Владимир Росс - Вор

– Исчезни, – рыкнул Юрий преградившей дорогу туше и, подойдя вплотную, угрожающе приподнял уголок губ. – Ну…

Злобный огонек в его глазах скомкал остатки башмаковской невозмутимости и заставил повиноваться. Роман безвольно шагнул в сугроб, уступая тропинку, и уже в спину услышал:

– И на будущее думай, прежде чем бродяге границы устанавливать, а то, не ровен час, тебе их установят. Узкие, как игольное ушко. Отступничек.

Плечи Башмака вздрогнули, припомнив тяжелое прикосновение грифа от штанги. Минуло два года, а он до сих пор не мог забыть горечь унижения. Тогда, на зоне, он с высоко поднятой головой стоял перед сворой беспредельщиков и назывался бродягой. Кто его тогда понял? Вчерашние друзья, поджав хвосты, отреклись и разбрелись по норам, а новая генерация криминальных вельмож, наполнившая тюрьмы в результате очередной волны борьбы с организованной преступностью, вершила суд по своим, рэкетирским законам. Романа били долго и жестоко, а напоследок уста Никольского вынесли жуткий приговор:

– Поломайте этой мокрице хребет!

Какой-то придурок, поняв приказ буквально, схватил гриф и отправил Башмака в дебри. Он выжил, выкарабкался, чтобы отомстить, и как сладка была мысль о мести, коль он позволял себе оттягивать миг возмездия…

– Я не отрекался, – Роман повернулся к Юрию и предстал, растеряв самоуверенность, уже другим человеком. – меня поломали силой. Молодой еще был, слабый совсем.

«Выживает сильнейший», – пожалуй, этот принцип вовсе не так категоричен.

Порой достаточно слова, чтобы поставить на место зарвавшегося собеседника. Кристалл не стал добивать Башмака, решившегося снизойти до откровенности и сбросить показное бахвальство – не так редко искренность заставляет взглянуть на человека иначе. Не требовалось особой проницательности, чтобы понять всю глубину его переживаний. Значительная часть нашего коммуникативного поведения недоступна нам самим, но при этом открыта миру. И как бы Роман тщательно не подбирал слова – скрыть надлом в душе не смог, глаза красноречиво передавали боль, рвущуюся изнутри.

– Ладно, не суетись, – миролюбиво сказал Юрий и шагнул навстречу.

В Башмаке разом пропала вся злость и агрессия.

– Кристалл, – заговорил он, скрывая смущение, – говорят, тебя на положение ставят?

– Даже так? А от кого слышал – не от бабушек с семечками? Есть такая опасная болезнь – много слушать и мало делать…

«Упрек за мой круг общения или просто ложные слухи?» – озадачился Роман. Стоило проверить, но штирлицевским хитроумием он не обладал, поэтому рубанул прямо:

– Может, заскочим в стекляшку? Отпразднуем знакомство, пацанов моих рассмотришь или с отступником и его кодлой впадлу?

Юрий не замедлил преподать урок и тем запутал Башмака до крайности:

– В другой раз, брат, – слова прозвучали тепло и спокойно, – отложим до подходящего повода.

Словно скинув с себя тяжелейшее бремя, Башмак выпрямил сгорбленную спину, и едва сдержался, чтобы не броситься к Кристаллу, обнять его, пожать руку. Этикет преступников фамильярности не терпит – телячьи нежности с набирающим авторитет человеком излишни и могут восприниматься превратно. Как бы то ни было, Юрий перевернул его душу, дал вновь ощутить силу и уверенность, поднял до уровня равного. Растерянно моргая, Роман завистливо сравнил его с собой.

«Дерзкий, знающий цену словам и делам и бесспорно – достойный. Вывезет ли он груз 104 104 Груз – взятая на себя ответственность. до конца?» – промелькнуло в голове.

Пожалуй, впервые в жизни Башмак отступил, сердцем признав превосходство другого. «Жаль», – ему многое хотелось рассказать, но настаивать на предложении не стал. Тем более, что «стекляшка» – не место для разговоров и презентаций.

– Что ж, по рукам.

– По рукам.

Войти красиво, коль параден вход, легко.

Вот выйти так же… То удел немногих.

Тем более, когда есть только черный ход

Для покидающих элитные чертоги.

Кто-то когда-то имел неосторожность произнести нашумевший фразеологизм «воры в законе». Возможно, автор этих слов был человеком далеким от воровской жизни, человеком легкомысленным и странным. Но скорее всего грешить на одну лишь некомпетентность и глупость нельзя, сознательное пренебрежение истиной – это даже не цинизм, а нечто более глубокое и тщательно продуманное. Если так будет угодно – черный РR с полицейскими погонами.

Как правило, правда умышленно искажается либо во имя достижения собственных популистских целей, либо по требованию всех и вся – от неформальных хиппи, скинхедов, фанатов, меломанов и всяких там митьков до вполне законных партий, официальных и полуподвальных течений и тем более явлений с криминальным оттенком. Партиям регистрацию установили, соорудили из оговорок и ограничений стойло и узду обязали надеть, другие общественные организации под неофициальный надзор поставили, чтоб с нужного ритма не сбивались, течениям – направления указали, чтоб не вспять, а чуть что – плотиной притормозят непокорную стихию. Да только воровское – не течение роллеров, а сила – разумная, несговорчивая, к себе и чужим строгая, ибо то, чем люди живут и не балуются, готово защищать себя самой высокой ценой. Вспомните, для примера, липованей, староверов, ушедших в леса, но не променявших души за патриарший указ. Вот и здесь, тот, кто по-воровски живет, не станет покоряться распоряжениям сверху – потому как вся жизнь вне закона и сплошной протест, и брезгливо откажется пачкать Имя чуждым образу жизни словечком – закон. Определение сие «вор в законе» – аналитики из силовых структур придумали. Для себя же и вывели, подключив фантазию буйную, чтоб на личных делах вместо кодов и крестиков всяких писать для особого тупых из конвоя: «вор в законе – особый контроль», а кто-то подхватил понравившееся выражение и вооружил им не искушенную в нюансах публику. Дошло до абсурда. Фильм «Воры в законе», в котором Гафт довольно симпатично изобразил «заворованного» бизнесмена, упрочил заблуждение обывателей и пошло-поехало. Книги, статьи в газетах и журналах, ссылаясь на «авторитетное» кинематографическое мнение, растиражировали шизофрению «законного воровства». Неправильно это, смешно, противоречиво и не по понятиям воровской субкультуры. Можно сказать, исключительная бестактность и неточность, которая рано или поздно изживет себя.

Для Вора слово, несмотря на внешнюю легкость необременительных сочетаний звуков, непомерный вес имеет. За непритязательными на первый взгляд фразами кроется глубокий и точный смысл, а передача его требует абсолютной открытости, искренности и понимания. Так беседуют братья, между которыми кровное родство обязывает к согласию, так разговаривают друзья, ощущающие невероятную потребность друг в друге. Так общаются Воры…