Марина Беликова - Чтобы родиться вновь

– Но разве эта болезнь не развивается в пожилом возрасте? Я хочу сказать, что Спайки довольно молодой для этой болезни.

– Да, эта болезнь распространена в основном среди пожилых людей, но передается генетически и встречается у молодых. Скорее всего, она передалась ему от деда по отцовской линии. Год назад состояние Спайки резко ухудшилось, у него стали сильно дрожать руки, периодически стала замедляться речь. Иногда Спайки долго вставал с кровати, так как не мог пошевелить ногой, ему могло парализовать какую-то одну сторону. Когда принимал таблетки – ему на время становилось лучше, но у таблеток бывали побочные эффекты. К тому же у нашего когда-то жизнерадостного парня развилась депрессия, периодически случались психозы – в общем, он становился неуправляемым. Постоянно пытался всем вокруг доказать, что он полноценный, что может справляться с любой задачей и нечего его жалеть. Спайки постоянно повторял, что ему не нужна ничья помощь, и никаких поблажек не принимал.

– А давно он ходит на собрания, где ему оказывают психологическую помощь? – спросил Кевин.

– Где-то восемь месяцев назад он пришел домой и заявил, что записался в группу психологической помощи. Начали расспрашивать об этой группе, но он сам толком ничего не знал, потом мы решили, что может будет лучше, если кто-нибудь из профессионалов поможет Спайки справиться со стрессом. После первых посещений этих собраний, ему стало лучше, правда, в его веселом, возбужденном состоянии что-то мне казалось неискренним, знаете, как будто он пытался убедить себя, что все в порядке. И я думал, что, наверное, так будет лучше.

– А вы никогда не ходили в эту группу? Или знакомые Спайка с этих собраний бывали у вас?

– Нет, вообще Спайки не особо распространялся об этом, а мы боялись вмешиваться, поэтому я не знаю, чем они занимались и какие методы применяли, но могу сказать, что моему внуку становилось от этого легче.

А совсем недавно он вдруг стал нам говорить, что вылечится и поступит в колледж. А что мы могли? Мы только сокрушенно кивали головами и смотрели на него с сочувствием. Может, это давало ему шанс вернуться к нормальной жизни, а мы не хотели лишать его последней надежды, какой бы абсурдной она ни казалась.

– Я очень люблю своего внука, – еле сдерживая слезы проговорил старик, – и постоянно повторяю себе, что нужно было заболеть мне, тому, кто прожил счастливую бурную жизнь, а не молодому, совсем зеленому парнишке, который ничего еще не видел. Он не был студентом, еще ни разу не влюблялся, не становился отцом, не испытывал радости семейной жизни. Когда думаю об этом, у меня все внутри опускается, я не могу понять эту несправедливость. И меня не покидает чувство вины за это. Я не могу смотреть на его страдания, будучи здоровым.

Льюис помолчал немного.

– Высадите меня здесь, – махнул он рукой вправо, в сторону автобусной остановки.

– Знаете, – выходя из машины, сказал Льюис, – когда вы молоды и у вас все есть, трудно задумываться о том, что в один миг можете все это потерять или что в один прекрасный день вам будет плевать на все это. Когда мы узнали о болезни Спайка, поняли, что все планы относительно него рушатся. Что теперь уже совсем неважно, в какой колледж его отдадим, будет он играть в бейсбол или все силы отдаст учебе – нам все это вдруг показалось неважным. Но Спайк не отчаивался, он уверял нас, что проживет долго. А сейчас, – дед горько покачал головой, – мы молим Бога, чтобы Спайки хотя бы очнулся, чтобы попрощаться с ним.

– Мне очень жаль, – посочувствовал Кевин, – надеюсь, Спайк выкарабкается.

– Берегите себя, молодой человек, цените жизнь, она слишком дорога, чтобы распыляться попусту, – заключил Льюис и, прихрамывая, направился к больнице.

Стоя у машины, Кевин задумчиво смотрел на сгорбленную фигуру удаляющего старика. Вокруг, извещая о скором наступлении весны, щебетали маленькие птицы, облепившие ветви деревьев, уже кое-где из-под снега стыдливо пробивалась трава, вдалеке слышались восторженные крики детей. Кевин не замечал ничего. Он неотрывно смотрел вслед старику, напоминавшему ему большой безобразный пень посреди молодого леса, на котором уже никогда не будет зеленеть трава.

***

Дом Патрик Слейна совсем не походил на богатый особняк в престижном районе, где еще час назад был Кевин. Скорее, это был типичный дом из трущобного района. Он выделялся грязным мерзким пятном на радужном фоне высоких новеньких зданий и абсолютно не вписывался в местный пейзаж. Окна в доме были старые, с облупившейся краской, а кое-где обходились и без них – зияли дыры, входная дверь болталась и пронзительно скрипела каждый раз, как к ней прикасались, балконы на верхних этажах обваливались, ремонтом здесь даже и не пахло.

От жительницы с первого этажа Кевин узнал, что дом давно пора было сносить, но администрация никак не могла договориться с жильцами, противостояние это длилось год, и на компромиссы ни одна из сторон не шла. А дом постепенно рушился, грозясь уже через несколько лет превратиться в руины.

– Они хотят дать нам компенсации, но что мы сможем купить на эти деньги? – возмущенно трещала высокая тучная женщина, размахивая руками.

Она набросилась на Кевина, словно коршун, пилотирующий свою жертву:

– Да вам известно, какая это сумма?! мы не в состоянии обеспечить себя достойным жильем, придется переселиться в какую-нибудь дыру. Кого они хотят обмануть?!

– А это разве не дыра? – усмехнувшись, заметил Кевин, обводя лестничную площадку жалостным взглядом. – Может, стоит согласиться, а то снесут здание и ничего взамен не предложат.

– Кто вас прислал? – прищурив глаза, спросила женщина. – Вы один из них! Убирайтесь и передайте своим, чтоб не посылали шпионов.

– Нет, что вы, я журналист, – Кевин уже проклинал себя, что связался с этой разъяренной активисткой, – мне нужна квартира Патрика Слейна…

– Ага, вы пришли, чтобы покопаться в его вещах! – перебила дама, подозрительно подняв брови. – Тут уже побывала полиция, два дня околачивались, натоптали тут, а кто будет убирать? Вы знаете, сколько нам требуется сил и времени, чтобы ухаживать за этим старым домом?

– Да что вы, о каком уходе идет речь?! – презрительно фыркнул Кевин, поднимаясь по лестнице. – Оглянитесь вокруг, тут грязно и давно не было ремонта. Я такой дыры, как эта, в жизни не видывал.

– А откуда нам взять деньги на ремонт? – не сдавалась женщина. – Думаете, мы от хорошей жизни живем в таком доме. Послушайте меня, молодой человек, – крикнула дама, поднимаясь за Кевином и наблюдая, как тот брезгливо держится за перила двумя пальцами, – мы не всегда были такими. И у этого дома тоже была когда-то другая жизнь, вы нас не знаете, так и не осуждайте, не понимая, как мы тут живем.