Александр Грич - Вилла мертвого доктора

– Я живу неподалеку отсюда, в Студио-Сити, – сообщила Элен. – День у меня завтра практически свободен – ну после двенадцати, конечно, до этого я ничего не назначаю, потому что никогда не знаю, как у меня пройдет ночь. Бывает, до утра глаз не сомкнешь… Значит, после двенадцати – и до семи. В семь у меня заседание благотворительного комитета.

Зазвонил мобильный, и Олег, коротко ответив, попросил собеседника обождать:

– Я должен договорить, консультант Амальдено условится с вами о наших встречах завтра. Жду в машине, – это уже Сандре.

Он прижал телефон к уху и вышел из дома. Подошел к автомобилю и сел, не заводя мотор. Разговор по телефону он закончил быстро, и мысли его, признаться, были сейчас далеки от приятеля, который приглашал его на концерт замечательной певицы. Олег испытывал, как это принято говорить, смешанные чувства. Во-первых, он был раздосадован тем, что не удалось поговорить с Зоей сегодня. Убийства раскрываются по горячим следам – или не раскрываются вообще, эту мудрость своего учителя Бене Олег хорошо помнил. Во-вторых, Олег не был уверен, что посещение друзей не было Зоей организовано специально, уже когда она с Потемкиным договорилась о встрече. Если это так, дама не хочет общаться. Почему? То, что она мужа не любила или, во всяком случае, относилась к нему критически, она сама демонстрирует на каждом шагу. Для чего, кстати? Могла бы и совсем иначе вести себя, создать некую видимость траура, надеть большую черную шляпу и глубоко черное платье с блестками… Олег знал, кого имел в виду, – так одевалась в трауре по мужу лет семь назад госпожа Венесус, Милендия Венесус, которая, как потом выяснилось, и организовала убийство своего мужа Горацио, наркобарона.

В-третьих… В-третьих – эти друзья Зои. Они явно оказались в доме неслучайно. Америка – не Россия, здесь внеплановых визитов не бывает, а если придет кто-то – дверь, конечно, откроют, но вот пригласят ли в дом – большой вопрос. Ладно, так или иначе – они пришли, чтобы Зоя не была одна в эти минуты… Понятно. Похвально. Но почему именно эти трое? Какую роль они играли в жизни семьи Фелпс? Или, подумал Олег, тут не о жизни семьи Фелпс надо говорить, а о жизни Зои – может, именно это она и хотела сотрудникам группы сказать? Что у нее – своя жизнь. Пожалуй, именно так. Потому что Элен – это ее ближайшая подруга, об этом Олег знал из материалов дела. Этот бизнесмен Сатырос – друг Элен. Значит, надо узнать, что он за бизнесмен – на корпоративного деятеля он никак не похож. Кто он? Гражданский муж – так это называлось в России, а здесь это называют «бойфренд». Даже если бойфренду и герлфренд по восемьдесят – только так и называют. И они сами не разрешают называть себя мужем и женой – ибо очень ценят имеющийся статус. Ладно… Чужая жизнь – потемки. Кто остается? Грэг. Он представлен как выдающийся актер. Забудем, однако, на минуту о его профессиональных качествах. Кто он для Зои? Любовник? Друг? Товарищ детства? А вот тут уже явное противоречие с правилами американской пуританской морали. Тут к браку или даже к содружеству «бойфренд – герлфренд» относятся очень серьезно. Если ты не занят – и быстрые знакомства, и моментальный, почти мимолетный, секс – нет преград: ты свободный человек в свободной стране, в школе учат правильно применять противозачаточные средства, по интернету ты видишь такие подробности любого интима, которые предыдущим поколениям и сниться не могли… Свобода! Но! Но. Но… Если у тебя на руке кольцо, будь готов, что тебя презрительно отвергнут. И это не будет показухой. Правило – если женат, то будь только с женой, – общепринятое правило, и в Штатах к нему относятся очень всерьез.

Итак, Грэг – скорее всего, любовник Зои. И предстоит выяснить, какие у них отношения, какие у него могут быть планы в связи со смертью Фелпса – в общем, все, что надо знать в этих случаях. Вот этим Сандра и займется завтра – прямо по специальности.

Но вот что мучило сейчас Олега больше всего – полная неясность с мотивом убийства. Обычно на исходе первых суток расследования Олег уже внутри себя знал примерно, чего ждать. Не в смысле деталей, нет, даже не в смысле имен или фактов… Он для себя знал, с какой примерно стороны была угроза убитому. Из семьи? С работы? Из внесемейных личных отношений? Из внерабочего бизнеса, которыми жертва тайно занималась? Наконец, из стечения необычных обстоятельств, пока никому не ясных? Они прояснялись обычно потом, в процессе следствия, но наличие каких-то темных поначалу факторов уже обозначалось на первой стадии расследования.

А в этот раз Олег вслушивался в себя – и не слышал ровным счетом ничего. И злился, и досадовал. Даже наличие «темных факторов» никак не проявлялось пока.

– Вам не наскучила стариковская болтовня? – Митчелл посмотрел на Лайона пристально. Видимо, остался удовлетворен, потому что налил себе еще на два пальца виски и приготовился продолжать.

Что до Лайона – ему даже профессиональных навыков применять не приходилось для того, чтобы выказать искреннюю заинтересованность. Он был из породы людей, которых президент Грант называл беседчиками – в те давние времена, когда не существовало опросов общественного мнения, а потребность изучать это самое мнение уже была, – тогда вот «в народ» направлялись беседчики – люди с целью беседовать на ту или иную нужную тему. Эта професcия, как, может быть, никакая другая, требует умения заинтересованно и вдумчиво слушать.

И Лайон этим умением обладал вполне. Тем более он уже смирился с тем, что из офиса сегодня до ночи не уйдет – так что спешить некуда.

– Так вот, любви между Джеем Хонкином и Анжеликой, судя по рассказам тех, кто их знал, и моего отца в том числе, можно было только позавидовать.

В книгах пишут о такой любви в великих книгах типа Шекспира, которого знают все, или в бульварных романах, которые вы можете купить в лавке старых книг по девяносто девять центов, а если захотите свежачка – они вам обойдутся немного дороже, – так вот, в любовных романах – в них тоже пишут о такой любви, и никогда – слышите, никогда – не переведутся женщины, которые будут плакать и вздыхать над этими романами… А университетские профессора и прочие ценители нам будут рассказывать басни о большой литературе…

Не удивляйтесь, молодой человек, в моей долгой жизни кем только мне не пришлось побывать – я и книги писал. Воспоминания свои. И понял, что это занятие столь же презренное – и столь же благословенное, если хотите, – как любое другое. Ни из чего в этой жизни не надо делать фетиша.

Лайон кашлянул в кулак.

– Я ценю вашу деликатность, – продолжал Уоррен, – ваше здоровье! Но я не ушел от темы. Дело в том, что эта любовь между Джеем и Анжеликой была в Голливуде тех дней своего рода легендой.