Барбара Майклз - Порванный шелк

Не был ли причиной беспокойства Рут сам дом — очень старый, имевший полуторавековую историю? Человеку, эмоционально подвижному, да еще переживающему не лучшие времена своей жизни, ночью может показаться Бог весть что, если где-нибудь скрипнет створка шкафа или ветром колыхнет драпировку в комнате.

Если это было причиной нежелания оставлять ее одну, то это было совершенно безосновательно.

Карен с любовью оглядела комнату. Ее охватило чувство тихой радости и покоя. Сам дом как бы приглашал ее остаться. Такое чувство возникает, лишь когда возвращаешься домой.

Она вышла из гостиной и прошла по холлу на кухню. Это была единственная часть дома, в которую Рут привнесла изменения после того, как здесь поселилась, унаследовав дом у своих старых бездетных родственников. Все бытовые приборы и застекленные шкафы были абсолютно новые, но коричневая напольная плитка и угловой буфет, в котором Рут держала свою коллекцию заварочных чайников, придавали кухне уютный деревенский вид.

Карен заварила себе кофе — четвертую чашку за это утро — и села. Она сидела без движения довольно долго, стараясь ни о чем не думать и ничего не чувствовать, позволяя тишине и покою пронизать всю ее плоть. Каждый мускул ее тела отдавался тупой болью после недель напряжения и притворства, когда изо дня в день приходилось демонстрировать свое спокойствие и силу, которыми она не обладала.

Она прекрасно понимала, кого имела в виду Рут, говоря, что ей необходим кто-нибудь, с кем она могла бы пообщаться. Рут подразумевала не Джули и не себя. Она имела в виду то, что деликатно называла «профессиональной помощью», — психолога. Карен уже как-то попробовала, что это такое. Женщина была довольно привлекательной, но толку от нее кг было никакого. Она не отвечала на вопросы, она их задавала: «Почему вы вышли за него замуж?»; «Вы говорите, что вы позволили себе быть неряшливой и непривлекательной, — почему?»

Почему, почему... Если бы Карен знала ответы, ей не нужна была бы помощь психолога. Одного раза было достаточно. Она отказалась от второй попытки.

Наконец-то одна. Она почти дремала, подперев голову рукой, когда зазвонил телефон, и, вздрогнув, она разлила холодный кофе по столу.

Как она и ожидала, это была Джули. Ее голос с металлическим оттенком невозможно было спутать, так же, как и манеру говорить. Она никогда не здоровалась и не представлялась, а сразу переходила к делу с уверенностью человека, которому просто некогда терять время.

— Они уже уехали? — требовательно спросила она.

— Да, совсем недавно. Почему...

— Ты собираешься появиться в магазине?

— Вообще-то я не планировала. Ты сказала, что я могу...

— Ты должна узнать все рутинные процедуры прежде, чем приступишь к работе.

— В течение месяца я каждый день ходила туда, кроме того, впереди еще целая неделя до твоего отъезда. Уйма времени. Мне действительно не хочется сегодня. А потом я обещала Рут...

— Все отговорки, отговорки. Не думай, что я позволю тебе хандрить и жалеть себя и ничего не есть.

— Мне не помешает немного поголодать, — сказала Карен.

— Это верно.

— Спасибо!

— Ты первая это сказала, — Джули легко вздохнула. — Когда-то у тебя была великолепная фигура. Конечно, ты высокая. А если во мне всего пять футов, метр с кепкой, каждую унцию сразу видно. Я только что обнаружила великолепную новую диету. Ты посидишь на ней пару недель...

— У тебя разве нет покупателей? — спросила Карен, сделав ударение на последнем слове?

На Джули эта шпилька не возымела действия.

— Только несколько любопытных туристов. Мои постоянные клиенты в такую жару не приходят. Так вот, как я говорила, это супердиета. Я приеду к ужину и расскажу тебе о ней.

— Мне бы не хотелось ничего готовить сегодня вечером, Джули.

— Я привезу пару «бигмаков».

— Если это и есть твоя новая диета, то я полностью за нее.

— Глупая ты какая. Мы сядем на диету завтра. Ой, а вот и по мою душу пришли. Увидимся позже.

Карен швырнула трубку на рычаг, по-детски наслаждаясь своей шалостью. Когда-то она находила забавной грубоватую речь Джули и ее колкие замечания. Когда-то она была более самоуверенной, чем сейчас.

Ей было интересно, чего же хочет Джули. Она приняла дружеское предложение давней приятельницы вначале с покорной благодарностью, но ей не потребовалось много времени, чтобы разобраться в истинном положении вещей и понять, что Джули никогда ничего не делает просто так, за все она ждет ответной услуги.

А сейчас Джули разрушила ее первый день пребывания в одиночестве. Харен приняла душ, одела свое омерзительное тело и причесала свои отвратительные волосы, а затем постаралась поесть, притворяясь, что эти скучные и ничего не значащие действия все-таки имеют для нее какое-то значение. Она не могла даже плакать по ночам из-за страха быть услышанной Рут. Но она с надеждой смотрела в будущее, когда она сможет не притворяться, ну если только самую малость, окунаясь в жалость к себе. Сможет сбросить с себя бюстгальтер и пояс, которые слишком жали, — как, впрочем, и любая деталь одежды, которую она привезла с собой, — надеть замызганный старый халат, лежать в постели, читая что-нибудь банальное и ничего не значащее, питаться всем, что есть в холодильнике и что не требует специального приготовления, рано ложиться спать.

И плакать до тех пор, пока не уснешь.

С тяжелым вздохом мученицы Карен поднялась по лестнице и зашла в комнату, ее собственную, когда она жила с Рут, а теперь комнату для гостей. Она выглядела практически так же, как и тогда, за исключением того, что сейчас она была аккуратно убрана. На столе не осталось ни книг, ни изжеванных карандашей; пол и стулья не были завалены одеждой, обувью и другими вещами, обыкновенно разбросанными везде. Большой, красного дерева шкаф служил чуланом: в домах начала XIX века редко были встроенные шкафы. «Все равно они тебе не нужны, — с сарказмом заметила Рут. — Ты ведь никогда не вешаешь свою одежду на место».

Нежная улыбка тронула губы Карен при воспоминании об этом. Какой же беспечной неряхой она была в те дни! Она прошла полный цикл — и все такая же неряха, но уже не беззаботная.

Карен намеревалась продолжить учебу после того, как вышла замуж, чтобы получить диплом. Это казалось так просто, если учесть, что Джек работал на этом же факультете, Но как-то так выходило, что времени никогда не было. В течение нескольких лет она закончила всего один или два курса, так как всегда находились какие-то бумаги Джека, которые нужно было просмотреть или напечатать; и уж конечно работа Джека была значительно важней того, чего в перспективе могла достигнуть Карен.

Она научилась печатать на машинке. Джек ее в этом поддержал — это был очень нужный навык. Безусловно, ему это было просто необходимо, но Карен подумала, что она должна быть ему благодарна за то, что он настоял на этом, так как сейчас это было единственным, что она умела делать. (Эту работу легко можно было получить.) Она работала в качестве научного ассистента Джека в течение десяти лет, но без официального звания или зарплаты. Возможно, Джек напишет ей посвящение в начале какой-нибудь своей книги, где и отдаст ей должное.