Владислав Вишневский - Полный форс-мажор

В том же тоне Валя дополнила:

– …и посёлке… Не говоря уж про Стокгольм.

– … по невесте и по ребёнку… – детским голосом продолжила Натали. И непонятно было, шутят девушки или выговаривают.

Скорее всего выговаривают. В подтверждение Натали оборвала подругу:

– Валька, ты опять? – И пояснила Евгению серьёзным тоном. – Я не замужем, а у неё ребёнок есть, дошкольник. Вот такой мальчишка! – Это она произнесла восхищённо. – Красавец будет. Умница, смышлёный. В ДМШ ходит. Первый муж сволочь был, сбежал от ребёнка, а второй пьяница… А Валька у нас красивая… Правда же, да? Видите?

Тимофеев пригляделся, пожалуй…

– И ты красивая, – Опустив глаза, отозвалась Валентина.

– Но несчастная… Тц! – развела руками Натали. Тему они, похоже, не один раз проговаривали. Всё у них было расписано как по нотам, подумал Тимофеев. – На мужиков Валентине не везёт… – как своей подруге, пояснила Наталья. – Не повезло.

На что Валентина фыркнула:

– У нас никому не повезло… И тебе тоже… Натали парировала:

– Ха, мне-то что… Я-то бездетная… – Коротко глянула на Евгения, понимает ли, оценивает ли. – В смысле – могу, но не хочу… пока… Строго предохраняюсь… – Демонстративно потянулась всем телом, от чего низко расстёгнутая кофточка на груди позволила увидеть отсутствие бюстгальтера. – Я за красивую любовь, – пояснила она, – и безопасный секс, как говорят наши ребята из этих, «Идущих вместе», ага! Не от кого потому что… Пьянь одна или женатые уже все… Козлы! В общем, вам, считай, сегодня повезло, Женя. Мы обе девушки свободные, влюбчивые, без комплексов.

Валя всплеснула руками.

– Ой, ты, что ли у нас девушка не замужем, а этот, твой?

– Ха! Мы же в гражданском… – возмущённо вспыхнула Натали, и пояснила новому знакомому. – А гражданский брак… что он есть, что его нету. Как, извините, вчерашний «Олвиз». Да я только из-за твоего пьяницы, – в сторону подруги, лицо девушки искривилось короткой презрительной гримасой, – с его братом и согласилась жить – пожалела придурка! Одну декаду в месяц и вижу – дура! – и то – трезвым в день приезда – день отъезда… А! – Девушка устало махнула рукой. – Все они… у нас… по́том и бормотухой пахнут… – И вновь на лице вспыхнула вопросительная милая улыбка новому знакомому. – А вы, случайно, Женя, не пьёте, не злоупотребляете?

– Да нет вроде… – ответил Евгений. – Умеренно!

– И не курите? – не поверила Валентина.

– Нет, не курю…

– Да ладно… – не поверив, Валентина заговорщически ткнула его локтём. – Правда что ли?

Натали уже опекала нового знакомого.

– Да, правда что ли! – В упор глядя на Евгения, беззлобно передразнила подругу. – Что ты привязалась к человеку? Отцепись от него. Не пьёт, человек, не курит, не врёт. Самообразованием занимается. – Девушка кивнула на раскрытый разговорник. – Английский язык учит. Я же вижу. И не женат… Редкий случай. Повезло нам сегодня с… попутчиком… тем более из Германии… а ты, привязалась! Отстань от человека! Не слушайте её, Женя, она расстроена. Домой же едем. У нас вахтовый метод: десять дней через десять. Десять в Москве, десять… Сейчас приедем, а там… лучше не думать! – Вздыхает, но тут же светлеет лицом. – Женя, а хотите кофе?

Валя бесхитростно поддержала знакомство.

– А можно и водочки. У нас хорошая есть, проверенная, и закуска своя.

– Нет-нет, спасибо, лучше кофе, – поспешно отказался Тимофеев. – Я хорошо пообедал.

Натали недовольно буравила подругу взглядом.

– Валька, ты каким местом сейчас нас с Женей слушала, а? Тебе же только что русским языком человек сказал… Слышишь? – И нажимая голосом, со значением, раздельно произнесла. – И-мы-не-пьём с тобой, подруга, и-мы-не-курим!.. Только кофе… Доставай термос, тебе ближе… – И вновь та обворожительная улыбка Евгению. – Женя, а что там хорошего у этих шведов? Что в магазинах? Как молодёжь одевается, чем вечерами-ночами занимается, а?

Полковник Ульяшов

И у полковника Ульяшова были вопросы. Много вопросов. И какие! Его, конечно же, не интересовала жизнь разных молодых и прочих шведов вместе с Европой, Америкой и всеми странами Африканского и Азиатского регионов. Его интересовала собственная жизнь. Она, дороже всех мыслимых благ. Потому что – он точно знал – скоро должна закончиться. И не трагический случай тому, не старость, а собственная глупость. Хотя память подсказывала разные жизненные варианты как выкрутиться, выжить, но не как уберечься. Один из них. Он помнил. Много лет назад, четверых советских – тогда ещё советских! – моряков унесло на барже в бушующий океан. Шуму было… Все газеты об этом писали. Штормом баржу сорвало. И не с адмиралами разными или капитанами какими, а именно с рядовыми моряками-срочниками. И не шпаровская это экспедиция, не подготовленная, со связью, продуктами и контролем GPS и GPRS, а случайная, драматическая… Их унесло, и они затерялись… Без воды, без еды, безо всего, вообще. Больше полутора месяцев их в океане носило… Но они выжили. Да! Похудели, естественно (что Ульяшову бы, пожалуй, не помешало), сильно загорели (это полковнику лишнее), вернулись с закалённой советской психикой (чем-чем, а этим Ульяшов, в принципе, переполнен), с опытом выживания в экстремальных условиях. Вот! Последнее («с опытом выживания») Ульяшову как раз бы сейчас! Моряки ели солдатские ремни и сапоги, кажется. На завтрак, обед и ужин. Ели! Размачивали и ели! Кушали, если по культурному. Что как раз полковнику в недалёком будущем и предстояло. Причём, не важно, как и где, но тоже добровольно-вынуждено. Правда, у советских моряков это было жизненной необходимостью, а у полковника, делом чести, то есть вынуждено. Смысл разный, но результат точно будет противоположным. Он не вынесет этого. Категорически. Не подавится, но умрёт, безусловно, и однозначно. Понимание этого, полковника убивало. Сильно и заранее. Но время ещё было. Для действий. Не для слёз – они в душе уже были, ниагарским водопадом текли, их безысходный форс-мажор вызывал, а «для оптимизации процесса в сторону положительной (для полковника Ульяшова) динамики». Что в переводе на обычный язык означает, сбивай, товарищ полковник, молоко лапками в сметану – народная мудрость! – выберешься (Возможно!) Один вариант из миллиона, может и миллиарда. Но, для оптимиста, каким себя раньше считал Ульяшов, больше – меньше, не важно. Главное, вариант был. Значит, на него курс!

Получив от генерала мудрое напутствие (чего раскис? вперёд! действуй! решай!) полковник бросился к музыкантам. Их непременно нужно было задержать. Сейчас и срочно. Никаких отпусков (он теперь врио командира)!

Полковник влетел в оркестровый класс. Запыхавшийся и вспотевший, лицо красное… Остановившись в центре комнаты, она удивительно пустой была, кроме срочников и дирижёра. Срочники чуть со стульев не попадали, стоя на них, окна тряпками протирали, а дирижёр авторучку из рук выпустил, он за столом сбоку сидел, ошарашено на вторжение повернулись.