Анатолий Безуглов - Черная вдова

- Значит, вы ничего не нашли и решили действовать более верным способом? - сказал Кичатов. - То есть отправиться под Симферополь, на место расстрела немцами мирных жителей?

Лицо Бухарцева искривила болезненная гримаса: видимо, об этих "подвигах" говорить ему не очень хотелось. Но теперь уже не скроешь.

- Да, - еле выдавил он из себя.

- Откуда вы узнали о месте захоронения и что там можно поживиться? спросил подполковник.

- Из газеты.

- Какой?

Бухарцев пробормотал что-то невнятное.

- Громче, пожалуйста! - сказал Чикуров.

- Точно уже не помню... Ну, и поехал я в Крым.

Следователи попросили его рассказать подробно, много ли и что именно он "добыл" из захоронения под Симферополем. Бухарцев набросал список драгоценностей, который занял несколько листов дела, добавив при этом, что, возможно, кое-что он и забыл, но постарается вспомнить позже.

- На это можно кормить досыта целый полк в течение десяти лет, заметил Игорь Андреевич, пробегая глазами печальную опись. - Не так ли, Бухарцев?

- Да, на этот раз не голод мной руководил! - чуть ли не простонал допрашиваемый. - Другая мечта! Утереть нос Скворцову-Шанявскому! Вы не можете себе представить, сколько унижений и оскорблений вытерпел я от этой гниды! Ей-богу, в старое время баре не позволяли себе вести так со слугами. Вот уж истинно про него: из грязи да в князи... Бывало, что совсем не думал обо мне, ел ли я хоть раз за сутки, спал ли. И попрекал каждой подачкой... Как мне хотелось сесть с ним на равных за карточный стол, этак небрежно швырнуть нераспечатанную пачку сотенных!

- А что, до этого вы не играли со Скворцовым-Шанявским? - спросил Дмитрий Александрович.

- Откуда?! - вытаращился на подполковника Эрнст. - С моими-то копейками против его сотен тысяч? Я вообще никогда не садился играть в карты на интерес. Но вот когда у меня была целая сумка золотишка и камешков, тут уж позвольте-подвиньтесь! Я и махнул в Южноморск. Туда еще каждую осень съезжались лобовики... Слышали о таких?

- Да, - кивнул Игорь Андреевич. - Боссы среди картежников.

- Вот-вот! Ну и, конечно, Валерий Платонович! Как же без него обойдется "коррида", - усмехнулся допрашиваемый. - Надеюсь, и это словечко вам знакомо?

- Естественно, - подтвердил Чикуров.

- Первый удар по моему бывшему шефу был нанесен, когда я снял особняк куда шикарнее его! - продолжал Бухарцев, не скрывая злорадства. - Я пригласил его. Увидел он, как я живу, и чуть желчь не разлилась от злости! Как, его бывший холуй обошел его? Это было для шефа как хороший нокдаун! Но я не даю ему опомниться и предлагаю перекинуться в стос. Ставку заламываю как настоящий лобовик. Он занервничал, но отказываться было неудобно: как бы я не подумал, что он боится сесть со мной.

- А вы проиграть не боялись? - поинтересовался Кичатов. - Сами же говорили, что Скворцов-Шанявский шулер.

- Это он у себя дома шулер, когда Орыся подглядывала карты партнеров через щелку в ковре и, зайдя потом в комнату, особыми знаками передавала Валерию Платоновичу.

Следователи переглянулись: о том, что Сторожук помогала Скворцову-Шанявскому обманывать соперников, они слышали впервые.

А Бухарцев тем временем продолжал:

- Ну а тогда мы играли на моей территории. Правда, опыта у меня, считай, никакого. И я проиграл десять тысяч. Шеф похлопал по плечу: прощаю, говорит, долг. Тогда я решил окончательно послать его в нокаут. Знаете как? Вынимаю пачку за пачкой! С банковскими наклейками! И швыряю ему небрежно... - У подследственного вырвалось торжествующее ржанье. - Кранты! Рефери отсчитал десять раз, и моего патрона унесли с ринга...

- Погодите, - перебил его Чикуров. - Каким образом вы, так сказать, превратили золото и драгоценности в купюры?

- Это было нетрудно, - доверительно улыбнулся допрашиваемый. - Труднее наоборот. Бумажки и есть бумажки! Они могут обесцениваться, а вот драгметалл и камешки со временем только дорожают и для них нет государственных границ!

- Кому же вы продавали, как вы говорите, драгметалл и камешки? спросил подполковник.

- Да в общем-то в своем кругу. Решилину, например, - ответил Бухарцев. - Ну и надувал же он меня, этот гений советской живописи! И торговался как базарная баба! - Он сплюнул. - Аж противно! А не хотелось терять своего достоинства: бери, подавись! Вот с Дончаковым было все легче. Тоже прижимистый, но с Решилиным не сравнить.

Продал, оказывается, Бухарцев кое-что из награбленного у покойных тому же Скворцову-Шанявскому, "облепиховому королю" Привалову и кому-то из местных. Как поняли следователи, в карты Эрнсту катастрофически не везло. Да и не могло повезти: разве мог он противостоять шулерам с их изощренными методами и приспособлениями? Редкие выигрыши случались у него только тогда, когда он играл со случайными партнерами на городских пляжах, в парке. На таких катранах ставки были мелкие (по сравнению, конечно, с лобовиками), но зато Эрнст приобретал нужные навыки перед решающим сражением, "корридой". Для нее он держал неприкосновенный запас золотишка, драгоценностей и бумажных купюр.

- И когда состоялось сражение? - спросил Кичатов.

- Вначале предполагалось первого-второго ноября. Но тут Орыся вляпалась в историю: у нее вытащили деньги в автобусе. И она побежала в милицию... Да вы, наверное, знаете об этом?

- Знаем, - кивнул подполковник.

- Скворцов-Шанявский перепугался, что начнут копать: откуда, мол такие барыши? Не дай бог, выйдут на него. Вот и решили поскорее провести "корриду" и разбежаться кто куда... Собрались вечером двадцать первого октября за городом. Место отличное! Хотите - море вам, хотите - речка. Чернушка называется. Вокруг кипарисы, лавры и прочая экзотика. Палатку поставили. Словом, все чин-чинарем...

Здесь допрос пришлось прервать, так как подошло время обеда и Бухарцева увели в камеру.

Встретились с ним следователи вновь через полтора часа. Что им удалось выяснить, лучше всего видно из протокола допроса:

"Чикуров: Что за люди принимали участие в "корриде"?

Бухарцев: Из тех, с кем я был знаком раньше, - Скворцов-Шанявский, Привалов, Ярцев, Варламов и Решилин. Феодот Несторович прибыл с какой-то женщиной, которая все время держалась в сторонке. Мы и раньше слышали, что Феодот Несторович в Южноморске не один, и все гадали: с кем? С любовницей, служанкой?.. А тут увидели ее воочию. Я еще шепнул Ярцеву: ну и краля, ни рожи ни кожи... Должен был принять участие также Жоголь, но он срочно улетел в Москву: мол, у него сердце забарахлило. Но зато Леонид Анисимович порекомендовал нам лоха, которому с ходу дали кличку Философ. Уж больно заумные речи вел.

Кичатов: А как его настоящее имя?

Бухарцев: Павел Кузьмич. А фамилия - Астахов. Ну и последний - Саша Великанов. Тот самый знаменитый киноартист. Я даже глазам своим не поверил, когда он появился. Думал, будет задаваться, но он оказался простецким парнем, своим в доску.