Николас Блейк - Личная рана

Так думал я, смущенный достоинством, звучащим в речи Фларри, убежденный ею. Я хотел было выпалить признание здесь и сейчас. Но как я посмею взваливать лишнюю тяжесть на его плечи, усугубляя его горе своими угрызениями совести?

- Я только что выслушал Конканнона,- бесцветным голосом проговорил Лисон.- Гарри была беременна.

Я испуганно уставился на него.

- Она сказала мне месяц назад, намекнула, что в положении. А я ей не поверил. Я... понимаешь, мы столько времени вместе. Я не ожидал, что способен зачать ребенка,- еле слышно сказал он и уставился в стакан с виски.- Я рассмеялся ей в ответ. Я насмехался!

В голове у меня все перепуталось. Значит, Гарриет уже воспользовалась своей страховкой. Она лгала мне, заявив, что всегда успеет свалить все на мужа, если худшее все-таки произойдет. Или же отцом ребенка действительно был Фларри и она шантажировала меня своей беременностью, чтобы заставить жениться на ней? Я обвел взглядом жалкую кухню. Она уже приобрела вид временного, походного жилья - места, где живут одинокие мужчины.

- Он мог бы изменить нашу жизнь, этот ребенок,- продолжал Фларри.- Я всегда хотел ребенка.

Его слезящиеся серые глаза внезапно потемнели.

- Теперь мне надо будет мстить за две жизни,- жестко произнес он.

- Мстить?

- Клянусь тебе, Доминик: кем бы ни оказался этот мерзавец, я найду его и убью! Мне безразлично, что потом со мной будет.

- Но...- беспомощно начал я.

- Зачем еще мне жить?

Молчание.

- Это наверняка кто-то из живущих поблизости,- мрачно продолжал муж Гарри.- Шеймус проверил, бродяг в ту ночь на десять миль в округе не было. В Шарлоттестауне вообще не появлялся ни один человек.

Я вспомнил месть Фларри черно-пегим и внутренне содрогнулся.

- Как я хочу хоть чем-то помочь!- сочувственно заметил я. Потом резко добавил, словно бросившись с обрыва в ледяную воду: - Конканнон подозревает меня.

- Тебя?- воскликнул Лисон.- Боже правый! Что он еще выдумает?- Фларри рассмеялся жалким подобием своего прежнего хохота.- Ты это серьезно? Думаю, да!

- По-моему, естественно, что он мог предположить...- начал я взволнованно.

- Но тебе же нравилась Гарри!- возразил мой собеседник.

- Я любил ее.

Ну наконец-то. Я почувствовал, будто у меня гора свалилась с плеч.

- Конечно любил,- подтвердил Фларри с заметной неловкостью.

Мне нужно было внести ясность.

- Я хочу сказать, что она была моей любовницей. Прости.

Фларри отвел глаза. Казалось, он снова погрузился в ступор. Я слышал, как в нескончаемой тишине тикают настенные часы. Наконец он заговорил:

- Я не хочу сейчас об этом. Разве я тебя не просил?

Но я ощущал необходимость исповеди именно сейчас. Я поведал Фларри предысторию той роковой ночи - увещевания отца Бреснихана, убедившего меня в необходимости разрыва с Гарриет, встречу с ней у реки и мое потрясение, когда я нашел ее мертвой там на следующее утро. Фларри слушал меня молча.

- Это ты убил ее?- спросил он наконец.- Говори правду!

- Я ее не убивал!- возмущенно воскликнул я.

- Клянешься?

- Клянусь! Но я в ответе за ее смерть. Если бы только, я не оставил ее...

- Не думай об этом!- приказал бывший командир бригады.

- Я не осмелился рассказать Конканнону, что был у реки в ту ночь,признался я.

- Не трусь, я не стану доносить на тебя,- пообещал мой собеседник с тенью улыбки.

Неприятная мысль мелькнула у меня в голове. А что, если Фларри сам прикончил жену? Теперь я в его власти, ему стоит лишь донести Конканнону о моем признании. Или, всего вероятнее, просто передаст меня в руки правосудия.

Это был момент истины между нами. Фларри затряс своей большой головой, похожий на раненого быка. Я не мог представить его убийцей Гарриет. Но прежний боевик был по-звериному хитер и имел кровавое прошлое.

- Отец Бреснихан может передать суть нашего разговора,- осторожно продолжил я.

- Не сомневаюсь,- пожал плечами Лисон.- Но сейчас он, по словам Шеймуса, собирается отправиться в паломничество.- Фларри посмотрел на меня невидящим взглядом.- Если бы он не трепался так долго в тот вечер, я мог бы выйти из дома и встретить Гарри до того, как... Но выпивкой и своими поучениями он меня доконал. Святой отец не успел закрыть дверь, как я уже храпел. И проспал до половины шестого утра, когда Шеймус начал колотить в дверь. Он только что ее обнаружил.

- Он рано встает,- заметил я.

- Шеймус плохо спит со времени участия в беспорядках. Тогда он был очень молод. Иногда он просыпается и бродит по усадьбе ночами или на рассвете. Конканнон допытывался у него об этом. Обыскал всю его одежду и вещи. Будь уверен, Шеймус виноват не больше меня. Кто угодно, только не он!

В сумерках цветы фуксии и клумба с монтбрецией за окном превратились в однотонное полотно.

- Я рад, что ты не считаешь меня преступником,- решил я расставить все точки над "i".- У тебя есть право подозревать меня, Фларри.

- Но она же тебе нравилась!

От незатейливости его суждений у меня перехватило горло.

- Однако один ирландский писатель считал, что каждый человек убивает предмет своей любви.

- Ну, это все вранье? В тебе нет хребта, Доминик. Если бы ты только видел раны!- воскликнул Фларри.- Ну конечно, ты их видел. Никто не станет так кромсать тело, разве только в приступе ярости... или ревности... или неразделенной страсти... О нет! Я не интеллектуал, но в состоянии разглядеть врага у себя под носом. Уверен, у тебя не было причин ревновать. И ты не такой человек, чтобы от ярости потерять над собой контроль. Твои страсти не столь неистовы, чтобы взять над тобой верх.

Исходящие от деревенского алкоголика, никогда прежде не проявлявшего склонности к анализу человеческих характеров, эти доморощенные истины были мне неприятны. Следующее замечание хозяина дома меня шокировало:

- Скажи-ка, когда вы с Гарри почувствовали симпатию друг к другу?

Я уставился на Фларри. Это уже ни в какие ворота не лезло. Интуитивно почувствовав мое замешательство, Фларри откровенно произнес:

- Мне нужно поговорить о ней, Доминик. А с кем еще я могу вспомнить ее? Она мертва, а мы с тобой оба любили ее, так почему бы нам не воскресить ее хотя бы в мыслях? Ты сделаешь мне приятное.

Вот так началась самая странная часть вечера. Обманутый муж и трусливый любовник обменивались воспоминаниями о женщине, к которой оба были привязаны. Полагаю, сторонний наблюдатель счел бы такие разговоры болезненными, чем-то вроде умственного вуайеризма, но мне ничего подобного не приходило в голову. Мы оба уже довольно много выпили, но Фларри заявил, что сейчас не пьянеет. Я ощущал его желание обладать моей Гарриет. Вдвоем мы воссоздали ее образ так ясно, что она, казалось, сидит рядом в кресле, читая один из любимых дешевых журнальчиков. Ее присутствие было сверхъестественно реальным. Я многое узнал об их прежней жизни с того дня, когда Фларри привез жену в Ирландию. Я многое поведал о своих переживаниях, даже недавно возникшем чувстве, что мы не подходим друг другу.