Мила Бояджиева - Золотая рыбка

помощь генератор. Рендол не обладал силой Крафта, он рассчитывал на традиционные методы уничтожения. В его руке блеснул металл.

"Замри. Замри.. - Мысленно приказала ему Полина. И время остановилось. Чернел у стены костюм Писецкого, замер в бледной руке Рендола наведенный на девушку автоматический пистолет, затаилось в её груди сердце...

В комнате контрольной службы, разделенной с Кладовой стеклянной стеной, находились двое. Крошечное помещение предназначалось для охранника, контролирующего ситуацию за пультом. Стекло просматривалось лишь в одну сторону и для людей в Кладовой выглядело обычной панелью из нержавейки. В последнее время здесь обычно таился Мальцев, тестировавший работающтх с комьпьютером на предмет благонадежности. Он никогда не видел экрана дисплея, но мог безпрепядственно вглядываться в лицо объекта.

На рассвете, подкупивший заранее охрану Глеб проник в помещение контрольной

службы. Вскоре к нему присоединился Мальцев. Не сговариваясь, они решили перехватить инициативу. Писецкий и Полина будут заперты в этой крохотной комнате, пока пока Глеб и Вова не проделают необходимую работу не переведут деньги Комитета на личный швейцарсекий счет. Затем они скроются на заранее подготовленные позиции. Поглощенный предстояцей аферой Мальцев не усомнился в порядочности соучастника, оставившего, якобы, для него в ячейке камеры хранения необходимые документы.

Заговорщики поджидали Писецкого, предполагая использовать нокаут и

клейкую ленту для его нейтрализации.

- А девку надо сильно огреть по затылку. - Инструктировал Володя. Если

она не вырубится, могут быть крупные неприятности. По большому счету, её лучше сразу убрать. Черт знает, что она сумеет "разглядеть", когда придет в себя, может,

твой новый адресок. Или мое скромное заграничное место жительства. Вот эта штуковина подойдет? - Мальцев извлек из ящика с инструментом топор. Когда окошко фискальное в Кладовую прорубали, натащили орудий труда. Здесь и дрель имеется.

- Оставь. Я сам. - Сквозь зубы процедил Глеб. Он так ещё и не принял

окончательного решения, на какую сторону встанет. Ночью решил однозначно: миллиардов Комитета не стоит ни одна женщина, а тем более какой-то там липовый оздоровительный фонд. "Посторонись, Ина. - Уговаривал не её - себя

Глеб. - Тебе достаточно денег Россо. Уймись, детка, не лезь в мужские игры." Он был готов оттолкнуть её от кормушки, но убивать...

В начале восьмого в коридоре послышались шаги. Незнакомый мужчина миновал

безприпядственно посты охраны, проник в Кладовую, устроился в кресле

и включил компьютер. Вскоре появился одетый как для банкета Писецкий и

скромно встал у стены. Так скорбно и покорно возвышаются в почетном

карауле товарищи у гроба погибшего. Наступила неестественная, томительная тишина. Сарыче и Мальцев переглянулись. По ужасу, застывшему в глазах ясновидящего, Глеб понял, что в у компьютера орудует сам "ревизор", причем, производит операции прямо противоположные их собственным намерениям. У него мелькнула здравая мысль - немедля бежать, покинуть эту комнату, эти места, края. Возможно, он сделал бы это, не появись в Кладовой Полина. Она вступила с ревизором в дискуссию на английском языке и не дрогнула при виде нацеленной на неё пушки, лишь окаменела, как в заколдованном царстве. Да они там все оцепенели, словно замороженные. Человек у пульта не торопился стрелять. Он заговорил тихо, едва выплевывая слова неподвижныи губами. Грабители не шелохнулись, боясь перевести дух...

- Я убью тебя здесь, в подвале. Это не уничтожение противника, это

показателтьный расстрел в назидание тем, кто осмелится стать на моем

пути. - Рендол, вещавший как во сне, медленно оживал, словно одержимый духом зла. - Вилли Уорка постигла печальная участь, "кливлендский отшельние "был

опечален. Сейчас он получит ещё один подарок... - Ревизор снова зашелся смехом, отодвигаясь от пульта. - Ты полагала, что я не способен "уговаривать"? Смелее, крошка, иди сюда. Выйди на связь со своим патроном и сообщи, как обстоят дела. Я не пртивник прощальных сцен. Крики, вопли, мольбы - как раз то, что надо.

- А мне нравиться иное: радость, жизнь, свет. Тот, кто подарил человечеству добро, сострадание, любовь, сильнее. Он сильнее тебя, нечисть! - Полина ощутила, как усиливающий её энергию генератор, начал вибрировать. Во взгляде Рендола появилось удивление, потом растерянность. Тело обмякло, из руки выскользнул и упал на бетонный пол пистолет.

- Займись делом, Рендол. Набери цифры, которые мысленно продиктую я. А

теперь соверши простейшую операцию - перевод денежной массы из одной

точки - в другую. Из твоего кармана, куда ты поторопился спрятать счета

Комитета - в мой.

Рендол подчинился, бесприкословно выполняя приказ. Возвышаясь над "ревизором", Полина кронтролировала его действия. - Вот и отлично. Могу заверить, все средства попадут в фонд Поля Лефтера, о котором тебе известно. Профессору удалось спастись. Теперь его изобретение, сделанное в лаборатории Крафта, будет работать на благо человечества. - Полина усмехнулась: - Впервые в жизни мне прятно произносить высокие слова. Для нечисти - это плевок в лицо.

- Ну нет! - Прилипший к стене Писецкий следил за происходящим на экране и вдруг сорвался с места, мастерским приемом профессионала сбил с ног девушку, подхватил валявшийся пистолет. Раздалась короткая очередь тело "ревизора", прошитое пунктирами дыр, застыло в кресле.

- До чего все болтливые, блин! Интеллигенция! - Он пнул ногой Полину:

Вставай, сучка. И живо возвращай деньги.

- Держа пушку у виска девушки, он заставил её подняться и поттолкнул к

пульту, шуранув ногой кресло с трупом. - Не оборачивайся, смотри на

дисплей! Я разгадал твои штучки. Диктую:производим обратную операцию. С

твоего счета - на мой.

В затылок Полины уперся холодный металл, она не могла повернуться, чтобы

направить на Писецкого луч генератора. Мозг пронизывала оглушительная

боль и заволакивал туман.

- Стреляйте. Я не сделаю этого. - Прошептала Полина. - Вы потеряли

награбленное. Комитет - всего лишь шайка нищих ублюдков.

- Раздался грохот, звон разбитого стекла, взвыла сигнализация. В глазах

почернело. Бетонный пол с лужей крови устремился к лицу. Это было последнее, что видела Полина, проваливаясь в черноту.

Солнце поднялось над кустами орешника. Лучи проникали в открытое окно

сквозь густую листву августовского сада. обласкав желтые соцветия

"золотых шаров", поиграв на боках пузатой стеклянной вазы, в которой

стояли празднично-яркие флоксы. Лучи подкрались к подушке, согрели щеку.

Полина улыбнулась и открыла глаза.