Максим Кабацкий - Неизвестная история

Как я уже сказал, я не был ни картографом, ни знатоком территории Англии. Но судя по всему, мы сейчас двигались по самой левой границе Йоркшира. Слева находилось графство Ланкашир.

Ланкашир и Йоркшир. Два графства, две династии – Йорков и Ланкастеров. Сразу вспоминается война Алой и Белой розы, унёсшая множество жизней бравых англичан несколько веков назад. Да, действительно, это настоящая трагедия для английского народа – слабость короны стала хорошим поводом для Ричарда Йоркского бросить вызов королю Генриху VI с требованием английского трона. Тридцать лет шла война Роз. Алая роза олицетворяла династию Ланкастеров, в то время как Белая роза – Йорков. До сих пор на флагах графств сохранились эти символы. В итоге, обе династии пришли в упадок – никто не победил. Пришла новая сила, новая династия – Тюдоры. И, опять же, с Розой в качестве символа…

Оставалось совсем немного до вала Адриана – совсем скоро поезд пересечёт его, словно гордый римский легионер, устремившийся вдаль на север. Вперёд, к границе с Шотландией!

Пока поезд мчался, словно стальной дьявол, я решил перейти к самой книге, а именно – к её содержанию. Хоть у меня и не дрожали руки, я очень аккуратно открыл книгу, перевернув обложку. Открылась не просто книга, открылась даже и не дверь – открылась целая история…

Как правило, практически в каждой книге указываются выходные данные – где, когда и кем отпечатано, каков тираж, а также прочая техническая информация. Меня удивило, что вся эта информация отсутствовала. Значит, мои предположения подтвердились – книгу сделали вручную, не в типографии. Что довольно сложно, учитывая то, что она в твёрдом кожаном переплёте. Ещё бы – такой объём как здесь не издашь в мягком переплёте, да и уровень не тот – сразу понятно, что это серьёзная работа. К сожалению, по этому же обстоятельству отсутствовал и лист с названием книги – сразу шёл текст. Шрифт был довольно маленький, и местами – побледневший и смазанный. Как и первое, так и второе хорошо объясняется – за столько лет, пожалуй, любая книга утратит свой былой вид. А смазанность – тем, что её усердно читали, перелистывая страницы пальцами рук.

Сама же книга мне очень сильно напоминала Библию – тоже очень большой объём книги, мелкий шрифт, особая аура книги. Но если Библия у всех ассоциируется с чем-то светлым, и немудрено, что раньше, да в принципе и сейчас, некоторые люди свято верят, что одного её вида достаточно, чтобы отпугнуть злые силы, то эта книга вызывала явно противоположные впечатления. Словно, царство тьмы окружало её, и она притягивала и манила к себе все тёмные силы…

Да, именно с таким настроением я пришёл к её изучению. Что же, пора было вчитываться. Первая страница, как я понял, содержала в себе что-то вроде введения. Я погрузился полностью с головой в его чтение.

«…тем не менее, моя задача здесь довольно проста, и в тоже время – довольно трудна. Я должен сделать то, что мы все с Вами прекрасно знаем – нужно написать нашу историю. Рассказать и закрепить для наших будущих поколений то, что мы знаем, и то, как мы жили. Хоть это и не составляет труда, и каждый из нас отлично знает то, что было сотни и тысячелетия назад, это надо записать. То, через что нам всем скоро предстоит пройти, Вы все прекрасно понимаете. Это и побудило меня к этому титаническому, с точки зрения важности, труду, но элементарному, с точки зрения фактического изложения. Неизвестно, сможем ли мы вернуться. Неизвестно, чем это всё завершится. Это знают все. Но у нас не остается другого выбора – надо уходить. Эта книга никогда не должна попасть в руки к людям, в руки к Новым. А посему, её нужно тщательно хранить, не подпуская их к ней ни на шаг. Она – истина нашего народа. То, где изложено всё то, что есть Мы. Как Мы жили, как Мы развивались, как осваивали эту одну из древнейших земель. И если Он так решил – Он решил, что Мы должны уйти – так этому и быть. Повторюсь – никто из Новых не должен знать о ней. И если кто-нибудь из них и узнает о ней, прочтёт хоть одну страницу – он должен быть подвергнут Процедуре. А посему, храните её бережно, помните и чтите Нашу Историю и Его, и не забывайте, что Наша Борьба ещё не закончена…».

Сказать то, что я испытывал леденящий саму душу страх и неизведанность, подкреплённые щепоткой чистого и искреннего интереса, читая эти строки – значит, ничего не сказать. Очень мощное введение! Я уже начал теряться в догадках – что это, чёрт возьми, сейчас было?! Это… бред сумасшедшего?! Или… ересь сектантов – поклонников тёмных сил?! Что же это… что же??!

Я на секунду отдёрнулся от книги. Мои ладони вспотели, левый глаз начал дёргаться. Сами руки не тряслись, но я чувствовал некие побуждения и призывы организма к этому, но тщательно сопротивлялся, продолжая удерживать себя в руках настолько, насколько это было возможно. Дыхание было ровное, но затруднённое. У меня в голове, словно неупокоенные души, крутились два вопроса. Первый я уже озвучил. Второй же гласил – что же будет теперь? К чему это приведёт? Чтобы это не было, я попал в очень серьёзный переплёт. Быть зарезанным сектантом, или же потратить все свои силы на оторванные от реальности бредни безумца, мне не хотелось. И это меня пугало. Этот страх был очень интересным, и я могу сказать смело, что тогда испытал его первый раз в своей жизни. Он не был похож ни на что. Моим единственным звеном ко всему этому – к пониманию того, что же это такое, был профессор. Теперь я понимаю, почему он так поспешно удалился – если бы я тогда узнал, что это за книга, я бы точно не поехал в эту поездку. И раз он мне дал её тогда, значит, она как-то связанна с этим делом. Если же это бред, почему такой человек поспешно даёт мне эту книгу, зная мои планы на ближайшее будущее? А если же окажется, что эти якобы «римские» развалины окажутся… Бог мой, моя фантазия, мой полёт мысли, мой рассудок уже на грани.

В какой же круговорот событий я попал…

В любом случае, не было ни времени, ни возможности, ни даже элементарного желания впадать в уныние и отчаяние – надо было разбираться. Тогда я был, с вероятностью в семьдесят-восемьдесят процентов, уверен, что это есть самое что ни на есть настоящее безумие. Но остальные двадцать-тридцать процентов подначивали меня, заставляя читать странную работу дальше. Господи, и неужели я потратил все свои силы на эту шизофрению? Так мне казалось тогда.

Сомнение. Страх. Отчаяние.

Неизвестность. Интерес. Желание.

Отрешённость. Убеждённость. Стремление.

Надо было разбираться дальше. Даже если бы я и хотел сейчас бросить всё это – не выпрыгивать же в окно поезда на ходу. Да и заняться больше нечем, кроме как чтением этого… литературного памятника. Может, я слишком предвзято и скептично отреагировал на него, но надо разбираться. Только так я сейчас смогу что-либо предпринять.