Елена Сперанская - Красный китайский сундучок. Детективный роман

– Но у меня есть к вам один вопрос, кто же виноват в том, что дети самовольно курят в престижном месте, откуда у них на это занятие появляются постоянно деньги? – спросил его в лоб Борис Павлович.

– Вот в этом мы хотим сами разобраться, – разглядывая свои новые погоны на старой, потертой шинели, сказал старший лейтенант, у которого каждое появление свидетеля вызывало нестерпимое ощущение надежды на раскрытие очередного застарелого случая.

– Значит надо искать где-то рядом, а не идти привычным путем. Наверняка у них опять найдется отговорка в своей невиновности, – посоветовал Борис Павлович, ценя время дежурного участкового районного отделения милиции.

– Присаживайтесь к столу и напишите, что вы знаете об этом случае с ограблением, по словам вашей дочери. Мы с вами найдем их обязательно вместе. Потому что они не смогут так долго скрывать свои замыслы, – с чувством ответственности произнес милиционер, кому не раз приходилось участвовать в перестрелках при задержании опасных рецидивистов, когда тем удавалось бежать из мест лишения свободы.

Он придвинул к знакомому пенсионеру ручку и лист бумаги, чтобы тот написал о своих подозрениях. Пенсионер, не церемонясь, изложил все, что рассказала ему Настя, не забыв указать свою фамилию и имя.

«Вчера моя дочь вернулась с занятия Театрального кружка во Дворце пионеров и школьников, заявив, что дети из интерната разыгрывали сценки уголовного характера под руководством вожатой – Соляровой Наташи. Детей, кто не жил в интернате, отправили домой, чтобы они не мешались под ногами. Когда моя дочь одевалась в гардеробе, видела двое близнецов пошли курить в туалет. Затем они вернулись назад продолжать учиться актерскому мастерству и декламации».

Поставив внизу число и свою неразборчивую подпись, Борис Павлович передал листок дежурному следователю, в чьи обязанности входило изучать все материалы дела с особой тщательностью.

– Хорошо разберемся, когда получим все материалы следствия и беседы со свидетелями. Если будет суд, который уже назначен на ближайшую субботу, но ровно через месяц, то, пожалуйста, приходите. Послушайте, что там скажут сами подозреваемые, – как-то витиевато объяснил старший лейтенант, надеясь, что не надо будет писать специального приглашения и отправлять по почте.

– Обязательно приду. Надо послушать, что же такое произошло в детском коллективе, что они скрывают от взрослых. Говорят, что там ставят спектакли на основе реальных событий. Чересчур заумный сюжет может навредить им же самим встать на ноги в будущем, – признался посетитель, у пенсионера был богатый опыт работы вожатым в юности.

– Но у нас не постановки, а работа, поэтому хотим наладить нормальное существование законопослушных граждан без происшествий и уголовщины, – цитируя слова вышестоящих авторитетов, сказал дежурный.

Борис Павлович распрощался и ушел, надеясь, что сделал правильно, не сказав Насте о своем посещении дежурного следователя по особо важным делам в районном отделении милиции. Он только сообщил, сразу появившись на пороге комнаты, где с нетерпением его ждала дочь с атласом в руках, изучая географический рельеф земного шара:

– Через месяц должен состояться суд. Каждый свидетель сможет изложить собственную точку зрения по поводу грабежа в квартире у Заслуженного работника культуры – руководителя кружка бальных танцев. Я тоже там должен появиться. Вот тогда у всех сложится правильное представление о культурной жизни молодежи и детдомовцев в первую очередь.

– Ходить в театральный кружок я больше не буду. У меня нет к этому призвания, – высказалась она, не поняв, что от нее хотели.

У Насти чуть алые щеки побледнели от услышанной новости, поэтому она не стала расспрашивать подробности, которых пока никто точно не знал.

– Ты что испугалась? – спросил отец с сожалением.

– Нет. Но не сейчас, а чуть позже, когда надо будет сдавать экзамены в школе, – стала придумывать она отговорки, так как училась в седьмом классе, а в восьмом им предстояли переводные легкие два экзамена: сочинение и контрольная по математике.

Суд состоялся ровно в указанный следователем Кирьяновым срок. Милиция арестовала вожатую не сразу.

– Солярову Наташу можно спокойно назвать опытной ведущей концертов и человеком, умеющим сдерживать желания, наставлять на путь истинный детдомовцев, чьи родители отбывали наказание в местах лишения свободы, – заступались за вожатую в качестве адвокатов друзья из кружка и сотрудники Дворца пионеров, кто собирался присутствовать на суде.

На суд были представлены положительные характеристики с двух мест работы пионервожатой – интерната и Дворца пионеров и школьников. Всем понравилась такая насыщенная жизнь и педагогические способности главной подозреваемой, у кого не было на руках наручников, но сидела она отдельно ото всех свидетелей, огороженная металлическими прутьями.

Судья зачитала вслух жесткий приговор, в руках у нее было только веское доказательство вины обвиняемой: отпечатки пальцев на орудии убийства – тяжелом, тупом предмете – отсутствовали, так как предмет не был найден, а на самой изувеченной жертве их было предостаточно. Эксперт Семенюк аргументировал идентичность отпечатков пальцев, предоставив суду четкие, равнозначные пальчики с тела убитой, соответствующие отпечаткам Соляровой Наташи.

– Мы согласны с вашими доводами, – изрекла судья в присутствии свидетелей.

– Все пропавшие вещи из квартиры Сидельниковой Аллы Веньяминовны нашли у подозреваемой в комнате, тщательно спрятанными в мешке с грязным бельем. Они были изъяты у нее и возвращены сестре погибшей, – высказался следователь Кирьянов.

В результате чего Наташа Солярова должна была отбывать наказание двенадцать лет в провинциальной тюрьме. Там с наибольшим энтузиазмом она занималась художественной самодеятельностью, сценической речью для работников прокуратуры и сотрудников внутренних дел. У следователя Кирьянова после раскрытия этого жесткого преступления появилась надежда, что когда-то он обнаружит всю диверсионную группировку, действовавшую в городе.

Тогда дети младшего состава и молодежь очень переживали, дожидаясь главного режиссера, пока она не вернулась из больницы в гипсе с платком, свернутым наискосок, завязанным на шее для поддержания руки. Так Наталья Иосифовна ходила теперь на работу, вызывая неодобрение руководства. Через месяц гипс сняли, но рука еще плохо действовала. Ей приходилось объяснять роли на словах, а не показывать самой, чтобы избежать травм и быстрее восстановиться после болезни.

Некоторые ребята заходили к ней домой, а потом докладывали всем студийцам, когда встречались по привычке в одно и то же время, что они помогали Наталье Иосифовне по хозяйству: кто-то сварил суп, вымыл пол, постирал белье.