Яна Темиз - Золотой день

Иногда она думала, что если бы ее жизнь сложилась иначе, то ей хотелось бы иметь такую профессию, как у Айше: читать книги и все про них знать. Но для этого надо было… только сейчас, когда ей уже за пятьдесят, София начала понимать, что для этого надо было совсем не много – всего-навсего думать о себе и своих желаниях. А этого она никогда не умела. Она думала и заботилась о многих: о родителях, о муже, о его родителях, о своих детях, о соседях и подругах, она всем помогала, прибегая по первому зову, не отказывалась выполнять просьбы, делать для кого-то покупки, сидеть с чьими-то детьми, часами ждать в чужой квартире вызванного соседями электрика или сантехника, быстренько что-нибудь пришить или подшить, выслушать чьи-нибудь жалобы на жизнь и попытаться утешить, – и все, разумеется, этим беззастенчиво пользовались.

Кроме Айше. Само собой получилось так, что, если самой Софии приходилось несладко, она шла к Айше. Хотя та была намного моложе, вела совершенно иной образ жизни, не имела житейского опыта и семьи, но почему-то именно ей за чашечкой кофе София рассказывала и про свои нелады с мужем, и про сложности с деньгами, и о капризах и выходках детей. И ей становилось легче, несмотря на то, что от Айше трудно было ожидать мудрых советов. Разве что литературных параллелей, которые Айше обожала и вставляла к месту и не к месту. Но главное было выговориться. Это ведь всегда помогает.

София слегка завидовала молодой соседке: независима, одинока, сама зарабатывает на жизнь, прекрасно образована, умеет принять решение и подумать о себе – разве у многих хватило бы духу развестись через месяц после свадьбы? Самой Софии понадобилось почти тридцать лет, чтобы в конце концов решиться. Тридцать лет! Целая жизнь.

Жизнь, прожитая не так.

И она – позади. Теперь София тоже разведена, тоже сама зарабатывает на жизнь, тоже почти независима. Почти, потому что надо вырастить младшего сына. Ей было сорок два, когда он родился; она целых пять месяцев не подозревала о беременности. Менопауза, думала она, что ж тут такого? Потом, узнав от врача правду, она плакала, и курила, и снова плакала, и думала о своей неудачной, неправильной жизни, и хотела умереть, и снова думала, и курила, и… И вот ей пятьдесят, и ее сын Эрим пошел в школу, а она наконец решилась. Ей давно уже не нужен и не интересен этот мужчина, которого когда-то ей было лестно заполучить в мужья. Они ссорились, начиная с времени помолвки, подчас доходя до разрыва; потом мирились, оба втайне надеясь изменить друг друга. Они были красивой парой: круглолицая, хорошенькая София и смуглый высокий Хакан. Но за этим благополучным фасадом… ох, сколько слез пролито, сколько жестоких слов сказано, сколько раз хлопала входная дверь, обещая конец этим взаимным упрекам и бесконечным мучениям.

Ради детей, только ради детей заключались компромиссы, а дети росли и многое видели и слышали, и втайне мечтали остаться с одной матерью – заботливой, спокойной и милой, когда рядом не было отца. И так прошло десять, пятнадцать, двадцать лет. Дочь и сын выпорхнули из гнезда, и можно было подумать о себе, но София, как всегда, не успела. Родился младший, и ей пришлось, собрав остатки сил, сжать зубы еще на несколько лет.

Теперь она свободна. С какой гордостью сообщила она вернувшейся из-за границы Айше о своем разводе! Лучше поздно, чем никогда, но она тоже будет самостоятельна и будет жить, как Айше.

– А я как раз выхожу замуж, – ошарашила ее бывшая соседка. – Не знаю, правда, что из этого получится. Я так привыкла одна.

– Замуж? Но… но он же… – София сбилась, не зная, как и что лучше сказать, а чего лучше не упоминать. Неужели Айше не знает, что ее жених Октай женился на их общей знакомой? Весь дом был в шоке. Особенно старушка Мерием – уж так возмущалась распущенностью молодежи!

– Не бойся, я все знаю, – рассмеялась Айше, – я не за него выхожу замуж.

– Ну, надо же! – выслушав ее рассказ, всплескивала руками впечатлительная София. – Это просто удивительно! Как ты с ним познакомилась, все это убийство – как в романе! Ты непременно должна это описать. И ведь он жил в твоей квартире! Удивительно!

Сейчас, узнав, что она много лет была знакома с сестрой этого полицейского, за которого ее Айше вышла замуж, она ахала и удивлялась ничуть не меньше, чем тогда. А положив трубку, задумалась.

Странные вопросы.

Айше задавала странные вопросы. Она неглупа, она много работает, она пишет книгу. Вряд ли ее, как любую рядовую сплетницу или домохозяйку, занимающую излишки времени изучением соседских биографий и кулинарных рецептов, могло всерьез интересовать то, о чем она спрашивала. Насколько София помнила характер бывшей соседки, та никогда не любила совать нос в чужие дела и частенько озадачивала своей полной неосведомленностью в таких элементарных вещах, как планы соседей на лето, доходность их бизнеса, если таковой имелся, успеваемость их детей, если они были, а также прочих, близких и милых сердцу каждой женщины деталях. Айше умудрялась проходить мимо этого. Нет, она не была высокомерна или невнимательна, она знала соседей по именам, всегда любезно здоровалась и улыбалась, но мысли ее обычно были далеко. У нее было несколько близких друзей, вроде самой Софии или их соседки Сибел, с которой Айше училась в одном университете, и в их проблемах и сложностях Айше ориентировалась – в той степени, в какой посторонний в состоянии вникнуть в дела своих знакомых.

Айше, которую, как ей казалось, она неплохо знала, никогда не стала бы задавать такие вопросы. Даже если она из вежливости или из-за своей пресловутой безотказности согласилась сопровождать золовку и решила слегка подготовиться к этому визиту, то и тогда ее вопросы звучали странно. Кто когда с кем познакомился? Какая теперь разница, через столько-то лет? И разве она сможет все это запомнить? А если сможет, то зачем? Что они обычно едят? Есть ли у них какие-нибудь особенные традиции и правила? Хорошо ли София их всех знает? Ну, зачем ей все это, спрашивается? Не могла же она так измениться за два года, чтобы тратить время на долгий разговор по телефону, а она их никогда не любила…

Нет, здесь что-то другое.

Люди не меняются – это София знает точно. Они рождаются каждый под своим созвездием и всю жизнь ведут себя в соответствии с этим, и ничто и никто не в силах их изменить. Рыбы, например, не так любопытны, как Водолеи или Овны, а Айше была типичной Рыбой.

Значит, она спрашивала все это не просто так. София с уверенностью сделала такой вывод, хотя оснований для него на посторонний взгляд почти не было. Но она его сделала – опираясь на туманное для других, но бесспорное для нее «Она бы так не поступила» и астропсихологическую характеристику рожденных под знаком Рыб.