Елена Джеро - Лоб Желтый Карман. Место преступления: виа Аппиа Антика

Будущие наследники поклялись быть исключительно аккуратными и, зазубрив наизусть семистишие, разбрелись по дому. Не пошли вместе со всеми только Роберто с женой – они расположились в патио, куда были немедленно доставлены напитки и забытый всеми десерт.

Самуэль по просьбе хозяина принес и крокодиловый кейс. Анна думала, муж сразу уткнется в свои бумаги, но он молча пил чай, глядя невидящим взглядом куда-то сквозь стол. Она вежливо-участливо поинтересовалась самочувствием, полетом и офисными новостями. Муж отвечал, но чаще односложно, смотрел в сторону, очевидно, думал о другом. На вопрос о том, правда ли, что Филиппка в университете обижали, рассердился:

– С чего ты взяла? Патриция, что ли, со своей пропагандой? Ну я с ней попозже переговорю.

– Просто хотелось знать, куда он теперь, – попыталась Анна вернуть разговор с золовки на мальчика.

– Куда следует.

Не хочет говорить – и не надо, решила девушка, подвигая к себе розетку с тирамису (синьора де Роз готовила его отменно!). Зачерпнула ложкой все слои – от «подземного» печенья савоярди до шоколадного напыления – и отправила в рот. Жевала и жалела Роберто: сколько всего он из-за своей болезни теряет… – и уже мысли устремились в привычную противоразводную колею, как вдруг услышала:

– Вот что, Анна. Дальше себя обманывать не имеет смысла и так долго тянул.

«Неужели сам расходиться надумал?» – обрадовалась про себя Анна. Ее заключение подходит к концу, шанс на долгожданную нормальную жизнь забрезжил в конце туннеля ярким светом. – «Ага, как же, нормальную», – прошипел внутренний голос. И припечатал уничижительно: «До следующей ошибки, ваша светлость». – «Ошибок больше не будет», – возразила про себя Анна. Но головой, видимо, помотала «вслух» – муж посмотрел на нее вопросительно.

Объясняться, однако, не пришлось – в этот миг живые шторы перголы раздвинулись, и появился с планшетом Филиппо. Ни на кого не глядя, вундеркинд молча уселся за стол и принялся листать электронные страницы с неимоверной быстротой – это он так читал. Роберто махнул рукой – после, мол, и, достав из портфеля папку, погрузился в работу.

Анна посидела еще некоторое время, слушая оркестр цикад (судя по многоголосию, они паслись тут в больших количествах) и прихлебывая чай из расписной пиалы. Эту посудину держали специально для нее – сами итальянцы чай никогда не употребляют (ромашковый настой в случае болезни не в счет), исключительно кофе, даже вечером. Анна же любила после ужина побаловать себя листовым чаем, желательно с вареньем – привычка из детства. Ну раз уж варенья нет, тирамису тоже, конечно, сойдет. Она съела еще кусочек, допила чай и, пожаловавшись на усталость, удалилась спать. Не для того, чтобы избежать последующего разговора (если мужу непременно сегодня важно поставить все точки над «и» – пойдет за ней). Но если она ошиблась и тема будет другая, то желательно хотя бы избежать исполнения супружеского долга. «Он у мужчин не имеет отношения к любви, – уточнила она для внутреннего голоса, поднимаясь по мраморной лестнице. – Подожду похорон и после заговорю о разводе. Что, в конце концов, может измениться за пару дней?

– А сокровище, значит, вас не заинтересовало… – недоверчиво-вкрадчиво протянул колонель. – Показалось незначительным по сравнению с грядущими алиментами?

– Показалось непорядочным его искать, имея бракоразводные планы, – спокойно проговорила Анна, но легкий румянец, вспыхнувший на щеках, выдал возмущение. – А что до алиментов, у нас матримониальный контракт. В случае развода мне положена весьма скромная сумма, и ни на какое движимое и недвижимое имущество я претендовать не вправе.

Колонель склонил набок свою породистую голову. Теперь немигающие глаза смотрели искоса и, казалось, считывали информацию, как рентген.

– У вас практически нет акцента. Давно в Италии?

– Спасибо. Сразу после свадьбы приехала. Пять лет.

– И отчего же после пяти лет разводиться надумали? Разный менталитет? – сказано это было таким насмешливым тоном, будто менталитет не являлся причиной номер один разводов в межнациональных браках, а неким приличным прикрытием настоящих резонов.

По поводу же резонов, было очевидно, следователь не сомневался. А что еще можно подумать при наличии мужа – гражданина Западной Европы, к тому же владельца заводов-газет-пароходов, к тому же, можно сказать, преклонного возраста, и жены – молодой и, будем считать, нестрашной, родом из Восточной Европы?

Предположения рисовались живо, и все – нелицеприятные. Но даже они были лучше настоящей причины, которую открывать следователю было никак нельзя. Решит еще, что обвиняемая надумала от суда по причине психической нестабильности откосить. Хотя мысль неплохая, если, конечно, справедливость не восторжествует раньше.

А правда была такова: пришла, наконец, пора исправлять ошибку, допущенную на бизнес-митинге пять с небольшим лет назад. На деловых встречах вообще часто совершаются ошибки и перекраиваются судьбы, но эта катастрофа была несколько другого свойства. Анна потерла веки, словно это могло прогнать воспоминание, но миланский офис Роберто никуда не делся. То, что больше всего хочешь забыть, по закону подлости вплавляется в память навсегда.

Это было последнее запланированное мероприятие, до выходных оставались минуты, а самолет назад, в Москву, – только послезавтра. В свежевымытые окна зала совещаний стучалась весна. Небо было синим, как море, и белоснежные яхты-габианы грациозно парили на невидимых волнах. Сосредоточиться на поставках и ценах не получалось, несмотря на третий эспрессо. Глаза, вместо того чтобы изучать контракт, уставились на председательствующего Роберто. Почему-то ужасно захотелось узнать, появляются ли ямочки на его щеках, когда он улыбается. От ямочек воображение поскакало куда не надо – Анна представила и как он целуется, и каков он без своего костюма с торчащим из кармана платком, и что он любит на завтрак. И все. Синьор Морацци поднял на нее непонимающие глаза и улыбнулся. Первая мысль была – ямочек нет. Вторая – не уследила! Не остановилась вовремя, и теперь этот мужчина у нее в сетях. Очередная жертва странной Аниной способности влюблять в себя представителей противоположного пола. Правда, сама Аня этот свой дар считала проклятием и как могла пыталась противостоять. Техники для концентрации внимания изучала, осваивала приемы для контроля мыслей – все, чтобы обуздать свою избирательную гипнотическую телепатию. Такое она подобрала проклятию научное определение.

Свойство это, по-видимому, имелось у нее всегда, только поначалу подозрений не вызывало. Ни в детском саду, где чувство было индуцировано в первый раз (потерпевшего потом в другой садик перевели), ни в школе: десять лет неразлучно с Сашкой Андреевым – и за партой, и вне ее. Их учителя так и отмечали на уроках: «Андреев-Ясинская здесь?» Все были уверены, что они с последнего звонка прямиком в загс отправятся, да только вот проклятие помешало.