`Ohsar G. Swan - Pro человека человечеству. Том I

Мне нет бы, чтобы пропустить вообще это слово, как, впрочем, и само предложение с ним, а то и весь абзац – всё равно бы «прокатило», ибо типа «чтец-профессионал», чуть ли не оратор Спиноза. Но во мне не ко времени и не к месту пробудился принцип – должен прочесть, как надо, и всё тут. Пока напрасно силился это сделать, обратил внимание, что строки на читаемом листе книги уже зелёные. А это непорядок – ведь прежде и всегда они «чёрным по белому». Вот вернув положенный чёрный цвет буквам, «моча в голову ударила» окрасить их вновь волей своего сознания в зелёный, а потом в красный, синий… в любой, а потом опять в чёрный. Что за диво и что это за сигналы с потусторонней действительности? Так в размышлениях об этом на прочтении слова «наркомания» я окончательно и запнулся, не в силах продолжать чтение вообще. Это привлекло внимание весельчака и провокатора веселья остальных в группе («Ци́ня», от фамилии Циноев). Он стал строить рожи как мне, так и всем в группе, и хихикать. И в тот момент меня пробрал безудержный смех, который не мог прекратить даже тогда, когда спрятал голову под стол кафедры и обоими руками с силой стал сжимать (по вертикали) свои челюсти. Преподаватель попросил удалиться из аудитории провокатора моего смеха. А затем, по моей «просьбе» – больше понятной по моим жестам, – разрешил покинуть класс и мне. Выйдя в коридор, слышал, как учитель объяснял согруппникам, что со мной случился «приступ смеха», и попросил другого студента продолжить прерванное чтение. Я же уже в коридоре дав понять провокатору, что изобью его, если он сейчас же не спрячется от меня, упёрся обоими руками в стену и долго ещё не мог насмеяться. Но всё же через несколько минут полностью пришёл в себя, и этого со мной больше никогда в жизни не происходило.

Понятно, что для зав. отделением психушки Черняховска я и стал провокатором её «приступа смеха». Как понятным стало и то, что после этого и непроизвольного информирования ею меня о том, за что именно (по сути) у меня в очередной раз отняли и теперь уже 7 лет жизни, меня в этом учреждении долго держать не станут, найдя причины для этапирования в аналогичное следующее. В 4-местную палату ко мне и ещё двум, со мной в эту психушку прибывшими, на носилках принесли (вероятно из городской больницы для туберкулёзных) разлагающегося от ТБЦ молодого парня, который уже даже не мог внятно изъясняться. Палату объявили карантинной, а через месяц нас троих этапом отправили в психушку Орла, где было отделение для туберкулёзников. Причём, того парня, которым меня и двоих попутчиков заражали, с нами не отправили – вероятно вернули «допомирать» на место, откуда прежде в психушку Черняховска доставили. Таким посредством вскоре и оказался в психушке Орла, в которой весь медперсонал и относительно здравых «больных» проинформировали, что в данном учреждении нахожусь по той причине, что пойман на крыше столичной высотки, при попытке совершения теракта… и что следствием установлено, что вынашивал планы очередным терактом подрыв столичного Кремля на Красной площади. И всё это – на фоне шедшей тогда Первой русско-чеченской войны.

В этой психушке меня периодически изолировали от компании остальных «пациентов» в карцера для буйно помешанных, где меня пытали и многократно тщетно пытались убить. Там имел счастье наблюдения, как моя душа от очередного болевого шока покинула моё физическое тело, прекратив мои физические боли от заживо сгорания на невидимом физическому зрению огне. Жесть!.. В последний раз меня умертвили и очнулся на носилках перед дверями морга психушки, в котором прежде побывали некоторые из тех, кто активней прочих «пациентов» помогал мне пережить чинимое психиатрами в моём отношении. Вероятно, тогда поставил рекорд нахождения души на том свете (которой, душе, затем предстояло в прежнее физическое тело вернуться, а не в очередное новое) – ибо подсоединённые к моему телу датчики просигналили, что биение моего сердца ни разу не качнуло стрелку приборов в течении более получаса, «однозначно» информируя истязателей о моей 100-процентной физической смерти. Тогда я и повидался с прежде умершей бабушкой Дарьей и ознакомился со многим прочим познавательным, ибо относительно краткосрочно побывал в «Абсолюте» (в «Раю»).

Подробности всех этих и прочих событий моей биографии – в полной версии рукописи «Pro». Сейчас же уместно заметить, что в том мире действительной реальности Создателя увеличение и уменьшение масштабности объектов происходит ровно также, как и в цифровой технике (например, на картах Google и в программах просмотра (и масштабирования) цифровых фотоизображений). Лишь много лет позже, купив компьютер, этому слегка удивился – подтвердив себе, что не всё так просто во Вселенной, но тем не менее всё объяснимо языком (феней) компьютерщиков. Также многим «кошатникам» будет интересно, что с того мира лишь на мой лёгкий и ненавязчивый мыслительный импульс… кот в моём доме в Беслане отозвался относительно охотней, чем прежде на голосовые, когда был с ним физически рядом. Он попросту просигналил, что в курсе и этого, что со мной происходит и где я тогда оказался, и чтобы его понапрасну не отвлекал от размышлений. Мои же родные – которых всех тоже видел с того света в их каждодневной житейской суете, – «ни ухом ни рылом», ибо они не коты и кошки. На что замечу, что все животные и насекомые, и даже сущности мира неорганики, в той или иной степени ко дням нашей современности лучше сохранили в себе дар потустороннего видения, чем непосвящённые из мира людей.

Был в те времена в психушке Орла заместитель главного врача учреждения, который много десятков «пациентов» за годы своей профессиональной занятости банально умертвил лишь за то, что те не скрывали свою веру в Бога. После же всего того, что со мной произошло в этой психушке и чему он был одним из очевидцев – как исполнитель указаний сотрудников спецслужб страны, – он сам крестился, стал инициатором крещения многих прежде не веровавших в Бога «пациентов», в открывшейся (его стараниями) в этой психушке православной церкви. И этого мало. По всяким мало-мальским православным праздникам он организовывал от этой церкви «Крестные ходы» (шествия), которые – по периметру запретной зоны, мимо сторожевых бочек автоматчиков и пулемётчиков, – с большим крестом в руках на перевес, сам же и возглавлял. Видел его прежде более здравым. Но по принятию христианства он сам не раз стал становиться пациентом областной психушки. Прежде всегда, когда он изредка меня навещал в сопровождении врачей отделения, в дверях стоял кто-либо из прилично одетых в гражданское, поверх небрежно облачённый в белый халат. В психушке лишь только я, он, главный врач и заведующая отделением знали, что это сотрудники спецслужб страны.