Яна Темиз - Голубая роза

Что случилось? Она что-то сказала не так?

Айше была очень восприимчива к настроению собеседника и почти кожей почувствовала волну напряжения, захлестнувшую Кемаля и заставившую ее остановиться почти посреди фразы.

– Вы там были? – серьезно спросил Кемаль. – Мне придется задать вам вопросы: когда и в связи с чем.

– Это уже похоже на допрос, – попытался разрядить атмосферу Октай.

– Это не допрос. Это пока что сбор информации. Но должен предупредить вас, госпожа Айше, что информация мне нужна правдивая.

– А какое отношение имеет этот дом к вашей девушке? – растерянно спросила Айше, которую только что предупредили: не надо лгать! А она как раз настроилась сообщить все, что придумала по дороге.

– Имеет. Самое непосредственное. Но давайте уж по порядку. Начнем с девушки. Вы сказали, что вспомнили ее? – Кемаль достал из кармана фотографию. – Господин Октай, если вы часто бываете в этом районе, – произнес он полуутвердительно, полувопросительно, однако не дождался ни подтверждения, ни опровержения и не стал затягивать паузу, – посмотрите, пожалуйста, не встречали ли вы где-либо эту девушку? А госпожа Айше пока сообщит мне свою информацию.

Октай взял протянутую фотографию подчеркнуто небрежным жестом, но через секунду думал только об одном: чтобы они ничего не заметили! Чтобы на его лице нельзя было ничего прочесть! Чтобы этот полицейский, заглядывающийся на его Айше, смотрел только на нее! Не побледнеть бы и не покраснеть. Октай редко сталкивался с ситуациями, требующими хорошего самообладания, если не считать чисто медицинских. Он знал, что его рука никогда не дрогнет во время операции, что лицо его не сразу выдаст неприятный диагноз пациенту; но он не знал, как поведет себя, если смертельный диагноз поставят ему самому.

Кажется, все сошло благополучно. Главное – перевести дыхание и не выдать себя лишними вопросами и избыточной заинтересованностью. И дышать ровно, спокойно – вдох, выдох, вдох, выдох… всё.

Первый шок прошел. Как, черт возьми, к ним попало это фото? Угораздило Айше ввязаться в эту историю. Кстати, неплохо бы узнать, при чем здесь Айше. Что она говорила по телефону? Она видела девушку, которую ищут? Зачем ее ищут?

– Я ее видела во вторник, как я вам уже говорила, около шести. Я пришла домой рано, не как обычно, и решила пойти погулять. Поела, приняла душ, отдохнула. В шесть приезжает школьный автобус со старшей дочерью моей соседки с третьего этажа. Я его видела в окно, но Мелиссу на лестнице не встретила. Значит, я вышла минут через пять-семь после шести. Я не слишком загружаю вас подробностями? – прервала сама себя Айше.

– Нет-нет, продолжайте, пожалуйста, все детали очень важны, – сказал Кемаль.

Он точно знал, что она лжет. Все, что она рассказывала, было, безусловно, хорошо подготовленной и продуманной ложью. И это обилие подробностей, скорее всего, преследовало одну-единственную цель – правдоподобие. А коли так – пусть нагородит их побольше, пусть лжет в свое удовольствие, легче будет все проверить и уличить ее. Узнать бы еще, зачем она это делает. Алиби кому-нибудь создает?

Судя по переменившемуся лицу господина доктора, это как-то связано и с ним. Вроде первый испуг у него прошел? Кемаль спокойно и почти в открытую наблюдал за обоими, а они ничего не замечали, кроме собственных переживаний. Он видел, что Октай взял себя в руки и старается вникнуть в то, что говорит Айше, а та поглощена своим вымыслом.

Кемаль слушал и записывал.

Надо отдать ей должное: врет убедительно. Если бы два эксперта точно и определенно не сказали Кемалю, что после трех часов дня этой девушки ни при каких условиях не могло быть в живых, он бы ей поверил.

– Я не взяла ключ от почтового ящика, а когда спустилась, увидела, что в ящике что-то есть. Я решила сходить за ключом и достать почту сразу же. Когда я спустилась, минут через пять, ее уже там не было.

«Вот так. Сибел может быть спокойна. Рассказ доведен до финала, и никто в него не замешан, кроме меня самой. Опровергнуть некому».

– Как она была одета? – задал ожидаемый вопрос Кемаль.

– Во что-то темное или черное. Кажется, узкие брюки или джинсы; знаете, как молодежь одевается: нечто обтягивающее. Точнее не скажу.

– Но вы уверены, что это была она?

– Практически да. Можно я еще разок посмотрю? – Айше протянула руку за фотографией, и Октай, чуть привстав, отдал снимок ей.

– Что-то мне это напоминает… Что-то знакомое, и не пойму что, – медленно проговорила она.

– «Что», а не «кто»? – уточнил Кемаль. – Вы хотите сказать, что вам знакомо здесь что-то кроме девушки?

– Не знаю. Наверное, показалось, – Айше отдала полицейскому фотографию, продолжая напряженно прислушиваться к себе: «Ничего не показалось! Девушку-то я в глаза не видела. Значит, что-то знакомое там есть. Надо получше запомнить».

– А что случилось с девушкой? Зачем вы ее разыскиваете? – подал голос Октай. «Вполне искренне прозвучало, – подумал Кемаль. – Молодец, доктор! Изображаем здоровое любопытство законопослушного гражданина? Удачное выступление. Жаль только, ты сам не видел своей гримасы две минуты назад».

– Сначала я задам госпоже Айше обещанный вопрос о недостроенном доме. Итак, когда вы там бывали и по какому поводу?

– Я тоже могу ответить на ваш вопрос, – по-джентельменски заслонил даму Октай, – поскольку были мы там вместе. И в присутствии еще двух свидетелей. Когда? Дней пять назад, да, Ай?

– В прошлую пятницу, – уточнила Айше.

– И что же вы и ваши свидетели делали в пыли и грязи на стройке? – Кемаль видел, что вопросы о доме не вызывают у них такой паники, как вопросы о девушке. Может, эту ложь они согласовали заранее?

– Моя соседка с третьего этажа Сибел – покупает там квартиру, и мы ходили ее смотреть. «Мы» – это я, Октай, Сибел и ее муж Мехмет.

– В какую квартиру вы ходили? – мрачно спросил Кемаль, уже догадываясь, каким будет ответ.

– В большую на третьем этаже, точно такую же, как у Сибел в этом доме, – совершенно спокойно ответила Айше. – Да, а в понедельник мы с Сибел туда ходили еще раз вдвоем: кое-что прикинуть и обсудить в смысле отделки.

– Зачем же им покупать такую же квартиру в другом доме? – поинтересовался Кемаль. – Почему не купить ту, в которой они живут? Или она и так их?

– Нет, эту они снимают. Они могли бы ее купить, но они хотят сделать хороший ремонт, а у них трое детей, и младшая совсем крошка. Вы представляете себе, что такое ремонт при наличии троих детей? Они решили, что проще купить такую же квартиру, отделать ее, а потом переезжать.

– Разумно, – согласился Кемаль, – значит, вы все побывали в этой квартире?

– Да. И мой брат, кажется, там был. Он адвокат, я вам уже говорила (Айше наткнулась на внимательный прищур Октая: когда это ты говорила?), он для них эту сделку заключает. Может, уже заключил. А почему вас вообще интересует этот дом?