Анатолий Безуглов - Черная вдова

- Никто, - ответила она.

- Что, не надевали? - несколько удивился следователь.

- Только перстень. Да и то раза три, не больше, - уточнила Лена.

Наказ отца она выполняла строго.

- А вы что скажете? - обратился Воеводин к Глебу.

Тот пожал плечами:

- Меня ее украшения не интересуют.

- Может, все-таки говорили кому-нибудь? - настаивал следователь.

- Нет, - ответил Глеб.

Воеводин попросил описать похищенные вещи. Лена не только их описала, но и нарисовала по памяти, попутно рассказав, как они к ней попали.

- И во сколько вы оцениваете пропажу? - спросил следователь.

- Точно сказать не могу. Папа считает, что сейчас это стоит тысяч шестьдесят, не меньше. А ему можно верить.

- Он что, ювелир?

- Директор универмага.

Воеводин кивнул. Лене показалось, что он усмехнулся. И вероятно, историю с завещанием поставил под сомнение.

"Ох, надо ли было вызывать милицию? - подумала она. - Наверное, будут допрашивать папу, наводить справки и так далее, и тому подобное. А у него давление".

- Следов взлома не обнаружено, - доложил следователю эксперт-криминалист. - Скорее всего, дверь открывали ключами.

- Но откуда у воров наши ключи? - удивилась Лена.

- Не знаем, не знаем, - задумчиво протянул Воеводин.

Лене опять показалось, что он ей не верит. И снова пожалела, что заварила всю эту кашу.

- Когда вы вернулись с концерта, в каком виде нашли квартиру? - задал еще один вопрос Воеводин. - Может, заметили что-нибудь подозрительное?

- Ничего подозрительного мы не заметили, - сказала Лена. - Все было на своих местах.

Следователь принялся составлять протокол осмотра места происшествия, набросал схему квартиры.

Раздался звонок в дверь - это вернулся оперуполномоченный уголовного розыска Богданов. По его лицу следователь понял, что вернулся он с пустыми руками.

На прощание Воеводин протянул хозяевам листок бумаги.

- Вот мой служебный телефон. Если что припомните - звоните.

- Конечно, конечно! - пообещала Лена.

- А когда у меня появятся вопросы, я приглашу вас к себе.

Оставшись вдвоем, Ярцевы долго молчали. Лена вдруг почувствовала невероятную усталость. Она свалилась в кресло и обхватила голову руками.

Глеб стоял у окна, глядя вниз на отъезжающий "рафик" с мигалкой на крыше. Жена почувствовала в его позе укор себе. И расплакалась - это была разрядка нервного перенапряжения. Ей стало нестерпимо жалко себя, отца. Отца даже больше.

- Пропади они пропадом, эти бриллианты! - всхлипывая, проговорила Лена.

Муж сел в кресло напротив, положив подбородок на сцепленные кисти рук. Он словно говорил: ведь предупреждал...

Часы показывали четверть третьего ночи.

А в машине, возвращавшейся в горуправление внутренних дел, Богданов рассказывал следователю о том, что ему удалось выяснить у соседей. Никто из них не видел, чтобы к Ярцевым заходили посторонние, когда хозяева были на концерте. И вообще не заметили подозрительных людей ни возле дома, ни в подъезде.

- И Король оплошал, - вздохнул Воеводин. - След не взял.

Васильев сконфуженно хмыкнул.

- Не думаю, чтобы эта Леночка не похвасталась перед кем-нибудь своими драгоценностями, - сказал эксперт-криминалист. - Такого не бывает. Женщина есть женщина. Вы верите, что действительно наследство? - спросил он у следователя.

- А зачем ей врать? - ответил Воеводин. - Проверить не трудно. Меня сейчас занимает другое. Я почти уверен, что похититель знал о существовании драгоценностей. Вероятно, тщательно готовился к краже.

- Похоже, что так, - согласился Баранчиков. - Ключи... Потом, ему было известно, что в этот вечер Ярцевы поедут на концерт.

- Обратите внимание, - сказал оперуполномоченный уголовного розыска, он больше ничего не взял из квартиры. А там было чем поживиться. Хотя бы радиоаппаратура.

- Тысяч на десять, не меньше, - подтвердил эксперт-криминалист.

- Больше! - сказал следователь.

- И откуда столько добра? - покачал головой кинолог Васильев. - Ведь они совсем молодые. Мой пацан давно просит хотя бы самый дешевый магнитофон, а я не могу себе позволить.

- Ты же не директор универмага, - усмехнулся Баранчиков.

- Ярцев, Ярцев, - вспомнил Богданов. - Не папаша ли этого Глеба? Ну, начальник облсельхозтехники? - спросил он у Воеводина.

Тот пожал плечами и задумчиво произнес:

- Ох, чует мое сердце, придется поломать голову с этим делом.

Глеб проснулся в начале одиннадцатого. Он даже не слышал, как ушла жена. Сон у Глеба был чуткий. Его всегда раздражал по утрам скрип дверей, возня Лены у трельяжа. А тут - не помнит ни звука.

Легли они в четыре часа, и Глеб словно провалился в бездну.

В спальню лился яркий солнечный свет. В комнате стоял запах французской туалетной воды.

Глеб босиком пошел в ванную комнату. Привычка ходить по дому босиком осталась с детства.

Чувствовал он себя разбитым после кошмарной ночи. Полез под душ, пуская попеременно то горячую, то холодную воду - это всегда отлично помогало.

Действительно, контрастный душ взбодрил тело. Но на сердце было скверно. Он вспомнил объяснение с работниками милиции. Ощущение - словно тебя увидели голым...

Глеб сварил крепчайший кофе, с трудом проглотил холодную котлету без хлеба и с удовольствием убрался из квартиры - тянуло скорее на люди.

Выйдя на улицу, он зажмурился от ослепительного сверкающего снега. Дорога - словно каток. Глеб решил не выводить машину - гололедица, еще вмажут по его новенькой "Ладе".

В университет он поехал на городском транспорте. И сразу пошел в библиотеку.

Люся Шестопалова за столом выдачи зарумянилась при виде Глеба, заулыбалась (он уже привык к обожанию) и протянула ему книгу и две тоненькие брошюрки.

- Вчера весь день пролежали, - с укоризной сказала библиотекарша. Сделали заказ, а не пришли.

- Эх, знал бы, что на выдаче вы, обязательно пришел бы! - одарил ее улыбкой Ярцев и вручил японский календарик с лукаво подмигивающей девицей: Люся коллекционировала карманные календари.

Она смутилась еще больше, горячо и бессвязно поблагодарила за подарок.

Он нашел свободный столик в читальном зале, углубился в чтение, но сосредоточиться не мог - все время прокручивал в голове ночное событие. Обрадовался, когда на его плечо легла чья-то рука.

- Покурим?

Это был Аркадий Буримович, аспирант кафедры философии.

- Айда, - поднялся Ярцев.

В курительной комнате стояла холодина: форточка была открыта настежь. Глеб достал "Космос", и Аркадий тут же полез за сигаретой. Он, как персонаж из пьесы Островского "Без вины виноватые", курил один лишь сорт - чужие...

- Ну что, румяный мой философ? - шутливо спросил Глеб.

- Да так как-то все, братец историк, - в тон ответил Буримович словами из "Ревизора".

Он был небольшого роста, кругленький, с распадавшейся посередине головы пышной шевелюрой и розовыми пухлыми щечками. По его виду нельзя было подумать, что он занимается такой серьезной наукой. Разве что умные пытливые глаза за сильными линзами очков.