Владислав Вишневский - Полный форс-мажор

– Я что зашёл-то, – с лёгкой полуулыбкой оглядев музыкантов, поведал командир. – Попрощаться зашёл. – Заметив, как у музыкантов вскинулись брови, успокоил. – Вы же в отпуск уходите, вот и, думаю, дай зайду. Маршок свой любимый прослушаю, на дорожку… Можно?

Тьфу, ты, ёлки палки, едва не в голос изумились музыканты (отлегло!), он ещё спрашивает, конечно, можно.

– Конечно, можно. – Мгновенно отозвался лейтенант, шагнув из-за генеральского плеча.

Музыканты быстрее пернатых вспорхнули к стеллажу, выхватили свои инструменты, обтекая дирижёрский стул, прыгнули на свои места, взяли инструменты «наизготовку». Всё получилось быстро и в автоматическом режиме.

Генерал на спинку стула откинулся. Дирижёр резко отмахнул музыкантам.

…

Несколько минут в комнате звучала музыка «Славься» Глинки.

Ооо! Ууу!

Кстати, кто эту музыку не слышал, жаль человека, можно сказать не сбалансирован, как пустой, не «наш»! Те, кто слушал и знает, тем «привет», тот понимает, что сейчас чувствовал генерал. Примерно так где-то выглядит человек, которого в примерочной из домашней пижамной мятой одежды неожиданно переодели в смокинг или лучше того, во фрак, с соответствующей обувью, шляпой, пальто через руку и тростью для пущего соответствия. Чтоб всё было как надо, как положено. И как он теперь себя ощущает, представляете? То-то! Генерал именно с таким лицом, полуприкрыв глаза, слушая музыку, и сидел. И тень румянца на лице, и улыбка с чувством собственного достоинства и ни одной морщинки. Всё чисто и разглажено. Как армейские бриджи после парового утюга.

Музыка закончилась, а колокола звенели… в ушах, в душе…

– Здорово! – хлопнув себя обеими руками по коленям, светло вздохнув, дёрнул головой генерал. – Молодцы! Очень душевно. Музыка талантливая. Очень талантливая.

Дирижёр поддержал.

– Да, товарищ генерал. Отличный марш. Глинка!

– И исполнители, как говорится, молодцы, – генерал тепло оглядел музыкантов, заметил. – Под такую музыку не только, понимаешь, служить, жить хочется. Да не просто, а с песней, с настроением. С мажором, как у вас говорится. Потому и настроение хорошее, и у меня такое. Я ведь тоже в отпуск собрался, как и вы, и тоже с утра. Так что… – генерал, в восторге, улыбнулся.

– Поздравляем. – Хором, вежливо отреагировали оркестранты.

Генерал Золотарёв кивнул головой.

– Спасибо. Думал, если не с утра, то уж с обеда точно поеду. Кое какие бумажные дела решу и, туту, как говорится, в дорогу. Вы-то собрались уже, наверное, нет? Бумаги не держат?

Музыканты расслабились, совсем отлегло. Подлянки перед отпуском, похоже, не предвиделось, это главное, да и генерал нормальный мужик, не зазвездился.

– Нет-нет.

– Мы собрались.

– Давно ещё.

– Билеты на руках. – Неслось со всех сторон.

– Уже…

– Это хорошо, – заметил генерал и поинтересовался. – И куда?

– Да кто куда. – За всех ответил лейтенант Фомичёв.

Но старший прапорщик Хайченко, старшина оркестра, уточнил программу.

– Страна большая, товарищ генерал, за месяц не обойти, не объехать.

Генерал с этим легко согласился:

– Это точно, но при желании можно.

– Можно, товарищ генерал.

Золотарёв указательным пальцем шутливо предостерёг:

– Но не нужно… если за один раз… На другой отпуск оставьте. Тем более вам, Константин Александрович. Вам, как я слышал, скоро вновь отцом становиться?

– Да, товарищ генерал, восьмой месяц уже, начало восьмого.

– Это хорошо. И как супруга?

– Нормально, товарищ генерал, выдерживаем. Дочки помогают. Сам-то бы я…

– Понимаю. Берегите её. Главное, чтоб вы, и телефон рядом были.

– Так оно и есть. У нас давно готовность «номер один».

– Ну-ну, – генерал с улыбкой перевёл взгляд на остальных музыкантов, оглядел, вновь хлопнул руками по коленям. – Короче, так сынки (им и тридцати ещё – многим – нет, а ему уже за сорок недавно перевалило), счастливо отдохнуть. Чтоб через месяц, как штык у меня! Живые, здоровые, полные сил и всего прочего… Трезвые и со свежей головой.

Вновь, как и положено, за всех ответил дирижёр, товарищ лейтенант.

– Это непременно, товарищ генерал, мы всегда как штык, – и позволил допустимую в данный момент вольность, осторожно поинтересовался за всех. – А вы извините, куда поедете отдыхать, если не секрет, на юг, к морю?

Генерал коротко глянул на лейтенанта, вздохнул, мечтательно ответил:

– Какие секреты, нет секретов. Юг я не люблю, море тоже – укачивает. Я лесной воздух люблю, наш, среднерусской полосы… Отечественного настоя… Пихтовый, еловый, сосновый, берёзовый – этакий коктейль восстановительно-лечебный. Ох, благодать, скажу я вам! Воздух чистый, полезный, свежий – особенно после дождичка. Бодрит. – Музыканты уже млели, поддавшись романтике идиллической повести, уже слышали свежий воздух, уже дышали озоном, слышали и спокойный шелест листьев, но торопились, искоса поглядывая на часы (не опоздать бы!). – Вокруг грибочки под кустами прячутся, – не замечая, в том же мечтательном тоне продолжил генерал. – Ёжики туда – сюда, шурш, шурш, белочки скачут, птички…

– В смысле девочки… – мягко исправил неточность в партитуре повествования прапорщик Кобзев.

И так он это артистически тонко поправил генерала, что даже старшина в первую секунду привычно не отреагировал, не одёрнул… Потому что в генеральской тональности Кобзев был. В мечтательно-лирической. Музыкант!

– Нет, товарищ Кобзев, ошибаетесь… – дёрнул головой генерал.

Старшина опомнился, вытаращив глаза, одёрнул наглеца.

– Кобзев!

– Ничего-ничего, – заступился генерал, и поведал и Кобзеву, и всем остальным. – Девочками не интересуюсь, а вот молодыми женщинами, вернее… гха-гхымм… – Генерал спохватился, осёкся. – Отставить! Это за скобками. – Пряча глаза, заключил он.

Музыканты и не возражали, и ладно, понятное дело, наш мужик, нормально, как они, в принципе. Всё сказал, всем всё понятно.

Один старшина, поджав губы, продолжал укоризненно смотреть на Кобзева…

– Виноват, товарищ генерал. – Оттолкнувшись взглядом от глаз и лица старшины, запоздало признался прапорщик Кобзев.

– Да без проблем… – отмахнулся генерал. – Мы ж неформально… Побеседовали. – Золотарёв повернулся на стуле, хлопнул обеими руками по коленям, с улыбкой – снизу вверх – глянул на стоящего рядом с ним лейтенанта…

– Так что, товарищ дирижёр, всё. Кстати, – генерал вскинул брови, вгляделся в музыкантов, – я почему-то не вижу ваших воспитанников, Ершова с Бодровым. И в строю их не было. Где они, что с ними? Не заболели?

– Никак нет, товарищ генерал, – доложил лейтенант, – они уже в детском… эээ… военно-спортивном лагере. Живы, здоровы, отдыхают. Мы их вчера проводили. Лето, товарищ генерал. И у них отпуск. – Ответил дирижёр. – На всё лето.