Борис Ковальский - Наблюдатель

Старухи у подъезда сразу прекратили разговор. Он глядел под ноги, чувствуя, как любопытные взгляды ощупывают его. Запоминают детали. Особенно – контраст между бледной и загорелой кожей в тех местах, где раньше были рукава. Он понимал, что привлечет больше внимания, но все же поддался инстинкту и, прижав подбородок к груди, ускорил шаг. Разбитая машина и полицейские, возле нее – где-то здесь, в полусотне метров. Возможно, их смех за кустами он сейчас слышит.

Как быстро старухи сопоставят скопление полицейских со странным мужчиной в рваной футболке? Как быстро пройдут эти пятьдесят метров и какова скорость реакции самого сообразительного из них? Слишком много вопросов. Чересчур много для простого действия. Оказавшись на улице, он ощутил внезапный дискомфорт, словно голым вышел на сцену. Иглы страха покалывали плоть, но если они вонзятся хотя бы на четверть – он пропал. Только не сейчас. Только не этот проклятый ступор!

Одна из фигур отделилась и направилась туда, откуда доносился заразительный мужской смех. Он спрыгнул на отмостку и побежал. Хриплый прокуренный голос что-то кричал, но он не мог разобрать что именно.

Эпизод 2

Рослый мужчина за рулем «Форд Эксплорер», втянул смешанный с раскаленным воздухом запах гари и нажал кнопку. Стекло с мягким жужжанием поднялось, неутомимый голос радиоведущего заполнил салон:

– … блокирующий антициклон, пришедший с севера африканского побережья, стал причиной аномального зноя, охватившего…

– Интересно, если у них такой север, то какой юг? – Приблизив крупное лицо к стеклу, мужчина вглядывался в густые кроны тополей.

Жара всегда напоминала ему о затерянной в заснеженных сопках избушке, на крыльцо которой много лет подряд он выходил с лыжами на плече и винтовкой за спиной. Вид сливающейся с еловым лесом долины завораживал, и он замирал на несколько секунд, не обращая внимания на январский мороз, коловший лицо и руки. Лето в тех краях почти всегда – влажное, седое, дождливое. Краснодарец назвал бы такое лето холодным, москвич или петербуржец – мерзким. Впрочем, он не любил и такое. Будь его воля, он забрался бы севернее, за полярный круг, куда-нибудь в район Шпицбергена. Будь его воля, он бы строил там города.

– Шестнадцать… восемнадцать… Черт побери, где двадцатый?

– Поверните направо, – среагировал навигатор, и за кустами, тотчас показалась узкая арка.

Ослепительный «Форд Эксплорер» исчез в ней и, вынырнув в просторном зеленом дворике, не спеша поплыл по периметру. Внимание мужчины переключилось на редких прохожих. Он останавливал взгляд на их лицах, отводя каждому одинаковое количество секунд. Вскоре машина уперлась в серебристую «девятку».

Сотрудник патрульно-постовой службы по фамилии Ястребов, сидевший за рулем служебного «ВАЗ 2109» поднял взгляд и через зеркало заднего вида посмотрел на водителя «Эксплорера». Губы его зашевелились, начиная беззвучный отчет, и когда счет перевалил за шесть, он вскинул брови и торопливо открыл дверцу.

Водитель «Форда» к этому времени уже успел выбраться из машины и теперь выуживал из кармана джинсов заливавшийся трелью «Блэкберри».

– Я на месте, – услышал полицейский, и странное необъяснимое волнение зародилось в его душе. Ястребов мог поспорить, что слышал этот голос раньше и при не очень приятных обстоятельствах. В следующую секунду ему показалось, что и сам мужчина был ему знаком. Полицейский прищурился и внимательно посмотрел на него. Перед ним стоял кардинал Ришелье из советского фильма «Три мушкетера». Кардинал Ришелье без бороды и усов.

«Ришелье», в свою очередь, не обращал внимания на полицейского. Его взгляд изучал фасад вытянутой многоэтажки. Зацепившись за ряд окон над козырьком, он пробежался вниз и уперся в рыжего кота, сидевшего у подъезда. Кот в ответ посмотрел недоверчиво.

– Двести тридцать четыре, – сказал мужчина в телефон и повернулся к распахнутой двери.

– Одну минуту! – крикнул Ястребов.

«Ришелье» обернулся. Из-под сильно выступавших надбровных дуг на Ястребова смотрели глубоко посаженные светло-серые глаза, и, прежде чем произнести дежурную фразу, полицейский успел подумать, что для раннего субботнего утра взгляд этот был слишком ясным.

Макаров сидел на краю продавленного дивана, перебирая пачку пожелтевших листов. Осторожные движения выдавали овладевшее им чувство брезгливости. И хотя подобное чувство было не вполне привычным для его натуры, оно возникало всегда, когда приходилось иметь дело с преступниками или их вещами.

К преступникам Макаров относил не только осужденных и подозреваемых, но и тех, кто ему просто не нравился. Про себя он их называл говнюками и после любых контактов спешил к ближайшему умывальнику. При этом, в остальных аспектах своей жизни Макаров особой чистоплотностью не отличался – его ботинки почти всегда покрывал слой пыли, а карточку взысканий переполняли замечания за неопрятный внешний вид.

Перед тем как отбросить очередной листок, оказавшейся платежкой за вывоз строительного мусора, он поднес его к глазам, удерживая кончиками пальцев, но ничего не смог прочитать – слипались глаза. Дежурство закончилось три часа назад, но работа, как это часто бывает, продолжалась.

Макаров бросил взгляд на майора Сейранова – человека с едва уловимым восточным типом лица и массивным рельефным торсом под белоснежной рубашкой, ходившего из угла в угол в соседней комнате. Пренебрежительный взгляд темно-карих глаз изредка сканировал пространство за спиной Макарова, и, несмотря на постоянно прижатый к щеке «айфон», он лишь однажды услышал голос временного начальника, заключенный в одной единственной фразе: «Ну, вот ты и зассал».

В голове Макарова недоумение постепенно трансформировалось в привычную раздражительность. Четверо свидетелей видели подозреваемого три часа назад, но Сейранов продолжал расхаживать по квартире без кондиционера с наглухо закрытыми окнами. В самом этом факте Макаров никакой странности не видел – офицеры, занимавшие должности в Главном управлении, в его представлении отличались не умом, а влиятельными связями. Удивляло другое – феноменальная способность Сейранова не потеть.

Запустив скомканную салфетку в мусорное ведро, Макаров решил, что с него хватит.

– Покурим? – бросил он напарнику.

Напарник, молодой офицер с черными кудрявыми волосами, несмотря на двадцать семь часов дежурства, совсем не выглядел уставшим, что немного раздражало Макарова.

– Заканчиваем, – сообщил он, едва за ними захлопнулась дверь.

– Откуда новости?

– Едем брать.

– Едете? – хмыкнул Макаров.

– Ага.

– Такс… – Лицо Макарова стало серьезным.