Грегори Макдональд - Флетч и Мокси

Местные журналисты – двое при галстуках – кучкой стояли посередине вестибюля, с микрофонами и переносными видеокамерами.

Флетч привалился к косяку входной двери.

Киношники и телевизионщики сторонились друг друга, хотя и не выказывали взаимной вражды. Они занимались разными видами деятельности, пусть и в одной сфере, а потому полагали себя членами двух конфессий на каком-то религиозном конгрессе. Братья по вере, молились они у своих алтарей.

Некоторые с любопытством посмотрели на Флетча, но ни одна из групп не признала его своим. Никто, однако, не собирался обращать Флетча в свою веру.

Увидел он в вестибюле и знакомые лица. Эдит Хоуэлл, она нынче играла пожилых женщин, матерей. Джона Хойта, тому давали сейчас роли отцов, бизнесменов, адвокатов, шерифов. Джона Мида, тот всегда изображал какого-нибудь мужлана, если тому находилось место в сценарии. Джерри Литтлфорд, исполнитель главной мужской роли, сидел на скамье у стены, в белых брюках и черной, обтягивающей торс, тенниске. Как хорошо спроектированный гоночный автомобиль, он и в неподвижности производил впечатление, что несется со скоростью триста километров в час. Казалось, ветер обдувает его мускулистую фигуру. Черная кожа буквально пульсировала от переполняющей его энергии. Темные глаза вбирали в себя весь вестибюль, замечая все, не упуская ни единой мелочи. Девушка в блузке, что увела от трейлера Мардж Питерман, сидела рядом с ним и грызла ноготь, уперевшись спиной в стену. Обратил внимание Флетч и на низкорослого, тощего мужчину с обветренным лицом, в шортах, чуть длиннее, чем у остальных. Ранее Флетч его не видел. А теперь заметил лишь потому, что и он, похоже, не принадлежал ни к одной из групп.

Конторка дежурного располагалась слева. У противоположной стены, между двух коричневых дверей, стоял столик секретаря. На одной двери висела табличка «НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ», на второй – «СЛЕДСТВЕННЫЙ ОТДЕЛ».

Едва дверь с табличкой «СЛЕДСТВЕННЫЙ ОТДЕЛ» начала открываться, видеокамеры взлетели на плечи, вспыхнули «юпитеры». Два журналиста в галстуках выступили вперед, держа перед собой микрофоны, словно священники, собравшиеся благословлять верующих. Остальные репортеры потянулись за ними.

Мокси Муни вышла не с гордо поднятой головой, но и не уставившись в пол. Смотрела она прямо перед собой, на всех вместе и ни на кого в отдельности. Переступила через порог и направилась к выходу. Грустная, озабоченная, никого не замечающая, несмотря на яркий свет и шум.

Где протискиваясь бочком, а где поработав локтями, Флетч пробился в первые ряды репортеров. Те вежливо мурлыкали: «Как вы себя чувствуете? Будут ли продолжены съемки „Безумия летней ночи?“

Вопрос Флетча прозвучал резко и громко, как пистолетный выстрел.

– Мисс Муни... вы убили Стивена Питермана?

Репортеры разом повернулись к нему, кто-то даже ахнул.

Мокси Муни вскинула на него сразу сузившиеся карие глаза.

– Вы убили Стивена Питермана? – повторил Флетч.

– Как тебя зовут, умник? – спросила она, сверля его взглядом.

– Флетчер, – ответил Флетч. И тут же добавил. – Вы можете звать меня Флетч. Если возникнет нужда обратиться ко мне.

Другие репортеры цокали языком и качали головой, выражая негодование наглостью коллеги.

А Мокси повернулась к камерам и ответила четко и ясно, глядя в объектив: «Я не убивала Стива Питермана».

Репортеры вновь забросали ее сочувственными вопросами: «Давно вы знакомы со Стивом Питерманом? У вас сложились близкие отношения?»

Вновь голос Флетча перекрыл всех.

– Мисс Муни... Стив Питерман был вашим любовником?

На этот раз, когда она посмотрела на Флетча, лицо ее перекосило от отвращения.

– Нет, он не был моим любовником.

– Что же вас с ним связывало? – не унимался Флетч.

– Сугубо деловые отношения. Он был моим менеджером. Вел все мои дела. Участвовал в работе над этим фильмом, – глаза ее закрылись, она глубоко вздохнула. – И он был моим другом.

Флетч подумал, что ему придется нелегко, выбираясь из толпы, когда на его плечо легла чья-то рука.

Он обернулся.

Низкорослый мужчина недобро смотрел на него.

– Не видел вас раньше. Кто вы?

– Ай-эм Флетчер <���Читателям предыдущих романов сериала известно, что так произносятся инициалы Флетча. Одновременно по-английски эта фраза звучит, как «Я – Флетчер».>. «Глоубел кейбл ньюс».

– Из столицы, значит? Национальное информационное агентство, так?

– Вы уловили самую суть.

Из-за спины донесся вопрос: «Как вы думаете, связано ли убийство Питермана со случившейся ранее автомобильной аварией?»

Ответа Мокси Флетч не расслышал.

– Послушайте меня, мистер, – продолжал низкорослый репортер, – у нас так с людьми себя не ведут.

– Как, так?

– Эта молодая дама, – рука репортера с зажатой в ней диктофоном метнулась в сторону Мокси, – только что потеряла близкого друга. Вы это понимаете? И задавать ей те вопросы, что задали вы, просто неприлично.

– Откуда вы? – спросил уже Флетч. – Из ежемесячного журнала девочек-скаутов?

– Из Сент-Питерсберга <���Сент-Питерсберг – крупный город в штате Флорида.>.

– Послушайте, господин хороший...

– Незачем мне вас слушать, – указательный палец репортера уперся в грудь Флетча. – Отстаньте от мисс Муни и забудьте об этой истории, а не то вам крепко достанется.

«Мисс Муни, вы верите, что есть люди, которые хотели бы помешать съемке этого фильма?», – донесся до него очередной вопрос.

Ответа Мокси он вновь не расслышал.

– С вашей стороны высказывать такое предложение просто неприлично, – ответил он низкорослому репортеру.

– Не стоит вам насмехаться над нами, мистер. Вы работаете на Юге, так что следите за своими манерами... слышите меня?

– В нашем деле, – назидательно ответил он низкорослому репортеру, – нет такого понятия, как не тот вопрос. Есть лишь не те ответы.

Выходя из вестибюля, Флетч услышал вопрос низкорослого: «Мисс Муни, вы когда-нибудь получали письма с угрозами?»

– Привет, – Мокси села на переднее сидение «линкольн-континенталя» и захлопнула за собой дверцу.

– Привет, – ответил с заднего сидения Флетч. Она не провела с прессой больше времени, чем он ожидал от нее. Кондиционер не работал, а потому в салоне было жарко, несмотря на обложные облака.

– Почему вы садитесь на переднее сидение? – спросил Флетч.

– Я – звезда-демократка.

У машины уже толпились зеваки, заглядывая в окна.

– Вы верите в Равенство?

– И Равенство верит в меня. Я исполняю свой долг. Она сидела в пол-оборота, положив загорелую руку на подголовник.

– Я могу звать вас Флетч?

– Когда возникает нужда обратиться ко мне.

– Какое забавное имя. С чем оно только не рифмуется.