Владислав Вишневский - Полный форс-мажор

Междугородный автобус, сбавляя скорость, нацелился на остановку с соответствующей табличкой. Под козырьком остановки стояли люди, ждали…

Открылись двери автобуса, вслед за несколькими пассажирами вышел и отпускник Тимофеев. В одной руке рюкзак, в другой футляр с трубой. На лице улыбка. Его встречали три человека.

– Ты смотри, смотри, – блондинки в автобусе, Валентина и Натали, перестали прощально махать руками… – кто его встречает, а!

За окном, их недавний попутчик поочерёдно обнимался с двумя стариками и… в сторонке ожидала молоденькая девушка.

– Ну, вот, я так и знала. Я же тебе говорила, что он козёл! Козёл он и есть козёл! У них у всех, в каждой деревне по бабе, а ты спорила.

– Я не спорила, я давала ему шанс, а он не воспользовался, ну и дурак! Так ему и надо. Таких классных девах упустил, как мы, да? Действительно козёл!

– Это ты про нас?

– А про кого же ещё? О, о… Видишь? Смотри-смотри… – Здороваясь с девушкой, Тимофеев задержал её руку в своей, внимательно, с улыбкой смотрел в глаза. Девушка засмущалась, опустила голову. – Глянь-глянь, а она-то, дура… Ой, дура-дура!

– Молодая…

– Ага… Как это он с ней вежливо, словно…

– Ум-мора!

– Похоже, действительно не врал артист, – невеста.

– Нет, молодая больно. Хотя, в наше-то время… и в пятнадцать лет рожают.

Подруги неожиданно громко расхохотались на весь автобус.

– И в четырнадцать! Ха-ха-ха!

– И в три…три… надцать!!

– Ох-хо-хо…

– Ха-ха-ха…

Встречающие Тимофеева деды, оглянулись на автобус. Наверное, услышали. Валентина с Натальей поймали их удивлённые взгляды, пригнулись, спрятали покрасневшие от хохота лица в ладонях, аккуратно вытирая уголки глаз от слезинок, давясь смехом, умолкли.

– Ну что, хватит, подруга поститься, – гася улыбку и сморкаясь в платок, предложила Валентина. – Ухажёр вроде слинял, доставать?

– Конечно! Где наша не пропадала, доставай водочку…

И обе, не сговариваясь, расплющив носы, высунув языки и оттопырив уши, приникли к стеклу,

– Бе-ееее…

– Коз-зёл!

Встреча с… будущим

Не задерживаясь, автобус закрыл двери и мягко тронул с места. В одном из окон мелькнули «кривые», дразнящие лица блондинок. Тимофеев их не видел, вновь поочередно обнимал стариков.

– Дядь Серёжа, дядь Веня, как я рад вас видеть, как рад! Спасибо, что вы бодрые такие, крепкие, что помните, что встретили!

– Да ладно, чего нас хвалить, да благодарить… – пряча глаза, отмахнулся дядя Серёжа. – Мы ж закалённые. Мы ж сибиряки! Всё помним, и всех помним, и тебя, конечно! Ты же у нас первый такой! Гордимся.

Дядя Веня так же не броско одет, а по сути, просто, по-стариковски, как и его товарищ дядя Серёжа, похлопывал гостя по спине:

– Ты вот, приехал, не забыл, уже хорошо, значит, мы живы ещё. И долго, значит, ещё будем, как говорится, в памяти народной, гха-гхымм… А это узнаёшь, кто с нами, нет?

Евгений и деды повернулись к зардевшейся девушке. Дядя Серёжа с улыбкой махнул на гостя рукой:

– Да где он её узнать может, она же тогда… Малявка. Сколько ж ей тогда было-то?

Дядя Веня удивился.

– Чего сколько, чего? Она в пятый или шестой класс уже тогда ходила. Я помню.

Заметно стесняясь, девушка с улыбкой поправила:

– В четвёртый.

Тимофеев во все глаза смотрел, напрягал память, старался вспомнить девушку, но не мог. Отметил одно: милое лицо, стройную фигуру, тонкие руки, улыбку и голос – нежный-нежный, с мягкими обертонами.

– Ну, я и говорю в четвёртый. – Прокашлялся дядя Веня.

Прерывая возникшую неловкость, девушка напомнила.

– Я Вера, дяди Серёжина внучка, я вас помню. Вы тогда у дедушки в оркестре на трубе учились играть. А дядя Веня вас нотной грамоте учил.

Дядя Веня подтвердил:

– Я же говорю, помнить должен. Она же у нас нотные партии на стульях раскладывала. Всегда строго по инструментам. Без ошибки. Мы ещё удивлялись. Помнишь? Малявка была, а не путала. А сейчас… О! Красавица!

Вера покраснела, потупилась. «Как идёт ей эта улыбка, – подумал Евгений. – Действительно красавица. Даже более чем».

– Ну ладно вам, дядь Веня, приукрашивать… – отмахнулась девушка.

– Правильно, не смущай, дед, внучку, они разберутся, – обнимая гостя за плечи, дядя Серёжа указал рукой. – Ну что, пошли, гость дорогой, заждались тебя.

– Только сначала к нам в оркестр, – всё ещё внимательно глядя на девушку, на неё очень хотелось смотреть, не отпускать взглядом, предложил Евгений.

– Так у нас его уже нету. – Развёл руками старый музыкант.

– Как?! Как это нету, что с ним? Распались? – останавливаясь, воскликнул Евгений.

– Да нет, не распались, – вздохнул другой старик. – Как мы распасться можем, нет. У нас помещение забрали и…

– И все инструменты конфисковали, – закончил фразу дядя Веня. – Как коммунисты у врагов народа.

– А клуб? – ахнул Тимофеев. – Клуб… Что с ним?

– А ничего с ним, – так же расстроено пожал плечами дядя Веня. – Как был, так и стоит. Только он теперь частный и казино в нём, а мы…

Вера пояснила.

– Их в кладовку выселили, а инструменты за неуплату аренды забрали. – В голосе слышались слезинки, глаза сверкали.

Тимофеев поверить не мог, не понимал, переводил взгляд с одного старика на другого.

– Как это конфисковали, не может быть, кто, когда?

– Да директорша и забрала, – девушка гневно махнула рукой, пряча глаза, потёрла рукой лоб… «Какая она красивая, аж дух захватывает. Влюбиться можно», вновь отметил Евгений. – Сказала, пока не уплатите… – задерживая вздох, продолжила девушка.

Тимофеев нахмурился.

– И много нужно?

Дядя Серёжа оборвал.

– Ну, много не много, а обидно! Мы ж не для себя играли, мы ж для людей, для города! На всех смотрах победителями были, с благодарностями и грамотами.

– И давно?

– Не побеждаем-то? – уточнил дядя Веня. – Да уж как перестройка началась, так и не привлекают нас. Только когда выборы какие, в местные или куда там. Гимн сыграть, туш, вальс какой.

– Больше похороны, – дополнил дед Сергей.

– Это да! – подтвердил дядя Веня, и в мгновение, посветлев лицом, воскликнул. – Ну что мы о грустном? Что мы парню минор нагоняем, а? Эй, вы, люди, земляки! Мы живы, местами здоровы и ладно, нечего жаловаться. Ты лучше о себе, Женечка, расскажи. Слыхали мы, даже по телевизору видели, как вы там, в зарубежной Швеции, всех переиграли. Это здорово. Мы прямо радовались за вас. Хороший у вас оркестр, мы слушали, строй хороший, дирижёр умница, музыка… И местные музыканты…

– Это был королевский симфонический… – поправил Тимофеев.

Дядя Серёжа согласно головой кивнул.

– Ага! Мы это заметили, Королевский. Но вы выглядели всё же лучше. Точно, точно. Мы же слышали.

А Вера, склонив мечтательно голову, заметила: