Инна Бачинская - Мадам Осень

– И я о том же! – перебил Монах. – Не замечал, потому что она незаметная. А ее бойфренд… не хочу каркать, но парня, скорее всего, интересует знакомство с писателем. Есть персонажи, которым нравится тереться около известных людей… ну, там, прихвастнуть знакомством, взять автограф, выпить на брудершафт, потусоваться у них дома.

– Она славная и милая девушка, и я не понимаю, почему у нее не может быть такого друга…

– Конечно, милая, не спорю. Но… – Монах махнул рукой. – Ладно, Леша, проехали. Мой принцип – о женщинах как о покойниках: или хорошо, или ничего. Кстати, ты про собак еще не написал?

– Пока нет. Швед звонит, спрашивает…

– Не тяни, ты личность в городе известная, ты набат. Ты никогда не задумывался о том, какой мощный воспитательный момент присутствует в твоих статьях?

– Как-то ты, Христофорыч, сгущаешь, – словно бы засмущался Добродеев.

– Нисколько! Например, когда ты написал про пещеры под городом, где спрятан клад, и в них еще после этого заблудился какой-то недоделанный спелеолог-любитель, весь город, как один, бросился на поиски клада. Или про летающие тарелки… все вдруг поверили в чудо. (Не знающему удержу перу Добродеева принадлежал резонансный материал о девушке, зачавшей от пришельца, о чем долго еще судачили в городе.) Да мало ли! Среди нашей набившей оскомину рутины вдруг расцветает волшебный цветок чуда. И это все ты, Леша, это все продукт твоего воображения. – Монах постучал себя костяшками пальцев по лбу. – Тебя читают, тебя рвут из рук, тебе верят. Не всякого писателя поставишь рядом. Так что придется писать про собачек, тема серьезная. А когда мы закончим дело убийцы с ножницами, ты напишешь о нем роман. Хватит пробавляться статейками в «Лошади», ты вырос из коротких штанишек, Леша, я в тебя верю.

– Да ладно тебе, – вроде бы снова смутился Добродеев. – Про собак я напишу, швед уже задолбал, звонит и звонит… времени ему не жалко! Про убийцу с ножницами… даже не знаю. Ее еще найти надо.

– Вычислим и найдем, я в нас верю, и не надо нездорового скептицизма. Сейчас я тебе кое-что покажу и докажу. – Монах достал из кожаной папки увесистую книгу; Добродеев вытянул шею, пытаясь рассмотреть название. – Сейчас мы устроим сортес Библикае [4] Sortes Biblicae ( лат. ) – Сортес библикае, в пер. – Библейский суд. Прием, используемый для церковного суда в Средневековье. Заключался в «слепом» выборе и последующем толковании текста из Библии. Дифтонг AE по правилам грамматики произносится как «э», но в классической и церковной латыни произносится раздельно. , Леша. По ножницам.

– Чего устроим? – не понял Добродеев.

– «Сортес библикае», да будет тебе известно, в переводе с латыни значит «Библейский суд». В средние века, когда народ был наивный и доверчивый, существовал интересный судейский обычай: брался произвольный отрывок из Библии, истолковывался должным образом каким-нибудь высоким церковным лицом, и вершился суд. В результате обвиняемого отпускали на волю или сажали на кол. У нас не Библия, поэтому наш суд всего-навсего «книжный», но трудности все те же – правильно истолковать, и тут мнения могут расходиться. Но не будем забегать наперед. Итак, берем книгу, желательно классику. – Он показал Добродееву книгу – это был второй том сказок Андерсена; Добродеев глазам своим не поверил. – Вот тебе карандаш, – Монах протянул Добродееву карандаш. – Закрой глаза и ткни карандашом. Посмотрим, что получится.

– Ты серьезно? – спросил обалдевший Добродеев. – Я помню, сто лет назад девочки из класса так гадали на любовь. Это ты как волхв?

– Ну! Я все делаю, как волхв. Я живу как волхв. Закрывай глаза, Лео, поехали!

Добродеев закрыл глаза, спрашивая себя, какого черта он пляшет под дудку Монаха, подозревая, что тот тренирует на нем свое нестандартное чувство юмора.

– Давай! – скомандовал Монах; он раскрыл книгу и подтолкнул к Добродееву. – Ткнул!

– А кто будет толковать? – запоздало спросил Добродеев.

– Обсудим и придем к консенсусу. Раз, два, три! Пошел!

Добродеев ткнул карандашом и открыл глаза.

– Отлично, Леша. – Монах потянул книгу к себе. – Читаем. «Блуждающие огоньки в городе! – ответил сказочник, – прочитал Монах с выражением. – Слышать-то я слышал, но что же мне, по-вашему, делать? Меня забросают грязью, если я скажу людям : « Берегитесь, вон идет блуждающий огонек в почетном мундире!» – Они ходят и в юбках , – сказала болотница . – Блуждающие огоньки могут принимать на себя всякие личины и являться во всех местах» . – Он закончил читать и поднял глаза на Добродеева.

– Это Андерсен? – удивился журналист. – Не припоминаю! Что такое «болотница»?

– Он самый. Сказка «Блуждающие огоньки в городе», страница триста пятнадцать. Болотница? Наверное, болотная нечисть, кикимора. История про сказочника, который искал сказку, а болотница рассказала ему о блуждающих огоньках, которые похлеще любой сказки.

– И что это значит? – спросил Добродеев, недоверчиво присматриваясь к Монаху.

– Напряги фантазию, Леша, свяжи это с нашей убийцей и скажи первое, что придет тебе в голову. Ты человек творческий, не раздумывай, а просто скажи. Выпали.

– Ну… если принять преступницу… иносказательно за блуждающий огонек, то она… – Добродеев запнулся. Монах смотрел с любопытством. – …то она маскируется, рассеяна по всему городу, неуловима, неузнаваема, проявляется по ночам… как-то так.

– Блестяще, Леша! И еще одно, самое главное!

– Что?

– Она будет блуждать, в смысле, преступница, пока мы ее не остановим, причем принимать разные личины, то в юбке, то в мундире.

– В мундире?

– Образно. В смысле, маскировка. В смысле, не бросается в глаза, незаметна. Блуждающий огонь… А вот интересно… Планшет есть? А ну загляни. То есть я себе примерно представляю, как физик – болото, гниение органики, наличие фосфора… Нашел? Читай, что говорят в народе.

– Сейчас. Ага, вот. « Блуждающие, болотные, бесовские огни – редкие природные явления… по ночам на болотах и кладбищах, – скороговоркой зачастил Добродеев. – Непонятное … таинственное… суеверия, ужас… Враждебны, несут погибель, заманивают в топь… на высоте приподнятой руки, шарообразной формы или как пламя свечи, за что их называют «свеча покойника». Цвет белый, голубоватый или зеленоватый… дыма нет ». – Он поднял глаза на Монаха.

– Жуткое зрелище, Леша, – сказал тот, покачав головой. – Жутчайшее! Ты идешь себе спокойно по кладбищу, расслабился, думаешь о приятном, ночь, тишина, луна, ни ветерка, возможно, где-то воет собака или волк-оборотень, и вдруг прямо на тебя летит зеленый бесовский огонь… прямо в лицо! И ни звука! Тишина гробовая. Представляешь? Запросто можно свихнуться. Ты стоишь как вкопанный, не можешь пошевелиться, не можешь увернуться, чувствуешь, что превратился в столб, волосы дыбом, и острым молоточком по темечку: «Свеча покойника, свеча покойника, свеча покойника!» И понимание, что все! Хана! И вся жизнь перед глазами огненным колесом…