Наталья Андреева - Пробка

— Можно и по-другому сказать: откуда у Валентины такая сестра?

— Да как ни скажи, суть вещей от этого не меняется. Небо и земля. Только что готовить обе хорошо умеют. Умели. Тьфу! Опять запутался! И что со мной сегодня происходит? В общем, обе хозяйственные. Этого не отнять. А в остальном…

— Значит, ты привозил к себе на дачу Анастасию Петровну и Валентину, — задумчиво сказал Петров.

— И что?

— Ты же их терпеть не можешь. Сам рассказывал.

— Ну! Опять из пустого в порожнее! Я же тебе уже говорил, что хотел ее родню предупредить, что Нина не в себе.

— Показать ее им в таком состоянии, — заключил Володя.

— А что, должен был прятать? — разозлился вдруг Греков.

— Врачу ты ее должен был показать в первую очередь.

— Врачу-у! А у меня было время? По врачам, между прочим, она ходила, а я работал.

— Знаю я, как ты работал.

— А ну-ка… Постой… Ты на что намекаешь?

— Я вот думаю: почему ты помогал Валентине выходить из разных передряг?

— Потому что она — сестра моей жены. Нина за нее просила.

— Если бы ты любил жену, то — да, логично помогать ее родственникам. Но при том, как ты относился к Нине, при твоей ненависти к Анастасии Петровне и к Валентине — это странно. Я же тебя знаю, Юра. Ты ничего не делаешь просто так. Бескорыстно.

— И какая же, по-твоему, у меня корысть в Валентине?

Петров молчал, смотрел на дорогу. «Неужели ему не жарко? Железный он, что ли?» — подумал Юрий Греков, а вслух спросил:

— Ну? Что молчишь?

— Думаю.

— Ты просто необъективен. Из-за того, что… В общем, ты понял.

— Из-за того, что я любил твою жену? Ты это хотел сказать?

— Хотел. Ты нарочно копаешь. Из мести. Это личное. Я как следователь тебе говорю: от этого дела тебя отстранят.

— Ну хорошо. А почему ты ушел из городской прокуратуры? Почему перешел в область — с понижением, с потерей в зарплате? При твоем-то отношении к деньгам?

— Я же тебе объяснял, — стараясь держать себя в руках, сказал Юрий Греков. — На работу стало ездить неудобно. Хотел больше времени проводить с женой.

— А меня такое объяснение не удовлетворяет.

— Это почему?

— Потому что последний год ты даже в выходные с ней не оставался. Как ни зайду к вам — она одна.

— Ага! Значит, ты специально подгадывал! Муж за порог, а воздыхатель тут как тут!

— А ты не перекладывай с больной головы на здоровую.

— Еще неизвестно, чем вы там без меня занимались, — перешел в наступление Греков, помня, что нападение — лучшее средство защиты.

— Зато чем ты занимался, известно, — усмехнулся Володя.

— То есть?

— Да хватит тебе притворяться! Всем известно, что ты ей изменял!

— Что-о?

— Что слышал. У тебя были любовницы.

— Может, известны и их имена? — раздраженно сказал Греков.

— Да достаточно налево посмотреть.

Греков покосился влево. Красный «ягуар» опять притерся с боку. Она повернула голову и смотрит на него в упор. Ведьма!

— Ты что, нам свечку держал? — со злостью спросил Греков.

— А ты думаешь, Нина не знала?

— Значит, и об этом тебе моя жена рассказала! И ты еще утверждаешь, что не спал с ней! Да о таких вещах кому попало не рассказывают!

— Замолчи!

— Сам замолчи! Почему я должен слушать о том, как вы с моей женой…

Грекову показалось, что друг сейчас сорвется. Нет, он не железный. Вон как желваки заходили! Стоит его провоцировать дальше? Нет, слово, обозначающее то, чем лучший друг занимался с его женой, Греков сказать не осмелился. Довольно. Пока довольно. Непродуманная атака может захлебнуться.

— Оставим тему, — выровняв дыхание, сказал Петров. — И все-таки, почему ты ушел из городской прокуратуры?

— Ушел и ушел.

— Я знаю, что тебя тогда вызывали на коллегию.

— Что-о?!

Вот, значит, как. Петров навел справки! Но ведь это не в его компетенции! Их организации принадлежат к разным ведомствам! Старший оперуполномоченный райотдела по особо тяжким преступлениям не может заниматься служебным расследованием старшего следователя прокуратуры. На то есть соответствующие органы. А дело пахнет служебным расследованием. Юрий Греков через это уже проходил. Так откуда Петров узнал?

— Тебе интересно, откуда я узнал? — словно читая его мысли, спросил тот.

— Да, черт возьми! — И Греков рванул ворот рубашки. Еще одна пуговица оторвалась.

— А ты догадайся.

— У тебя что, друзья в прокуратуре?

— А у кого их нет? — усмехнулся Петров. — Не забывай, сколько лет я в органах работаю. Мы ж сотрудничаем!

— Это утечка информации. Они не имели права.

— А ты имел право брать взятки?

— Это не доказано.

— Доказано. Еще тогда было доказано. Да тебя просто пожалели, Юра! Отпустили в область. Думали, ты исправишься.

— Все берут.

— Нет, не все.

— Большинство.

— А ты на статистику не сваливай. И потом, сейчас не те времена. Тем, кто берет, придется отвечать. Я знаю, что ты до денег жадный.

И поверь, мне бы и в голову не пришло подозревать тебя в чем-то, если бы не…

— Если бы не…

Вновь зазвонил мобильный телефон Петрова. Юрия Грекова сегодня не беспокоили. Все знали, что он хоронит жену.

— Да, — сказал Володя в трубку. Греков прислушался.

— Что ты говоришь? Старший Петухов пустился в бега? А откуда он узнал, что в доме у родителей обыск? Ах, неизвестно! Ну, лови. Я попробую с его матерью связаться. Представь себе, по иронии судьбы она рядом — в той же пробке, что и я. Да, я дурак, ей сказал. То есть она позвонила, и… В общем, глупо получилось. Попробую убедить ее уговорить своего старшего на явку с повинной. Все равно ведь поймаем. А что Павел? Напуган? Ладно, не трогай его и не дави. Поласковей. Запутался парень. Засаду у Анатолия? Ну попробуй. На связи. Давай.

Петров дал отбой и повернулся к Юрию Грекову:

— Все слышал?

— Только тебя, — нехотя сказал тот.

— Петухов-старший пустился в бега. Думаю, что мать его предупредила. Ах, Антонина Дмитриевна! Вот так всегда! Матери хотят им, как лучше, а получается…

Петров не договорил, махнул рукой и вздохнул.

— А чего это он сорвался? — мрачно спросил Юрий Греков:

— Камешки-то они украли. Ба! Совсем забыл! — и Петров хлопнул себя по лбу. — Я же собрался эксперту звонить! Заболтались мы с тобой. Надо бы узнать, что там.

И он принялся набирать номер. Лицо у Грекова при этом стало странное, словно тень по нему промелькнула. Он вновь покосился влево, на красный «ягуар». И тут Алина повернулась и подняла голову. Из-под шляпы сверкнул насмешливый синий взгляд.

«А помнишь?..»

Киска, обидевшись на «маленькую шлюшку», тем не менее поднесла к уху трубку и замерла. Антонина Дмитриевна стиснула зубы, чтобы не застонать от отчаяния — таким долгим показалось ожидание. Гудки все длились и длились. Бесконечно. Киска уже начала терять терпение и кусать губки, как в трубке раздался грубый мужской голос: