Инна Бачинская - Игла в сердце

Шибаев невольно оглянулся, ожидая бог знает чего. Но Елена Федоровна имела в виду портрет над пианино.

– Это Инга. Работы Пенского.

Шибаев впился взглядом в женщину на портрете, снова невольно пытаясь найти сходство с той, другой Ингой, но с облегчением понял, что сходства между ними и тут нет – это была чужая женщина, с чужим лицом, с чужими длинными волосами. Кто такой Пенский, он не знал, но спрашивать не стал.

Пианино, вопреки ожиданиям, было рыжее, а не зеленое – единственное здесь теплое пятно. Равно как и обтянутый рыжим бархатом табурет. Наверху стояла большая фотография в серебряной рамке: смеющиеся мужчина и женщина с лыжами на фоне заснеженных гор. Женщина с портрета. По стеклу веером разбегались трещинки…

– Крышка пианино была закрыта? – спросил он.

– Открыта. Я закрыла, а потом только сообразила, что не нужно было…

– Какая была музыка?

– Простите?

– Мелодия. Что-нибудь знакомое?

– Понятия не имею, Инга не говорила.

– Ваша сестра играла?

– Изредка. Она окончила музыкальную школу.

Шибаев стоял на пороге, рассматривая гостиную.

– Что-нибудь было не так, когда вы пришли?

– Фотография лежала на полу… – Она кивнула на фотографию в серебряной рамочке. – Изображением вниз.

– Это ваша сестра с мужем?

– Да. Восемь лет назад. Они тогда много ездили.

– Можно взглянуть?

– Да, да, конечно.

Он взял фотографию. Потрогал трещины на стекле.

– Я поменяю… – проговорила Елена Федоровна. – Руки не дошли.

– Инга жаловалась на мужа?

– Я понимаю, о чем вы. Я уверена, что фотография упала случайно. Она не жаловалась на Володю. Они давно потеряли друг к дружке интерес…

– Вы не могли бы раздернуть шторы? – вдруг сказал Шибаев.

Она, похоже, не удивилась. Подошла к окну и потянула за толстый витой шнур. Шторы, качнувшись, разошлись в стороны, и в комнату заглянуло солнце.

– Что это? – Шибаев указал на большое едва заметное мутноватое пятно посреди комнаты.

– Там была разлита вода, я забыла упомянуть. Когда я пришла, она почти высохла. Ваза лежала на полу, и цветы… тоже. Три белые лилии.

– Ваза… эта?

– Да. Видимо, Инга опрокинула ее ночью. Или… – она запнулась.

Шибаев взял вазу. Она была целой.

– Где она лежала?

– Около столика, вот здесь. Удивительно, что она не разбилась, стекло очень тонкое.

– Вы предполагаете, что ваша сестра услышала ночью музыку и пошла посмотреть. Опрокинула вазу, потом сбросила фотографию… случайно.

– Я думаю, она упала – поскользнулась, когда разлилась вода.

– Почему вы так думаете?

– Ее ночная сорочка была влажной.

– То есть она вернулась в спальню и сразу легла, не переодевшись?

Елена Федоровна пожала плечами.

– Должно быть. Она была напугана. Позвонила мне, попросила приехать, а я сказала, что приеду утром. Кроме того… – Елена Федоровна замялась. – Она пила вино, в спальне были пустая бутылка и бокал. Их тоже забрали… из полиции.

– Во сколько она вам звонила?

– В два тридцать пять, я посмотрела на часы.

Шибаев проверил окна и двери и не нашел никаких следов взлома. Спросил про подруг Инги. Елена Федоровна была знакома лишь с одной, той, что в прошлом году встречала с ними Новый год.

– Она косметолог, сунула мне свою карточку. Сказала, что сделает из меня… куколку, – женщина угрюмо усмехнулась. – Удивительно бесцеремонная особа. Я оставила карточку в прихожей, там есть ваза для всякой дребедени. Думаю, она все еще там.

Бизнес-карточка действительно оказалась там. «Светлана Решетникова. Мастер-визажист и косметолог. Европейский стандарт и методики», – прочитал Шибаев. Там же был указан номер мобильного телефона.

– Вы позволите?

– Конечно, берите.

– Мне также нужны координаты домработницы. А кто убирает сейчас?

– Это в моей записной книжке, сейчас найду. Никто не убирает. Я приходила раз в неделю, прибиралась на кухне и здесь. Иногда в спальне. Комнаты для гостей и кабинет Володи закрыты, там никто с тех пор не убирал. Чужих здесь нет.

Она продиктовала Шибаеву имя и номер мобильного телефона уволенной девушки. Он старательно записал на листке, любезно вырванном ею из записной книжки: «Виктория Зубарь, домработница, моб. Тел…»

На том и откланялся.

Елена Федоровна вышла на крыльцо проводить.

– Держите меня в курсе, а то я… совсем… Спать перестала, все думаю… Может, я все себе придумала, может, все ерунда, и эта кукла тоже. Казню себя, что не приехала сразу. Понимаете, я хочу знать наверняка.

Было заметно, что эти слова дались ей с трудом, она не привыкла быть слабой. Она смотрела на Шибаева измученными глазами. Он не удержался, протянул руку и слегка сжал ее плечо, подбадривая и утешая. Она все больше напоминала ему школьную учительницу из командиров – бескомпромиссных, жестких, боящихся дать слабину и давящих в себе малейший зародыш неуверенности и сомнения.

Когда он уже садился в машину, она вдруг сказала с крыльца:

– Я совсем забыла про кофе, может…

– Спасибо. В другой раз, – ответил Шибаев…

…– Добрый вечер, господа. Я ваш тренер. Или коуч, как сейчас говорят. Мне больше нравится тренер. Или гуру. – Он усмехнулся, давая понять, что шутит. – Меня зовут Валентин Петрович.

Сухощавый, аскетичного вида смуглый мужчина в смокинге с бабочкой стоял перед ними в непринужденной позе, сунув правую руку в карман брюк, и внимательно, без улыбки смотрел на небольшую аудиторию, собравшуюся в малом банкетном зале ночного клуба «Белая сова». Аудитория состояла из четверых солидных, хорошо одетых мужчин, сидевших перед ним полукругом.

Один из них шепнул другому:

– Ты веришь в эту байду?

– Хрен его знает! – ответил сосед. – Говорят, он долго жил в Штатах, там нахватался. Посмотрим. Не уверен, что на наших подействует, мы же не американцы, нас на кривой козе не объедешь.

– Мы сейчас рассчитаемся по номерам, – продолжал тренер. – Обойдемся без имен. Назовем наше собрание, скажем, условно «Анонимный лидер». Можете предложить другое. Отсчет справа налево. – Он смотрел выжидающе, и первый справа мужчина, откашлявшись, произнес: – Первый.

– Второй, – после небольшой заминки сказал следующий.

– Третий.

– Четвертый.

– Вот и познакомились, – сказал тренер. – А теперь к делу. Это практический семинар для тех, кто стремится лучше понять себя и окружающих, добиться своих целей, повысить самооценку, принимая во внимание, разумеется, индивидуальные особенности. От того, как мы оцениваем себя, зависит то, как нас воспринимают другие. Это аксиома. Адекватная самооценка – индикатор психологического благополучия, запомните это. Она помогает решить вашу проблему независимо от мнения окружающих и их ожиданий. Я подчеркиваю: вашу проблему! Два ключевых слова: «вашу» и «независимо».