Мэри Кларк - Любит музыку, любит танцевать

— Ничего, пустяки. — Хорош собой, подумала Дарси. Очень приятный. Почему только он посчитал необходимым сразу заявить, что никогда никого не заставляет ждать?

За бокалом вина она одновременно слушала его и как бы наблюдала за ним со стороны. Веселый, самоуверенный, язык хорошо подвешен. Таким легко увлечься. Вырос в Вирджинии, поступил там в университет, на юридический факультет, но потом бросил.

— Какой из меня юрист! Хватка не та.

Хватка не та. Дарси вспомнила кровоподтеки на шее Эрин.

— Перевелся на художественный факультет. Отцу сказал, что все равно вместо того, чтобы грызть гранит науки, рисовал карикатуры на профессоров. Правильно сделал. Мне нравится иллюстрировать книги, и у меня, кажется, неплохо получается.

— Есть старая поговорка: если хочешь быть счастлив год, выиграй в лотерею; если хочешь быть счастлив всю жизнь, делай, что любишь. — Дарси надеялась, что голос ее звучит естественно. Эрин бы он понравился, после двух-трех встреч она бы ему доверилась. Он художник? Рисунок на коробке? Что ж, теперь всех подозревать?

— Зачем такой красивой девушке, как ты, отвечать на объявления о знакомствах?

Она ждала этого вопроса. На этот раз ответить было легко.

— Зачем такому симпатичному, удачливому мужчине, как ты, давать объявления о знакомствах? — парировала она.

— Ну, это просто, — быстро отреагировал он. — Я был женат восемь лет, а теперь один. Я не хочу ничего серьезного. Познакомишься с кем-нибудь у друзей, сходишь куда-нибудь пару раз — и вот, пожалуйста, все смотрят на вас, как на жениха и невесту, и только и ждут счастливой вести. А так я вижу много милых женщин. Карты на стол — и смотришь, получится или нет. Признайся, сколько свиданий у тебя было на этой неделе?

— С тобой первое.

— Тогда на прошлой неделе. Начиная с понедельника.

«В понедельник я стояла над гробом Эрин, — подумала Дарси. — Во вторник я смотрела, как гроб опускают в могилу. В среду я была дома, смотрела по телевизору инсценировку убийства Нэн Шеридан. В четверг встречалась с Леном Паркером. В пятницу — с Дэвидом Уэлдом, мягким, довольно робким человеком, который сказал, что служит в универмаге, и заявил, что Эрин никогда не видел. В субботу — с Албертом Бутом, специалистом по компьютерам, который был поглощен проблемами программного редактирования и которому было известно, что Эрин боялась консьержа в своем доме».

— Ну признавайся, наверняка на прошлой неделе ты ходила на свидания, — настаивал Дуг. — Я звонил тебе в среду, и ты была занята все вечера, мы смогли встретиться только сегодня.

Вздрогнув, Дарси поняла, что уже не первый раз за последнее время людям приходится повторять вопрос, когда они к ней обращаются.

— Извини. Да, у меня была пара свиданий на прошлой неделе.

— Ну и как, хорошо провела время?

Она вспомнила, как Лен Паркер барабанил в дверь.

— Можно и так сказать.

Он засмеялся.

— Очень красноречиво. Мне тоже попадались потрясающие штучки. Теперь ты все про меня знаешь, как насчет рассказать о себе?

Дарси выдала тщательно выверенную историю своей жизни.

Дуг поднял одну бровь.

— Подозреваю, что ты много о чем умалчиваешь, но, может быть, когда мы узнаем друг друга получше, ты расскажешь мне все.

Дарси отказалась от второго бокала вина.

— Мне пора идти.

Он не настаивал.

— Вообще-то, мне тоже. Когда я снова тебя увижу, Дарси? Завтра? Давай на этот раз поужинаем.

— Извини, я очень занята.

— А в четверг?

— У меня сейчас много работы. Может, ты позвонишь через несколько дней?

— Договорились. А если ты будешь все время отказываться, я не стану тебе докучать, обещаю. Но я надеюсь, этого не случится.

Он и правда очень милый, решила Дарси, или очень хороший актер.

Дуг посадил ее в такси, потом остановил еще одно для себя. У себя на квартире он лихорадочно стянул джинсы и свитер, быстро переоделся в костюм, в котором ходил на работу. Без четверти восемь он уже ехал в поезде в Скарсдейл. Без четверти восемь он читал Триш сказку на ночь, пока Сьюзан поджаривала ему бифштекс. Ну конечно, она понимает, как его раздражают эти бесконечные совещания по вечерам. «Ты слишком много работаешь, дорогой», — сказала она примирительно, когда он ворвался в дом, жалуясь, что чуть-чуть опоздал на более ранний поезд.

Джей Стрэттон оставался спокоен на протяжении всего допроса, который длился несколько часов. Единственное объяснение, которое он может дать бриллиантам в браслете, который он продал Мериллу Эштону, — это чудовищная ошибка. У него была договоренность с Эрин Келли о том, что она сделает оправу для нескольких очень хороших бриллиантов. Стрэттон заявил, что каким-то образом допустил ошибку и ненамеренно подменил некоторые камни из мешочка, который он дал Келли. Нельзя сказать, чтобы они были хуже. Стоит только взглянуть на страховки.

При обыске в его квартире и банковском сейфе другие пропавшие бриллианты обнаружены не были. Ему предъявили обвинение в сокрытии краденого и отпустили под залог. В сопровождении своего адвоката он вышел из полицейского участка с гордо поднятой головой.

Винс вел допрос вместе с полицейскими из шестого участка. Все они были уверены, что он виновен, но, как сказал Винс, «перед нами один из самых талантливых мошенников на доверии, каких я только видел, а я, должен признаться, повидал их немало».

Самое страшное в этой истории то, думал Винс, возвращаясь в управление, что Дарси Скотт здесь выступает свидетелем защиты. Она вместе со Стрэттоном открыла сейф и готова присягнуть, что мешочка там не было. И, наконец, главный вопрос: хватило бы у Стрэттона пороху утверждать, что бриллианты похищены, если бы он не знал наверняка, что Эрин Келли не появится и не расскажет, что с ними произошло?

У себя в кабинете Винс давал сотрудникам задания.

— Мне нужно все, абсолютно все, — что касается Джея Стрэттона. Джея Чарлза Стрэттона.

Среда, 6 марта

Крис Шеридан рассматривал Дарси Скотт, и то, что он видел перед собой, очень ему нравилось. На ней была кожаная куртка, перетянутая поясом, и темные брюки, заправленные в дорогие кожаные, хотя и не совсем новые, сапоги. Завязанный узлом шелковый шарфик подчеркивал ямку у основания шеи. Каштановые волосы мягкими блестящими волнами падали ей на лицо. Темные ресницы обрамляли каре-зеленые глаза. Черные брови, очень белая кожа, как у фарфоровой статуэтки.

Он дал ей лет двадцать пять — двадцать восемь.

Она напоминает мне Нэн. Сравнение его поразило. Но они не похожи, думал он. Красота Нэн была скандинавского типа: белая кожа, румянец, большие голубые глаза, волосы цвета соломы. В чем же тогда сходство? В том, как грациозно двигается Дарси. Нэн так ходила: казалось, зазвучит музыка, и она начнет танцевать.