Александр Смирнов - Сыскари. Альтернативная история

– Вот что, Миш, сейчас ты пойдешь к соседям и попросишь разрешение позвонить. Околоточный, думаю, тебе поможет найти дом, в котором есть телефон. Позвонишь на железнодорожный вокзал, в порт и в ИАИ.

Задумался Серафим Григорьевич, взглянул в окно и добавил:

– Ну, и, на всякий случай, на аэродром. Нужно перекрыть всякую возможность, чтобы картина художника, а я не исключаю такую возможность, что похищено именно полотно Василия Верещагина, покинула пределов города. Пусть проверяют всех. Если же пропала, какая-нибудь иная ценность из дома, – тут Косолапов вздохнул, – что-то предпринять до приезда хозяина дома будет бесполезно, а так глядишь кого-нибудь да задержат. Ну, а там разберемся.

– Будет исполнено, ваше благородие, – козырнул Лопухин и тут же ушел выполнять приказ.

Еще было непоздно, что-то предпринять до приезда Кирилла Андреевича. Особенно титулярный советник беспокоился за автомобильные дороги. Именно это было сейчас самое слабое место в возвращении похищенных вещей. За вокзалы, аэродром и порт он не опасался. Тут еще была фора. А вот если вор уедет на автомобиле, то ищи его по всей России, и кто знает, когда похищенная картина вновь всплывет. Не в России, конечно же, а за рубежом. Скажем, в какой-нибудь стране, с которой не было дипломатических отношений. С той же Турцией или Японией. Покинет город и тогда Косолапову позора не избежать. Объявят имперский розыск, но пятно на его репутации останется. Серафиму Григорьевичу на мгновение показалось, что кресло под ним пошатнулось. Хорошо, если переведут в городовые, а если вообще спишут на пенсию? Последнего он боялся, как огня. Титулярный советник не мог даже представить, что он будет делать на пенсии? Мирно проживать оставшуюся жизнь в имении под Мяксой?

Оставалось надеяться, что душегуб все же не воспользовался автомобилем. В этом случае оставались шансы взять его в Череповце. Уехать раньше двенадцати часов из города (Косолапов невольно вытащил из кармана позолоченные часы и посмотрел время) он все равно не сможет. Всему виной были железнодорожное, авиа и речное расписание.

Из Череповца уехать можно было в четырех направлениях. Ну, в первую очередь это в столицы, причем в Москву в отличие от того же Санкт-Петербурга, только в десять часов вечера. Во вторую очередь – в Сибирь и на Белое море, но и в этом случае проходящие поезда оказывались на станции Череповец-1 только после одиннадцати. И если, так считал исправник, в столицы с похищенной вещью еще был смысл уезжать, там и затеряться можно, да и продать при необходимости, то в Архангельск (где порт тут же будет находиться под пристальным наблюдением), а уж тем более в Сибирском направлении казалось просто чистым безумием.

По Шексне город можно тоже покинуть, вот только, как и в случае с железной дорогой, уехать можно по расписанию. До девяти часов утра от пристани, до которой было всего несколько минут, пароходы, вряд ли уйдут, а частников, что согласится отправиться на яхте, раз-два и обчелся.

Самолеты Косолапов в расчет вообще не брал. Приказал Лопухину на всякий случай, а вдруг. В том, что мимо тамошней службы никто не проскочит, Серафим Григорьевич не сомневался. После того, как обстановка на Кавказе (лет десять назад после временного затишья) вновь обострилась указом государя-императора было введено в правило осматривать багаж всех прилетающих и уезжающих. Даже если и обнаружат, что душегубу удалось покинуть город, то при помощи тамошней регистрации, удастся определить его личность. А уж поймать останется делом каких-то нескольких дней. Вот только этого не очень-то хотелось. Косолапов считал, что вора нужно было брать только в Череповце.

Шансов девяносто к десяти. Если бы не семичасовой поезд на Санкт-Петербург, то вообще девяносто девять к одному.

Как только дверь за Лопухиным закрылось, в дом вошел городовой. Он оглядел всех присутствующих, заметил исправника и направился к нему. Откозырял и произнес:

– Разрешите обратиться, ваше благородие.

– Говори! – сказал Серафим Григорьевич, понимая, что сейчас появится новая информация в деле: – Неужели собачка?

– Так точно, ваше благородие, – обнаружена она со стороны Дворянской мертвой. Кто-то ее застрелил.

– Выходит, когда залаяла, душегуб решил ее убить, чтобы она шума не подняла… – вслух произнес Косолапов, городовой, подумав, что тот говорит это ему, вставил:

– Так точно, ваше благородия, та самая, что ночью лаяла. Хозяева говорят, что залаяла, потом заскулила. Им бы к окну да на улицу выйти, а они не придали этому значения…

– … ее и застрелили. Любопытно, – вдруг исправник взглянул на городового, – а ведь ты сказал, что выстрелов никто не слышал. Ведь выстрелов точно не было?

– Вот те крест, ваше благородие, – Фрол Игнатьевич перекрестился, – не было.

– Вполне возможно, – сделал предположение князь Чавчавадзе, – что стреляли из пистолета с глушителем. – Он взглянул на городового: – Вот, что, приятель, как закончит осмотр Акакий Акакиевич, проводишь его к телу собачки. А, мы как обследуем все в доме, так сразу подойдем. Все понял?

– Так точно, ваше сиятельство.

– А пока побудь на улице. Ремизов к тебе выйдет.

Фрол Игнатьевич вышел. Чавчавадзе заглянул в каморку сторожа.

– Ну, что тут у тебя, Акакий Акакиевич?

– Да немного осталось.

– Как закончишь, прогуляйся с городовым. Нужно одну собачку освидетельствовать.

– Шутить изволишь, ваше сиятельство? – Спросил Ремизов. – Мне, что больше заняться нечем?

– Никак нет, Акакий Акакиевич. Боюсь, что собачка сия с нашим делом связана. Как закончишь, возвращайся. К тому времени мы уже глядишь и выясним, что похищено, а уж тогда твоя помощь ой как понадобится.

Чавчавадзе закрыл дверь и взглянул на лестницу, ведущую на второй этаж, и спросил:

– Откуда начнем, ваше благородие?

– Давай с первого этажа, – предложил Косолапов.

– Ну, с первого так с первого. Вообще-то мне все равно, – князь пожал плечами.

Они подошли к двери. Остановились. Князь осмотрел ее и покачал головой.

– Жаль, что помещик не закрывал дверь на замок…

Дед Кирилла Андреевича Верещагина был прелюбопытным человеком. Сын Кузьмы Николаевича сразу же после того, как закончилась война, вошедшая в историю как мировая, выкупил когда-то принадлежащий деду дом в Череповце, заплатив тогдашнему хозяину – купцу Кузьме Иванову огромные (по тем временам деньги). Видимо, потомок двух самых известных черепан 5 5 – официальное наименование жителей города Череповца. уже тогда понял, что память о предках может приносить деньги. Для полного успеха задуманного он приобрел и соседний домик (благо средства позволяли) у вдовы коллежского асессора Татьяны Ивановны Никановой. Музей начал оправдывать вложенные в него деньги уже на следующий год, когда после рекламы в столичных газетах люди пошли посмотреть на произведения, неизвестные широкому кругу любителей живописи. Ставка была сделана на миниатюры и наброски.