Павел Давыдов - Этюд о Крысином Смехе

— Да, — рассеяно кивнул доктор Мак‑Кензи, размышляя о чем-то своем. — Est modus in rebus. Всему есть предел. Пора и честь знать. — И он потянулся за шляпой.

Грегори вытащил брата из‑под кресла, нежно обнял его и, раскланявшись с нами, быстро вышел. За ним торопливо последовал доктор.

Дэниел моментально забрался обратно под кресло. Похоже, легенда произвела на него впечатление. К тому же, у него, похоже, были куда большие основания отнестись к ней серьезно.

— Пожалуй, нам тоже пора, — сказал Холмс, выбив трубку и сунув ее в карман. — Мне необходимо хорошенько подумать.

— Не оставляйте меня! — заорал вдруг Дэниел. Он пулей вылетел из‑под кресла и вцепился в ногу Холмса мертвой хваткой. — Будьте моими гостями хоть на одну ночь!

— Нет, нет! — с ужасом воскликнул я. — Дэниел, вы же слышали? Нам надо подумать! Хорошенько подумать!

И я стал пробираться к выходу. Тогда Дэниел внезапно отпустил Холмса и вцепился в меня:

— Нет, мой милый Ватсон, не уходите! Я не могу нарушить законы гостеприимства… К тому же, мне очень-очень страшно.

Преодолевая сопротивление Блэквуда, я постепенно выбрался в коридор. Тут мне стало ясно, что если я буду продвигаться к выходу такими темпами, то ночевать нам все равно придется в замке. И я сдался.

— Ладно. Я согласен, — обреченно сказал я. И тут в моем мозгу забрезжила последняя надежда. — Если, конечно, согласен мистер Холмс!

— А почему бы и нет? — невозмутимо спросил мой недогадливый друг. — Думать вполне можно и здесь.

— Было бы чем, — мрачно добавил некстати проснувшийся Квентин. — Да, сэр, — обратился он к хозяину. — А куда мы их денем?

— Да хоть сюда! — обрадовано воскликнул Дэниел, показывая на ближайшую дверь. — Тут у нас, кажется, довольно большой чулан.

— Ну, если приемную лорда можно назвать чуланом… — Квентин неодобрительно пожал плечами.

— О, видите, как вам повезло! — Дэниел просиял. — Целая приемная! Квентин, проводи их.

И тихонько добавил:

— Смотри, чтобы не сбежали.

Приемная, в которую проводил нас Квентин, была освещена тусклым светом двух грязно-желтых огарков, торчащих в старой, позеленевшей от времени люстре. Окон в приемной не было.

Вся обстановка этой унылой комнаты состояла из двух побитых молью диванов, низенького столика, одна из ножек которого была заботливо обвязана тряпочкой, и нескольких столь же шикарных стульев. Голые каменные стены были едва прикрыты: на одной из них висел вытертый гобелен, а на другой — совершенно почерневшая от времени картина, которая изображала, как с какой-то особой гордостью сообщил нам Квентин, венчание блаженного Августина. По виду Квентина можно было заключить, что блаженный Августин приводится ему дальним родственником. Однако, как это ни досадно, но даже при самом ближайшем рассмотрении мне не удалось разглядеть на полотне ни самого Августина, ни его невесты, ни свидетелей. Вероятно, венчание происходило ночью.

— Послушайте, Квентин… — начал я, надеясь уточнить подробности изображенной церемонии, и только тогда заметил, что дворецкий как всегда неслышно исчез, предоставив нас самим себе.

Слева от входа располагалась дверь в кабинет покойного Хьюго Блэквуда. Соседство с этой комнатой навевало на меня смутные опасения, но Холмс не обращал на нее никакого внимания.

— Ну что же, здесь вполне можно переночевать, — сказал он и с со всего размаху плюхнулся на диван. Раздался треск, обивка треснула, и Холмс, как по волшебству, исчез с моих глаз, провалившись куда-то внутрь.

— Однако… — послышался оттуда его голос. — Это не слишком-то располагает…

Диван приподнялся, и из-под него показался Холмс, весь в пыли, вате и пружинах. Сердито сопя, он стал отряхиваться. Затем произнес:

— Хм, Ватсон. Вы знаете, я не сторонних аскетизма, но, похоже, сегодня ночью нам придется потесниться. — И Холмс направился ко второму дивану.

Тот оказался точным подобием первого, с той, однако, разницей, что его ножки были надежно привинчены к полу. Холмсу пришлось изрядно попотеть, прежде чем он выворотил здоровенные болты — да еще с изрядным куском пола. «Работа старых мастеров,» — подумалось мне.

— Обидно, — сказал Холмс, приводя себя в порядок. — Но спать нам, по‑видимому, придется на полу.

Я бы не сказал, что очередная идея Холмса привела меня в восторг.

— Видите ли, как врач… — начал я.

Холмс задумчиво посмотрел на меня.

— Ну… Раз медицина против… — Он развел руками и решительно направился к одному из стульев.

Я тактично отвернулся.

— …Что они хотели этим сказать? — мрачно бормотал Холмс минутой позже, рассовывая обломки стульев по углам. — Сейчас я пойду к Блэквуду и потребую объяснений!

Мало что могло остановить моего друга, если он ставил перед собою ясную и определенную цель. В данном случае его остановила тяжелая дубовая дверь, ведущая в коридор. Она не открывалась, и мы догадались, что Квентин запер ее. Ради нашей собственной безопасности, разумеется.

— Я бы, конечно, мог высадить ее плечом, — небрежно кинул Холмс. — Но, боюсь, не выдержит стена. А она, как я вижу, несущая. Попытаемся выбраться через кабинет покойного. А заодно и осмотрим его без лишних свидетелей.

— А вдруг та стена тоже несущая? — с надеждой спросил я.

— Не думаю, — ответил Холмс. — Впрочем, сейчас увидим.

Он разбежался и что было сил ударился об дверь кабинета. Она устояла.

— Терпение, друг мой, терпение, — назидательно сказал Холмс и, разбежавшись еще раз, вложил в удар такую силу, что весь этаж содрогнулся, а с потолка сорвалась люстра и упала прямо на меня. Свечи погасли, и мы оказались в полной темноте.

— Ватсон, где вы? — донеслось до меня.

— Здесь! — слабо ответил я и, широко расставив руки, отправился на поиски Холмса. Мне удалось нащупать стену, и я медленно двинулся вдоль нее, пока не наткнулся на странную скобу. Ухватившись за нее, я с ужасом почувствовал, что она подалась. Раздался зловещий скрип…

Комната осветилась. В двух шагах от меня стоял бледный Холмс с зажженной спичкой в руке.

— Так у вас был ключ? — подозрительно спросил он.

Я обнаружил, что держусь за ручку полуоткрытой двери в кабинет покойного.

— А… Так она не заперта… — пробормотал Холмс. — И как это вы не догадались. — Он зажег поднятую с пола свечу. — Вперед, Ватсон! Я буду вам светить.

Сделать первый шаг в кабинет было страшно. По стенам плясали уродливые тени, в колеблющемся свете свечи вещи теряли привычные очертания и казались фантастическими существами. Даже ящики на полу и те казались живыми.

Последовавший за мной Холмс укрепил огарок на каминной доске и стал расхаживать взад‑вперед, о чем‑то усиленно размышляя.