Барбара Майклз - Порванный шелк

Карен уже в который раз напомнила себе о том, что она находится в более выгодном положении по отношению ко многим разведенным женщинам. Ее замужество длилось всего десять лет, а не двадцать пять или тридцать. Было еще не поздно приобрести какие-то новые знания и навыки.

Но какие? Не было ничего такого, чем бы ей хотелось заняться. Ну совершенно ничего.

Солнечные лучи проникли сквозь занавески, согревая мягкий голубой ситец на подушках и пробуждая золотое мерцание полированной мебели. В высоком зеркале отражалась кровать с кружевным пологом на четырех столбиках.

В нем отражалась и Карен. Уныние сменялось глубоким отчаянием по мере того, как она изучала бледное расстроенное лицо и оплывшую фигуру женщины, смотревшей на нее из зеркала. Но что было еще хуже — если вообще что-нибудь могло быть хуже — так это живое воспоминание о той девушке, которая некогда улыбалась ей из того же самого зеркала. Высокая, стройная, с длинными ногами, блестящими черными глазами и гривой черных как смоль волос.

Седины в волосах еще не было, но они больше не спадали пышными прядями на плечи. Безжизненные, как древесный уголь, они лежали на ее голове словно парик, выдернутый наугад с полки универсального магазина. Такой же безжизненный, как ее надежды, и ее честолюбие, и ее чувство собственного достоинства.

Глаза девушки-воспоминания, казалось, сверкали в насмешке. Не смейся надо мной. Из всех людей ты должна мне сочувствовать больше всех...

Карен потянула вниз края юбки, потом быстро шагнула из нее и швырнула через всю комнату; сорвала с себя блузку и скомкала ее, За ними последовали туфли, колготки и пояс. Душевное равновесие восстанавливалось по мере того, как выплескивалось негодование, но больше она уже не смотрела в зеркало.

На этот раз избитая фраза «нечего надеть» была абсолютной правдой. Перед тем как уехать от Джека, она не глядя побросала вещи в чемодан. Она должна позвонить ему и попросить, чтобы он прислал ее одежду. Она ему совершенно не нужна, возможно, он будет даже рад избавиться от последних напоминаний о ней. Но он не будет сам собирать вещи, нет, только не Джек. Он попросит упаковать их Сандру — Сэнди, его высококвалифицированную секретаршу, в недалеком будущем свою вторую жену. Даже если Карен смогла бы заставить себя поговорить с Джеком, все равно она не могла вынести самой мысли о том, что Сэнди будет дотрагиваться до ее личных вещей. Сэнди сделает эту работу аккуратно и со знанием дела, так же, как она делает все; и будет улыбаться с непереносимой жалостью молоденькой девушки, складывая поношенные вещи и ее белье четырнадцатого размера. Карен было девятнадцать лет, столько же, сколько сейчас Сэнди, когда она вышла замуж за Джека.

Боже мой, уныло подумала Карен, я рассуждаю, как старуха. Когда же это произошло? Как это произошло?

Мне же всего двадцать восемь лет... ну, почти двадцать девять. Десять лет назад я носила вещи шестого размера, играла в теннис, бегала, следила за тем, что ем. Почему я позволила этому случиться?

Она захлопнула дверцу шкафа и, проходя через комнату, пнула ногой блузку, валявшуюся на полу. Должна же быть хоть какая-то одежда в доме? Не было смысла искать ее в шкафу Рут: она была на несколько дюймов ниже и не такой объемной.

Может быть, с надеждой думала Карен, Рут сохранила что-нибудь из одежды, которую она или ее сестра оставили здесь, — большие рубашки или платья. Рут всегда смеялась над Патриком за то, что он никогда ничего не выбрасывал, сама же она действовала так же. Карен вспомнила, как однажды она помогала Рут относить вещи на чердак. Она никогда еще не видела, чтобы чердак содержался в такой чистоте, почти без пыли, аккуратно убранный, пахнущий хвоей и нафталином.

В любом случае на это стоило посмотреть. Ей больше ничего не оставалось. Сунув ноги в истершиеся сандалии, руки — в карманы вылинявшего хлопчатобумажного халата, она стала подниматься по лестнице.

Джули опаздывала. Должно быть, дела идут хорошо, подумала Карен, кроша зелень и овощи. Было уже почти шесть часов, когда она услышала звонок в дверь и поспешила открыть, так как Джули просто держала кнопку, не отпуская ее.

Карен открыла дверь и отступила, пропуская гостью, Джули устремилась в дом, как бык на ринг. Она прошла прямо на кухню, бросая через плечо:

— Что так долго? На улице такая жарища, я думала, умру. Я вынуждена была идти на М-стрит за гамбургерами...

— Да, целых два квартала, — язвительно заметила Карен, следуя за Джули.

— Так, мне нужно выпить. Где джин и лед?

— Садись, я тебе сейчас сделаю. Джин с тоником?

— Да, — Джули бросила пакеты на стол и упала в кресло. Ее рыжие волосы, подстриженные в хаотическом беспорядке, как у популярных рок-звезд, торчали в разные стороны несгибаемыми проволочками, слипшимися от пота и спрея для волос. На ней была блузка с открытыми плечами и хлопчатобумажная юбка; ряды пластмассовых бус образовывали нечто, наподобие кирасы вокруг ее шеи, а когда она поднимала руку, чтобы стереть потекшую с бровей краску, браслеты на руке звенели и щелкали. Ее экипировка выглядела бы по-идиотски на большинстве женщин, особенно украшения. Но это странным образом шло острым, лисьим чертам лица и приземистой фигуре Джули. «Я выгляжу, как жирная лиса», — как-то заметила она, и, хотя Карен вежливо протестовала, в этом признании была доля правды.

Карен предложила стакан с позвякивавшими в нем кусочками льда. Джули взяла его; потом глаза ее сузились, и она стала пристально изучать Карен, как будто видела ее впервые.

— Так, так. Вот уж не думала, что такие шикарные модели уже достигли среднего запада.

Карен неловко пригладила подол своего платья. Оно было из желтого, выцветшего до нежно-кремового оттенка батиста с мелкими брызгами оранжевых цветочков. Глубокая кружевная гофрированная оборка красиво обрамляла шею и гармонировала с кружевными оборками коротких рукавов.

— Я нашла это на чердаке. Должно быть, оно принадлежало кузине Хэтти. Она была полной женщиной, хотя значительно ниже меня.

— Мне показалось, я почувствовала запах нафталина, — Джули внимательно рассматривала свободно ниспадающие складки платья, его край, едва прикрывающий колени Карен.

— В начале тридцатых они носили длинные платья. Так ты говоришь, на чердаке?

Налив себе чистый тоник со льдом, Карен села. Она никогда не увлекалась спиртным и сейчас не собиралась этого делать.

— Не хитри, Джули, у тебя это плохо получается. Я знаю, ты готова умереть, чтобы попасть на чердак тети Рут.

— Я готова прибить кого-нибудь за возможность попасть туда, — сказала Джули холодно. — Найти нужный товар — одна из величайших проблем в антикварном бизнесе сегодня. Все хорошие вещи давно куплены, просто нечем торговать; каждая маленькая старая леди где-нибудь в провинции знает, что весь ее ненужный старый хлам стоит денег.