Владимир Кунгурцев - Блеск страха

Переминаясь с ноги на ногу, лейтенант молчал.

– Все верно! – воскликнул Павел Егорович. – Как я понимаю, вам нечего сказать.

Он сделал паузу.

– И опять вы совершаете нарушение закона, да еще какое!

– О чем вы, товарищ следователь? – нарушил молчание Злобов.

– О том, лейтенант. Когда один из понятых стал отказываться подписать протокол осмотра и потребовал ознакомить его с той информацией, под которой он должен подписаться, вы и ваш напарник в ответ стали запугивать и угрожать. Как вы это объясните, лейтенант?

– Извините, товарищ следователь, лично я никого не запугивал, а тем более не требовал расписаться в протоколе. В этом отношении я чист.

– Значит, как я понимаю, все это сделал сержант Гаврилов, так?

Опустив голову, офицер молчал.

– И что молчим, лейтенант Злобов?

– Да! – не поднимая головы, чуть слышно ответил тот. – Это его инициатива.

– Отлично! – воскликнул Скрябин. – Теперь хотелось бы знать, сколько же денег получил сержант от преступника?

– Точно не могу сказать. Я при этом не присутствовал.

– Предположим. Тогда ответьте, лейтенант, сколько сержант Гаврилов отвалил вам? – Павел Егорович посмотрел Злобову прямо в глаза. – Или скажете, что он вам ничего не давал?

– Да нет, предлагал, но вот сколько, я не знаю.

– И как это понять, Злобов? – поинтересовался Скрябин.

– Понять просто, товарищ следователь. Я отказался их брать. Вот и все.

– Причина отказа?

– Говорю же, – офицер поднял голову и злобно посмотрел на следователя, – не хотел пачкаться.

– Это уже похвально, – произнес Павел Егорович. – А вы знали, лейтенант, что человек, который совершил преступление, сын богатого олигарха?

– Как ни странно, но об этом в тот момент я лично не знал, – признался Злобов. – Только потом сержант Гаврилов разъяснил мне, что к чему.

Закончив задавать вопросы, Павел Егорович достал несколько листов чистой бумаги и бросил их на стол, туда, где сидел лейтенант.

– А теперь, лейтенант Злобов, попрошу вас подробно, во всех деталях описать, что происходило на месте дорожно-транспортного происшествия, – он сделал паузу. – И еще. Хочу заострить ваше внимание на том, что только правда спасет вас от суда и следствия.

…Отпустив Злобова, Павел Егорович взял со стола исписанные рукой лейтенанта листы бумаги и, устроившись поудобнее в кресле, решил перечитать его показания. Это заняло у него не много времени. Вернув листы бумаги на стол, Скрябин улыбнулся. Теперь от положительного результата его слегка лихорадило. Выйдя из-за стола, он закурил.

«Наконец-то вся правда раскрыта, все составляющие этого дела яснее ясного, – подумал Павел Егорович и с каким-то удовольствием потер ладони. – Прокурор был прав и не ошибся в своих подозрениях. А теперь доложить и возбудить уголовное дело».

Предвкушая свою победу, следователь подошел к столу, но неожиданно в дверь постучали.

«И кого же в это время, – он посмотрел на часы, – черт несет?»

Дверь в кабинет открылась, и на пороге появились двое довольно крупных мужчин, которых в простонародье еще называют «шкафами». Убрав со своего пути все лишнее, они остановились, затем расступились в ожидании еще кого-то.

В коридоре послышались негромкие шаги, и в кабинет вошел мужчина чуть выше среднего роста, которому на вид было не более пятидесяти лет. Импортный, дорогой костюм говорил сам за себя.

Павлу Егоровичу этот человек был абсолютно незнаком, но наглость незнакомца ошеломляла.

– Прошу вас, следователь по особо важным делам, присаживайтесь, – незнакомый мужчина слегка улыбнулся и протянул руку, приглашая Скрябина сесть за стол.

Не дожидаясь, пока Павел Егорович придет в себя, мужчина прошел за стол и опустился в кресло следователя.

Вдруг в кабинете разразился громкий смех.

Бросив удивленный взгляд на наглеца, Скрябин сказал:

– Не пойму, кто вам дал право, гражданин, врываться в служебный кабинет и распоряжаться здесь так, как будто вы у себя дома?

Смех прекратился так же неожиданно, как и начался.

– Во-первых, молодой человек, кабинет не ваш, а государственный. И во-вторых, махну вот этой рукой, – незнакомец вытянул свою правую руку, – и вы, дорогой следователь, вылетите из этого кресла и кабинета, как та пробка из-под шампанского.

Смахнув со лба появившиеся капельки пота, Павел Егорович возмутился:

– Да кто вы такой, черт вас подери? Ворвались в чужой кабинет и ведете себя как заблагорассудится.

Устроившись поудобнее в кресле и тяжело вздохнув, мужчина в модном костюме ответил:

– Вы, конечно, как ни странно, правы, – незнакомец поднялся из кресла и вышел из-за стола, приглашая Скрябина занять свое законное служебное место. – Не буду вас томить и задерживать, господин следователь, – он сделал паузу. Дождавшись, когда Павел Егорович сел в кресло, продолжил: – Сейчас я вам объясню свое неожиданное появление.

Мужчина повернул голову в сторону своих телохранителей. Поняв, что хочет от них хозяин, они не спеша, не проронив ни слова, вышли за дверь.

Оставшись наедине со следователем, незнакомец пересел на свободный стул, который стоял ближе к Павлу Егоровичу, и заговорил:

– Я бы хотел, – нарушил он молчание, – чтобы вы, дорогой следователь, прекратили рассматривать отказной материал по факту дорожно-транспортного происшествия, – мужчина нагло ухмыльнулся. – Где, как вы понимаете, по вине моего сына погибли люди, – он тяжело вздохнул. – Извините, сожалею…

Пораженный наглостью незнакомца, Скрябин закашлялся.

– Извините, – прекратив кашлять, обратился он к своему нежданному гостю. – Но вы не являетесь моим начальником, а значит, не можете приказывать, что мне делать.

– Я же не отрицаю, что мой сын полностью несет ответственность за гибель ни в чем не повинных людей. И даже его осуждаю.

– Это я понял, – ответил Павел Егорович.

– И, как вы понимаете, их уже не воскресить, – мужчина посмотрел на следователя. – Будем считать, что они в этом виноваты сами. А значит, данный вопрос просто исчерпан.

– Не пойму вас, как это исчерпан? – возмутился Скрябин. – Дело только начинается.

– Но это еще как посмотреть, – незнакомец улыбнулся. – Лично для меня оно уже давно не существует.

Павел Егорович попытался что-то противопоставить, но упавшая со стуком на стол плотно упакованная пачка стодолларовых купюр заставила его вздрогнуть.

– Как я понимаю, – обратился он к незнакомцу, – вы хотите меня купить?

Тот улыбнулся.

– Ну, если вы так это называете, господин следователь, в общем-то да, – ответил незнакомец.

– Не выйдет, – произнес Скрябин, – для меня главное в жизни – истина.

Мужчина громко рассмеялся.

– Да не смешите меня… Истина! – незнакомец прекратил смеяться. – Пропукал ты, следователь, истину.