Инна Бачинская - Мадам Осень

– Не надо шляться по кладбищу ночью, – перебил Добродеев. – Дальше что?

– Дальше… И что самое главное, Леша, не-от-вра-ти-мо . Понял? В разных личинах и неотвратимо. Вот что есть паршиво. – Монах скорбно поджал губы. – Это не конец, Леша, эта кладбищенская свечка ударит еще раз, она уже занесла руку для удара, и понимают это только двое во всем городе…

Они помолчали. Добродеев считал выкладки Монаха притянутыми за уши, так как он, хоть и писал о неопознанных летающих объектах, был по жизни скорее реалистом, чем фантазером, правда, его часто заносило. Но, с другой стороны, Монах нередко удивлял его своими дурацкими ассоциациями и прозрениями… оракул, извините за выражение! И что самое удивительное – как правило, попадал в точку. Так что черт его знает. В юбке или в мундире неотвратимая свеча покойника … И что бы это значило? Добродеев поежился, почувствовав, как неприятный мистический холодок пробежал у него между лопатками, и мыслишка мелькнула: пусть Мельник и Поярков сами разбираются с этой свечкой, а он, Добродеев, займется… э-э-э… да хоть уличными собаками! Именно, собаками. И сразу же ему показалось, что окружающий мир потускнел и растерял половину своих красок. Свеча покойника растаяла, и перед мысленным взором Добродеева появилась свора уличных собак. И ушла тайна…

– Ладно, не будем бежать впереди телеги, – сказал Монах и огладил бороду. – Кроме того, еще не вечер, не грусти, Леша. Фотографию жертвы достал?

– Достал, – встрепенулся Добродеев. – В наше время технологии решают все. У него есть собственный сайт. Вот! – Добродеев вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный листок бумаги.

Некоторое время Монах с любопытством рассматривал фотографию предпринимателя Суровца. Потом сказал:

– Ад рем, Леша. Теперь за дело. Но… есть некий деликатный нюанс. Нюансик. – Он поднял указательный палец. – Надо подумать еще раз и, пока не поздно, соскочить. Дело дурно пахнет, и неизвестно, что на выходе. Может, ну его на фиг? Спокойная жизнь дороже. – Он смотрел на Добродеева взглядом старшего товарища – добрым проницательным и печальным.

«Чертов провокатор!» – подумал Добродеев и сказал твердо:

– Нет, Христофорыч, мы идем до конца. Кто, как не мы? – Он хотел добавить: «Ну а собаки потом», но удержался – не до собак!

Монах кивнул удовлетворенно и потянулся за кружкой.

Они хорошо сидели в тот вечер – Сунгур, Лара и Ростислав, который оказался интересным собеседником, много читал, знал все фильмы культовых режиссеров… одним словом, ему было что сказать; держался скромно, не перебивал, не употреблял сленга. Кроме того, чувствовались в нем некая скованность и некий трепет перед великим писателем, и это щекотало самолюбие Сунгура. Оба напоминали снисходительного учителя и почтительного ученика.

– Ростик тоже пишет, – похвасталась Лара.

– Громко сказано, так, от нечего делать, – улыбнулся парень.

– Папа, ты должен почитать, – сказала Лара. – Ростик стесняется показать… даже мне не хочет, говорит, сыро.

«Не хочет и не надо», – подумал Сунгур и сказал:

– Конечно, почту за честь. Приносите, Ростислав.

– Спасибо, – обрадовался парень. – Я не решался попросить.

Лара сияла, переводя взгляд с отца на Ростислава. Он время от времени брал ее руку, она вспыхивала, а Сунгура, подозрительного в силу профессии и жизненного опыта, а также возрастного пессимизма, не оставляло чувство некоторой натужности застолья, хотя, в чем она заключается, он сказать затруднялся. А может, в нем говорила банальная ревность. Парень был стоящий – воспитанный, красивый, хорошо устроенный, да еще и пишущий… Сунгур сравнивал его с Юрием и неприметно вздыхал, искренне считая сына неудачником. Он уже прикидывал, а не сделать ли Ростислава героем следующего романа… вот только кем – жертвой или преступником? Он ухмыльнулся и подумал, что стал рассматривать всех окружающих в качестве потенциальных персонажей.

Они пили красное вино, разговаривали, и Сунгур в какой-то момент почувствовал, что его отпустило – исчезла подозрительность и напряженность, он стал охотно шутить и смеяться. Лара меняла тарелки, иногда они сталкивались взглядом, и она улыбалась. Он давно не видел ее такой оживленной и невольно почувствовал благодарность к этому парню.

А потом пришла Алена и все испортила. Она влетела как метеор, шумная, яркая, оживленная; расхохоталась при виде Ростислава:

– Какие люди! А мне никто ни словечка! Ну, семейка! Представляете, Ростик, с кем живу!

Она наклонилась и звонко поцеловала парня в щеку. Тот вспыхнул. Лара смотрела в тарелку, и Сунгура кольнула жалость к ней и досада… черт, так хорошо было! Принесла нелегкая… Дальше было предсказуемо, дальше был театр одной актрисы. Алена откровенно кокетничала, много смеялась, рассказывала о своей новой программе, бурно жестикулировала. Лара молчала, Сунгур изредка ронял слово-другое. Ростислав старательно избегал смотреть на Алену… Слишком старательно, как показалось Сунгуру. Впрочем, никто из них ни на кого не смотрел, в гостиной повисло тяжелое облако неловкости и недосказанности. Он разливал вино, Алена лихо чокалась со всеми и хохотала. Лара лишь пригубливала, мрачнея. Ростислав больше не брал ее за руку, отметил Сунгур. Ему хотелось прижать к себе Лару и сказать:

– Глупенькая, не обращай внимания! Ты же ее знаешь, она при любом мужике… вибрирует, забей!

Их трио разваливалось на глазах, они были уже разобщены. Хмурая Лара, смущенный Ростислав, раздосадованный Сунгур. И только Алена ничего не замечала… а может, привыкшая царить и царствовать, лишь делала вид, что не замечает, а на самом деле их молчание и неприятие лишь добавляли ей драйва. Но, как бы ни был Сунгур раздосадован, он не мог не признать: хороша! Что там хороша… ослепительна! Это понимали и Ростислав, и Лара. Дочке нечего было противопоставить этой… этой… тигрице! И это они тоже понимали.

Когда ситуация достигла точки замерзания, Ростислав поднялся и стал благодарить за прекрасный вечер. Алена, пьяноватая уже, схватила его за руку и закричала:

– Не пущу! Детское время!

– Нужно выспаться, – сказал Ростислав, – мой рабочий день начинается в шесть утра.

Они ушли вместе; Сунгур и Алена остались вдвоем.

– Что, не ждали? – вызывающе спросила Алена. – А я взяла и пришла. На что вы вообще рассчитываете? Красивый неглупый парень и наша золушка! – Она ухмыльнулась. – Ты действительно думаешь, что между ними может что-то быть? Не смеши меня, Кирка!