Ольга Троицкая - Дамский гамбит

Обычно решительная и напористая, Полина почему-то совсем не умела настоять на своем в общении с племянницей. Женщина чувствовала: на Светлану нельзя давить. Иначе в этой хрупкой пораненной душе можно навсегда что-то сломать.

Полина с нетерпением ждала возвращения девушки из участка. Однако та пришла не одна. За ее спиною топтался отвратительный Родя. Женщина аж передернулась, когда увидела его широкое лицо и старенький джемпер. Настырный очкарик явился в самый неподходящий момент. При госте не заведешь разговор о Володе и о том, что же хотел узнать Егорычев.

— Как сегодня ваше самочувствие? — спросил парень противным участливым голосом, словно Полина была серьезно больна, но не догадывалась об этом.

— Замечательно, — процедила женщина.

— Я спрашиваю о здоровье духовном.

— Вы, молодой человек, прямо как батюшка, — вздохнула Полина.

Тот слегка скривился.

— Значит, решили остаться у нас еще на несколько дней?

— У кого это у вас?

Родя захихикал и сделал руками какое-то неопределенное движение. Светлана со странным напряжением наблюдала за их диалогом.

— Вот вы женщина одинокая…

— Глупости какие! Одиноких людей, если хотите знать, мой юный друг, вообще нет.

— Как же это?

До чего же надоедливый! Куда только Николай смотрит? Почему не запретит Светлане якшаться с этим дурачком, строящим из себя ультрасовременного философа?

— Потому что у человека всегда что-то есть за душой. Друзья, работа, близкие. Бог, наконец! Вот вы кем работаете?

Родя несколько стушевался.

— Э-э-э. У меня очень важные и нужные занятия. Но я начал этот разговор, заботясь о Свете.

Почему бы вам не переписать свою квартирку на нее. В дар. А еще лучше оформить как продажу.

Так надежнее.

Полина на секунду онемела. Какова наглость!

Этот еще неоперившийся, но уже вылинявший змееныш учит ее, Полину, что делать. И похоже, упрекает тетку в плохой заботе о племяннице.

— Все, что у меня есть, — спокойно произнесла женщина, — принадлежит Свете. Она это знает.

Но меня удивляет то, что вы так бесцеремонно лезете, куда вас не просят.

Встала:

— Пойду пройдусь. У нас невыносимо душно.

Может, зря она не уехала? Сидела бы сейчас тихо-мирно в своей уютной квартирке, а не выслушивала дурацкие нотации Роди. Светлана всем своим видом демонстрирует, что не нуждается в заботе тетки. Время, когда племянница визжала в восторге: «Тетечка приехала!» — видимо, навсегда кануло в лету. Одинокая женщина. А может, в темных словах этого полумерки дрожит искорка правды? Полине некому поплакаться в жилетку, не на кого переложить груз проблем.

«Не раскисать! — тут же скомандовала Она себе. — Спокойствие. Только спокойствие». Да, у нее нет мужа. Но от этого только меньше нервотрепки.

Она никогда не разбогатеет. Но и не нуждается.

Ее ценят и уважают на работе. А это значит немало. Во всем надо искать положительное. Поддайся только усталости, плохому настроению, и они съедят твою душу без остатка.

Полина продрогла и вернулась домой. Этот очкастый баран прямо-таки выпихивает ее из квартиры племянницы.

— Знаешь, Света, — начала осторожно воспитательную программу Полина, — этот парень тебе совсем не пара. Он какой-то странноватый.

Светлана ощетинилась:

— А мое мнение роли не играет?

— Как ты рассердилась на родную тетю из-за чужого человека, — попыталась пошутить Полина.

— Родя мне не чужой. Мы скоро поженимся.

Женщина так и села.

— Как? А Николай знает?

— Конечно. Ему Родион нравится.

— Что? Да чему там нравиться?! Словобрех в поношенном свитере. Наверное, и без образования, и без приличной работы!

Полина вышла из себя и в порыве негодования отбросила всякие церемонии. Нет уж! Она не станет целовать эту склизкую мордашку и желать хитрой дряни счастья со Светой.

— У него же на его высоком лбу написано гадость. Гадость! — взвизгнула Полина. — Тебе же только восемнадцать лет.

— Мама тоже рано вышла замуж.

— И всегда жалела об этом!

— Но я не стану, — Светлана старалась говорить спокойно, но уголки ее губ предательски дрожали.

Полина прикрыла глаза. В памяти всплыла старая примета: у каждой женщины судьба ее матери.

Она чувствовала злость на сволочь Родю, на дурака Николая, на простушку Свету, а больше всего на саму себя. Упустила! Ей хотелось закричать: только через мой труп! Но Полина с тупой ясностью поняла: охладелое тело тетки не вызовет особых эмоций ни у невесты, ни у жениха. Ей и сообщили-то о запланированной свадьбе только для того, чтобы перестала поливать грязью драгоценного Родю А иначе узнала бы о браке последней, месяца через два, когда в очередной раз нагрянула бы в гости к любимой племяннице.

— Послушай, — Полина говорила слабым, срывающимся голосом. — Такие решения нельзя принимать скоропалительно. Зачем тебе сейчас погружаться в семейные проблемы? Готовка, стирка, безденежье. Ведь тебе никто не предложит вторую жизнь взамен загубленной первой.

— Ты в этом уверена?

— Конечно.

Светлана снова улыбалась неприятной улыбкой, словно разговаривала с полоумной. Полина выдохлась В этот приезд сюрпризы сыпались на нее, как из ящика Пандоры И, кажется, набили столько шишек, сколько и в драке не получишь. «Подумай», — еще раз взмолилась женщина, прекрасно понимая, что ей не достучаться до племянницы.

С утра Полина отправилась блуждать по городу. Ее потянуло в парк 1 Мая. Интересно, работает ли еще колесо обозрения, на котором в такой же апрельский день она до одурения целовалась с одноклассником Гришкой Петрищевым.

За толстыми кленами, на заасфальтированной площадке расположился мигрант — луна-парк.

Мамы с разновозрастными детками толпились у входа. Малыши визжали в предвкушении радости и отчаянно капризничали. Старый парк — старый друг. Полина повела глазами и замерла. Светлана и еще две юные девушки раздавали прохожим небольшие рекламные листочки. Во-первых, Полину поразило, что работа племянницы столь примитивна. Понятно теперь, почему девушка стесняется рассказывать о ней! Но еще больше Полину удивил вид девушек. Все три в длинных черных юбках, головы по-деревенски покрыты белыми шелковыми платками. А к лицам приклеено какое-то постное выражение.

Полина двинулась было вперед с намерением подойти к племяннице. Но тут одна из старушек, которой напарница Светы всучила листок, брезгливо, как змею, бросила его на землю и завопила:

— Секстанты проклятые! Совсем от них проходу не стало! Куда только милиция смотрит?

Бабулька, не особенно сильная в богословских терминах, без злого умысла исказила слово «сектанты». Но неожиданно в этом своем новом виде оно прозвучало хлеще самого изощренного ругательства.