Анатолий Безуглов - Черная вдова

- Шпинель, - дотронулась до самого крупного из них искривленным ревматизмом пальцем старуха. Камень таинственно чуть желтовато искрился лучиками, исходившими из его глубины. - А это - бриллианты... Бразильские...

Они венчиком окружали шпинель.

В других коробочках были сережки, тоже с бриллиантами; еще один перстень из платины с изумрудом; золотой кулон в виде сердечка, выложенного по краям кроваво-красными рубинами и крупным бриллиантом посередине, а также - что больше всего понравилось Лене - браслет из золота с голубой эмалью и александритами.

Дав насладиться девочке этой завораживающей красотой, старуха сложила драгоценности в ларец, заперла его и сказала:

- Когда я умру, а это будет скоро...

- Что вы, бабушка! - запротестовала было Лена, но та остановила ее властным жестом.

- Я знаю... Я чувствую... Так вот, после моей смерти все это достанется тебе. Храни до конца дней своих. - Она указала на портрет своего отца в рамке из красного дерева, стоявший на столе. - Его подарки.

Через день или два, Лена не помнит точно, отец привез в дом нотариуса.

После этого баба Лика уже не выходила из своей комнаты. Умерла она через три месяца.

В завещании, которое прочитал Лене отец, была выражена последняя воля Леокадии Модестовны: все свои сбережения и имущество она оставляла сыну, Антону Викентьевичу Гоголеву, за исключением драгоценностей, которые переходили по наследству к ее внучке Елене Антоновне Гоголевой по достижении восемнадцати лет. Список драгоценностей приводился полностью и с дотошным описанием камней.

Тогда еще Лена не придавала значения наследству и не имела понятия о его стоимости. Да еще была обижена за мать, которую свекровь, будучи даже на смертном одре, не простила за что-то.

- Подумаешь - завещание! - сказала Лена матери. - Предрассудки! Носи что хочешь!

- Нет, Леночка, - наотрез отказалась мать. - Ни за что! Душу будут жечь.

Она тоже не могла забыть и простить. Что именно, Лена так и не узнала.

Отец вручил (пустая формальность, конечно, коробочки с вензелем как лежали в шкафу, так и остались там лежать) фамильные драгоценности дочери в тот день, когда Лене исполнилось восемнадцать. Но одеть их ей в общем-то так ни разу и не удалось. По настоятельной просьбе Антона Викентьевича.

- Прошу тебя, доченька, - сказал он, - не дразни гусей. Люди завистливы, и при моем положении могут подумать бог знает что.

И теперь, когда надо было решать, стоит ли заявлять в милицию о похищении драгоценностей, Лена засомневалась.

- Давай посмотрим на вещи трезво, - сказала она.

- Если смотреть на вещи трезво, то голова пойдет кругом, - заметил Глеб.

- Может, позвонить папе? - неуверенно предложила Лена. Посоветоваться...

- Хочешь, чтобы его хватила кондрашка? - усмехнулся муж.

- Не дай бог! - замахала она руками. - Как же быть? Что я скажу, где драгоценности?

- С чего это он вдруг заинтересуется ими?

- А если все-таки спросит?

- Будем надеяться, что в ближайшее время не спросит. Словом, как-нибудь выкрутимся.

- Как?

- Закажем у ювелира.

- Это же безумные деньги!

- На золото найдем. А уж камни придется вставить поддельные. В дальнейшем же...

- Нет! - решительно отказалась Лена.

Бабушкино наследство было ее единственной надеждой. Вдруг Глеб уйдет от нее? Что тогда?

- Значит... - вопросительно посмотрел на нее муж.

- Звони Копыловым!

- Неудобно! - поежился Глеб. - Пользоваться добрым его отношением... Видя недовольство жены, он добавил: - Я позвоню дяде Гоше завтра на работу. А сейчас - дежурному по городу.

Глеб набрал 02.

Дежурный по горуправлению внутренних дел принял сообщение от Ярцева в двадцать два часа семь минут. Через три минуты из ворот горуправления милиции вылетела спецмашина с оперативной группой в составе следователя Воеводина, эксперта-криминалиста Баранчикова, оперуполномоченного уголовного розыска Богданова и кинолога Васильева со служебно-розыскной собакой по кличке Король.

В двадцать два часа двадцать пять минут они уже звонили в квартиру потерпевших.

Открывшая дверь хозяйка ахнула: так быстро работников милиции не ждали.

- Я думала, что подобная оперативность существует только в кино, слабо улыбнулась Лена.

В прихожей сразу стало тесно: помимо сотрудников милиции зашли еще дворник и соседка по лестничной площадке - в качестве понятых.

Следователь Воеводин попросил рассказать о случившемся. Лена повела работников милиции в спальню и поведала о пропаже.

- Когда вы видели ваши ценности в последний раз? - спросил Воеводин.

- Сегодня. В половине седьмого. Понимаете, собиралась на концерт Антонова. Из бабушкиных драгоценностей я надела лишь перстень. Остальное лежало в футлярах.

Эксперт-криминалист занялся фотографированием и снятием отпечатков пальцев на футлярах, трельяже, на ручках дверей - входной и той, что вела в спальню.

- Кто помимо вас был еще в квартире? - продолжал спрашивать следователь.

- Никого. Муж, - показала Лена на Глеба, стоявшего в коридоре, - ждал меня внизу, в машине.

- Кто закрывал дверь?

- Я.

- На сколько замков?

- На два, - ответила Лена. - Как всегда. Верхний - "аблоу", нижний нашего производства.

- Хорошая машина, - заметил Баранчиков, внимательно осматривая верхний замок. - Финны умеют делать.

- Капризный, - заметил Глеб. - Чуть перекос - заклинивает.

- Есть такое, - согласился эксперт-криминалист, щелкая фотоаппаратом со вспышкой.

- Когда вы обнаружили пропажу? - спросил Воеводин.

- Когда вернулись. Без двадцати пяти десять, - ответила Лена.

- Откуда такая точность?

- Муж включил телевизор. Заканчивалась программа "Время". Погоду говорили.

- Сколько у вас ключей от входной двери? - продолжал вести допрос следователь. - Я имею в виду - комплектов?

- Два, - ответила Лена. - У меня и у мужа. - Она зачем-то открыла сумочку, показала связку.

- Хорошо, - кивнул Воеводин. - Вспомните, вы когда-нибудь давали ключи посторонним? - Он посмотрел на Лену, потом на Глеба.

- Вроде нет, - ответила Лена.

- А точнее?

- Нет, - твердо сказала Лена.

- Я тоже, - сказал Глеб.

- Что еще пропало, помимо драгоценностей?

- Ничего! Ни иголки! - заверила Лена. - Мы с мужем проверили. Сразу!

Воеводин заглянул в открытый платяной шкаф, потом прошел в большую комнату, огляделся, вышел в коридор и сделал знак Васильеву.

Кинолог поднял сидевшую до сих пор спокойно собаку. Король обнюхал трельяж, ткнулся носом в предложенные ему футляры с монограммой и грозно направился к Лене.

- Фу! - коротко приказал Васильев.

- Поработайте еще, - сказал Воеводин и продолжил допрос потерпевших. Кто знал о наличии у вас драгоценностей?

Этот вопрос поставил Лену в затруднение: она и впрямь не помнила, кому говорила или показывала бабушкино наследство. Разве что той, давней подруге, с которой не виделась со времен окончания университета - она сразу уехала в другой город. Лена решила, что ее приплетать не стоит.