Марина Беликова - Чтобы родиться вновь

Выходя из машины, Кевин взмахнул рукой, словно ему принадлежала не отдельная квартирка, а весь многоэтажный дом. Поднявшись на десятый этаж по лифту, который двигался бесшумно и, казалось, просто зависал в воздухе, молодые люди вышли на лестничную площадку. Повозившись немного с ключами и замком, Кевин галантно пропустил в квартиру девушку. Лору удивил порядок, царивший в большой комнате, которая служила своему хозяину и кухней, и гостиной. Единственно, что, по мнению Лоры, портило облик комнаты, так это большая безобразная картина, которая своей пестротой и яркостью казалась чем-то неуместным и вульгарным и совершенно не вписывалась в светлые и мягкие тона интерьера. Заметив, как девушка уставилась на картину, Кевин решил, что та ей нравится, и хвастливо сказал:

– Это несравненный Пикассо, конечно, не оригинал, а всего лишь копия, но скажи, не правда ли – бесподобно?

Без особого восторга Дженнингс пожала плечами и с сожалением ответила:

– Мне больше нравятся пейзажи и натюрморты, – она пристально взглянула на картину и попыталась отыскать то бесподобное, что имел в виду журналист. Но, поняв, что это ей не под силу, отвернулась и сняла пальто.

Быстро подогрев индейку в микроволновке и достав начатую бутылку бордо, Кевин старательно расставил все это с фужерами и тарелками на журнальном столике посреди гостиной. Минут десять ушло у молодых людей на поглощение ужина, после чего Лора заварила чай, долго отыскивая необходимое в многочисленных шкафчиках на кухне. С чашкой горячего ароматного чаю Лора села на пол, а Кевин расположился на диване, достав все бумаги из своего портфеля и аккуратно разложив их на столе.

– Итак, – изрек Райт, – может хочешь сесть на диване?

– Нет, я люблю на полу, а так я усну. Ты ведь не хочешь тащить меня из своей квартиры на руках?

– Меня этим не напугаешь.

– Итак, – повторил Кевин, – начнем по порядку. Вот папка с вырезками статей, которые собирала Алисия Бент. Когда она заболела и узнала, что лечение бесполезно, стала искать сведения о нетрадиционной медицине и, по всей видимости, убедила отца этим заняться.

– Или отец, занимаясь этим, убедил ее воспользоваться таким шансом, а она сначала, не веря всему этому, собирала статьи, чтобы получить хоть какие-нибудь доказательства, – предположила Лора.

– Возможно и такое. Ритуалы, судя по записям, проводились по времени, – Кевин начал пролистывать обшарпанный зеленый журнал с желтыми страницами, – в прошлом году в сентябре, и в феврале этого года, только вот даты как-то коряво написаны, не пойму никак, что это: один или семь?

– Больше похоже на какой-то иероглиф, – Лора, прищурив глаза, потерла пальцем непонятную цифру.

– Да, и прошлогодние ритуалы проводились в другом городе, а февральские прошли, похоже, перед нападением 3 февраля, значит, это единичка, да, ритуалы прошли первого февраля, а третьего было совершено нападение, – подытожил Райт, потерев подбородок.

– Но как вся эта белиберда про ритуалы связана с нападениями? Я что-то совсем запуталась.

– А еще странное в этом деле то, что Авегинс, который напал на тебя, был садовником у Бентов, а на Дантела, как мне поведали в полиции, напал его сосед, которого Дантел за всю свою жизнь на этой улице (почему-то!) не видел. И я не пойму никак, как это все, черт подери, связано! Полиция сегодня обещала навестить Дантела и расспросить его о собраниях и убитых людях. Будем надеяться, что упрямый старик, наконец, заговорит и хотя бы что-то прояснится.

– Я думаю, Бент манипулировал людьми. Ну, представь: кучу напуганных, как ты правильно отметил, потерянных и убитых горем людей убеждает в исцелении человек, чья дочь внезапно излечивается от смертельного недуга, – Лора встала, поставила пустую чашку на стол и зашагала по комнате. – Он внушает им надежду, и таинственный Лоуренс Пилт проводит загадочные ритуалы белой магии. Затем появляется непонятная клиника (чудом затем пропавшая), где подтверждают слова Бента: «Поздравляем, сэр, улыбаются им мнимые врачи и медсестры, вы абсолютно здоровы!». Но на самом деле это не так, и вот тут начинается паника. Люди возмущаются, снова потеряв драгоценную надежду, и на этот раз окончательно. Только не пойму, во-первых, зачем было нападать на них? И, во-вторых, этот вопрос меня мучает не один день: при чем здесь я? Я не больна, не посещала никакие собрания, не участвовала в ритуалах. Что я должна была отдать Авегинсу?

– А мне не дает покоя вопрос, почему замешаны садовник Бентов и сосед Дантела.

– Ну, садовника, видимо, кто-то подкупил, а потом, не желая оставлять свидетелей, убрали его.

– Кто? – спросил Кевин. – У нас слишком много вопросов и нет ответов, и самое досадное, не знаю, что в дальнейшем предпринять, в какие двери стучаться. Mне в понедельник сдавать статью в редакцию, но я чувствую, что только начал что-то понимать.

Лора с сожалением посмотрела на Кевина и сказала:

– У тебя есть еще несколько дней. Извини, мне пора домой, уже поздно. Спасибо за ужин.

Она поправила кофту и подошла к шкафу, где висело ее пальто.

– Слушай, ты можешь остаться у меня. Расстелю тебе на диване, у меня есть чистое белье, а сам буду спать в спальне.

– У тебя есть спальня? – удивленно спросила Лора и махнула рукой влево, – я думала, у тебя там кладовка.

– Нет, у меня как у нормального человека есть спальня и даже, представь себе, ванная с туалетом.

Лора задумалась и представила, как будет одна идти по пустынным темным улицам и вздрагивать каждый раз, заслышав шорохи. Девушка поежилась и, улыбнувшись Кевину, кивнула.

На следующий день Кевин с утра убедил Карента, что им обоим будет выгодно сотрудничество и, таким образом «упав на хвост» лейтенанту, с довольным видом ехал в машине детектива и вертел головой. Кевину редко приходилось сидеть на пассажирском сиденье. Он водил машину постоянно, сколько себя помнил, с тех пор, как отец научил его этой премудрости. А за рулем не особо поглазеешь по сторонам. «Может, и к лучшему», – думал Кевин, рассматривая в окно серую толпу в одинаковых темных костюмах. Он видел напряженные лица людей, на которых не читалось ничего, кроме усталости, безнадеги и суровой задумчивости. Кевин повернул голову и внимательно посмотрел на сидящего за рулем детектива.

Карент, нахмурившись, сжал губы и всю дорогу молчал, изредка обмениваясь короткими репликами с журналистом и, очевидно, думал о чем-то своем.. Кевину вдруг стало жаль этого сурового человека, который всегда казался Райту справедливым и честным полицейским, вынужденным сталкиваться со всяким сбродом. Кевин сочувственно улыбнулся.

– Ты что, Райт, – Карент недовольно взглянул на мечтательно улыбающегося журналиста, – глазки мне строишь?