… Со школьной скамьи мы… Знаете же… А там, слово за слово, полковник Палий и зацепил меня. Мол, наши войска, полк, то есть наш – слабее его полка… Они вертолётчики.

Командир, отстегнув галстук, ослабил ворот рубашки, опустился на стул, выдохнул, тупо разглядывал стол свой, углы кабинета. Вот напасть, думал он, а так хорошо утро начиналось.

– Какие ещё вертолётчики? – через паузу, вяло спросил он. – Это которые… Ульяшов, с сильной долей сарказма торопливо подтвердил:

– Ну да, боевые. С орденами и медалями все… Генерал уже «остывал», расстроено головой качал.

– Ну, что я могу сказать тебе, Лев Маркович? Спасибо! Полный кошмар! Такой ты мне форс-мажор с утра устроил, на дорожку, слов нет. Я с таким сегодня хорошим настроением был… Лучше б не приходил.

Полковник на лице изобразил понимание и сочувствие. В голосе – обиду, в подтексте тонкую гордость за свой поступок, за честь мундира.

– И я так же думаю, товарищ генерал. Прямо с утра… Кошмар, как вспомню! Виноват. Не сдержался. Я и не мог. И вы бы, я думаю, не смогли. Когда вот так, про твою часть говорят, про войска.

– Оскорбили? – гневно вскинулся командир.

– Никак нет, – отрезал полковник, что могло означать только одно: он бы, такое-эдакое, никому не позволил. – Всё высококультурно было. Мы же старшие офицеры, как-никак, на людях же. Но обидно. За честь я и… слово офицера дал. Но не хотел, товарищ генерал, век Стокгольма не видать. Поддержите, а… Нельзя нам слабину вертолётчикам дать, опозориться. Нас вся страна знает. Сам Верховный даже…

Об этом он мог и не говорить. Все в полку помнили, и генерал тоже. И оркестр прославился, и полк в целом, и генеральское звание Золотарёв досрочно получил именно от Верховного, с подачи Министра обороны, естественно, или наоборот. Но это не важно. Важно, что полк знают, полк на виду, полк на «карандаше».

Золотарёв слабо махнул рукой.

– Ну, не знаю, не знаю. Словно поленом по голове. Хмм… Слово он дал. Огорошил ты меня с утра, товарищ полковник. Прямо наповал. Зачем нам всё это? К чему? Голова кругом! – Генерал поднял на заместителя глаза, строго произнёс. – Ладно, хрен с тобой, но если мы, то есть ты, провалишь, тебя не только в Швеции узнают, но и в Тмутаракани тоже. Причём, командиром роты – не более. Я обещаю… – Подумав, вновь усмехнулся. – А меня – твоим заместителем. – Ульяшов не успел отреагировать, как в голосе генерала услышал неожиданную весёлость. – О! Слушай! А почему и нет! Я же буду в отпуске – чуть не забыл! – я же в отпуске, уже… В от-пус-ке! Меня нет в полку. Нет! Я уехал! Это же всё решает, товарищ полковник. За меня же ты остаёшься по учёбе и дисциплине, Колесов по боевой… Тебе и решать… твои проблемы. Если не получится – я ничего не знаю, я не слыхал. Так что, дерзай. Разрешаю.

– Неужели?! Да я… Да без проблем, товарищ генерал. Разрешаете? Поздравляю. Мы этим авиаторам быстро мажор в минор завернём… Они у нас… Оркестр им быстро ласты склеит… Главное, что вы не против. Я знал, что вы поддержите. Вы… всем генералам генерал… Я им так и сказал, авиаторам этим… Спасибо. Я с начштаба… Да мы с ним… Мы с оркестром… Вот, чёрт, попал!

Генерал отреагировал на последнее.

– Вот именно! – Сурово выговорил он, указывая на виновника пальцем. – Только не ты один попал, а мы все: и ты, и я, и весь полк… По твоей милости.

– …глупости. – Поправил заместитель.

Генерал отмахнулся.

– В данном случае одно и то же.

– Виноват, товарищ генерал, больше не повторится. А можно вопрос: в оркестр мы вместе сходим, пока вы ещё здесь, в полку, или я один… потом?

– В оркестр? – генерал внимательно взглянул на заместителя, в глазах появились смешинки. – Хороший вопрос, Лев Маркович… Хоть сейчас, хоть потом… Они давно, наверное, ушли. Тоже в отпуске.

Ульяшов побледнел.

– Как… – забывшись, вскричал он. – Они в отпуске? Они тоже?! Двадцать девять дней же осталось, двадцать девять!

– Да, – спокойно подтвердил генерал. – Хоть двадцать девять, хоть два… Чего им здесь делать? С сегодняшнего дня. Смотр отыграли, я попрощался с ними и всё. Ищи ветра в поле. Страна большая.

Ульяшов не мог поверить.

– Они… Все?!

– Контрактники естественно все, – пожал плечами командир. – А срочники… Ульяшов упал на стул.

– В отпуске… Они в отпуске… Я умру! – тупо повторял он. – Кошмар! Им нельзя… Нет, им нельзя… Товарищ генерал, их нельзя отпускать, их надо вернуть… Без них не форс-мажор получится, без них… Заявляю: я на диете, мне нельзя… Я не смогу пари съесть… Ужас! Кошмар! Что делать, что делать?! Полный… Мне будет полный…

Генерал смотрел и откровенно наслаждался.

– Так и я говорю, полный тебе форс-мажор будет… Я-то уже в отпуске. Меня нет. Тебе и решать. Решай, выкручивайся.

Обхватив голову руками, Ульяшов раскачивался на стуле, почти так же, как и генерал несколько раньше.

– Я представляю что будет! Представляю! – в отчаянии бормотал он. – Через двадцать девять дней. Уже через двадцать девять.

Генерала вдруг рассердился.

– Чего ты представляешь? Чего раскис? Ты же слово офицера дал… За всех нас, значит, дал… двадцать девять у него, понимаешь, и за меня получается тоже. А я не привык, чтобы меня, генерала, наши войска… назад, понимаешь, пятиться… Только вперёд… Вперёд! Понял? И тебе советую…

– А я и…

Генерал не дал договорить.

– А я и говорю, слово дал, действуй, давай, решай.

Аэровокзал

Александр Кобзев нетерпеливо поглядывая то на часы, то на электронное табло-информатор, с объёмной дорожной сумкой на плече бродил по аэровокзалу в ожидании своего рейса. Ходил-бродил, смотрел по сторонам, разглядывал суетящихся встречающих, раскрасневшихся, чуть уставших от перелёта пассажиров, бесконечную рекламу японского автомобиля на огромном мониторе, киоски с разноцветной прессой и такими же разноцветными прохладительными напитками. Цены везде были запредельными, но многие пассажиры в очереди всё же стояли – дети требуют, – да и альтернативы не было. И парковки, и туалеты – всё платное. Огромный зал аэровокзала насыщен неугасающим движением, улыбками, растерянными вопросительными лицами, разноязычным говором, порой восторженным, порой нервным беспокойством и лёгкой тревогой.