Дик Фрэнсис - В мышеловке

— Через несколько дней возвращаюсь домой, в Англию.

— А до того?

— Гм-м… До того я собираюсь и дальше опережать хотя бы на шаг Уэксфорда, Грина и их компанию.

— И нашего копииста Харли Ренбо?

— Да, — задумался я, — и его тоже.

— Думаешь, нам удастся?

— Не «нам». Отныне — мне. Ты сейчас отвезешь Сару домой.

Он возражающе затряс головой.

— Сейчас дома будет не менее опасно, чем оставаться с тобой. Нас очень легко найти в Сиднее. Что удержит Уэксфорда от визита на кеч с чем-нибудь более серьезным, чем зажигалка?

— Ты сможешь пересказать ему все, что знаешь, и он отстанет.

— И свести на нет всю твою работу?

— Без отступления тоже не обойтись…

— Если мы останемся с тобой, все может сложиться так, что отступать и не придется. Риск тут минимальный. И в любом случае будет, — в его глазах вспыхнул былой огонь, — будет большая игра. В кошки-мышки. Причем кошки не знают, что они мышки, а преследует мышь, которая знает, что она кошка.

«Больше похоже на бой быков, — подумал я, — когда тореадор размахивает плащом, чтобы разозлить быка и спровоцировать нападение. Или на фокусника, каким-нибудь трюком привлекающего внимание к одной руке, в то время как фокус исполняется другой». Сравнение с фокусником мне больше понравилось. Меньше шансов, что поднимут на рога.

Почти всю ночь я изучал список иностранных покупателей. Прежде всего потому, что я никак не мог улечься так, чтобы можно было уснуть, а отчасти и потому, что больше нечего было делать.

Чем дальше, тем очевиднее становилось, что собранных фактов недостаточно. Сам по себе список не давал полную картину, хорошо бы к нему присоединить реестровую опись и согласовать ее с буквами и цифровыми обозначениями в правой колонке.

С другой стороны числовые обозначения в списке были похожи на код. И, может быть, если изучить их повнимательнее, выявится какая-нибудь система.

В меньшем разделе, который я нашел в конце папки, буква «М» встречалась редко, зато часто попадались «С», «А», «У» и «В». Номер Дональда начинался с «М», а Мейзи — с «С».

«Допустим, — размышлял я, — „М“ означает просто Мельбурн, а „С“ — Сидней, города, где были куплены картины. Что тогда означали „А“, „У“ и „В“? Аделаида, Уагта и Брисбейн? Аделаида или Алис-Спрингс?

В первом разделе цифры и буквы, шедшие после начального «М», казалось, не имели четкой системы. Но во втором разделе третьей буквой всегда была «К», а последней «Р». Хоть и распределенные между несколькими странами, они имели более или менее четкую последовательность. Наибольшим числом было 54 — против картины, проданной мистеру Норману Апдайку, жителю новозеландского городка Окленд, Его реестровый номер был УХК 54 Р. Дата в левой колонке соответствовала прошлой неделе, а сам мистер Апдайк еще не был вычеркнут.

Все картины в последнем разделе были проданы за последние три года. А первые даты в длинном разделе отстояли от сегодняшнего дня на пять с половиной лет.

Меня интересовало, был ли Уэксфорд с самого начала законченным преступником, умышленно соорудившим импозантный фасад, или когда-то честный торговец произведениями искусства открыл для себя новые, хотя и несколько криминальные возможности? Судя по респектабельной атмосфере в галерее и по моим собственным впечатлениям от самого Уэксфорда — хотя я видел его мельком, — вторая версия казалась мне более вероятной. Но все карты путала жестокость, которая была очевидным фактом в этом таинственном предприятии.

Я вздохнул, сложил списки и выключил свет, обдумывая в темноте телефонный разговор, который состоялся после того, как Джик ушел в свой номер.

Из мотеля такой разговор заказать труднее, чем из «Хилтона», но голос собеседника звучал громко и четко.

— Вы получили мою телеграмму? — спросил я.

— Я уже полчаса жду вашего звонка.

— Извините.

— Что вы хотите?

— Я отослал вам письмо, — проговорил я, — и хочу повторить его содержание.

— Но…

— Сначала выслушайте, — перебил я его, — а потом будет видно… Я говорил долго, слыша в трубке только отдаленное покашливание.

— Вы совершенно уверены? — спросил он.

— Вообще-то да. Но кое-что я просто домыслил.

— Повторите все сначала.

— Ладно. — И я повторил свой рассказ, затратив приблизительно столько же времени.

— Все записано на пленку.

— Отлично.

— Каковы ваши намерения?

— Собираюсь вернуться в Англию. А пока займусь делом, которое меня не касается.

— Я не одобряю излишней инициативы.

— А я и не надеялся. Но если бы я остался в Англии, мы никогда бы не продвинулись так далеко. И еще одно… Могу ли я связаться с вами по телексу, если возникнет необходимость предать срочное сообщение?

— Телекс?.. Подождите минуту… Да, слушайте… — Дальше шли цифры, и я записал их. — Сообщения адресуйте мне с грифом «срочно».

— Ладно. И последнее: не могли бы вы найти ответы на следующие три вопроса?

Он выслушал меня и сказал, что сможет.

— Благодарю, — сказал я. — Доброй ночи!

Утром Сара и Джик казались совсем сонными. «Удачная ночь», — сделал я вывод.

Мы покинули мотель и забрались в машину, чтобы обговорить планы на день.

— Нельзя ли все-таки забрать вещи из «Хилтона»? — удрученно спросила Сара.

— Нет, — ответили мы с Джиком.

— Сейчас я им позвоню, — сказал Джик, — попрошу запаковать багаж и поместить его в камеру хранения и сегодня же вышлю чек. — Он вылез и пошел улаживать дела.

— Купи что тебе нужно на деньги из выигрыша, — посоветовал я Саре.

— Нет, у меня самой есть деньги. Не в том дело. Просто… просто я хочу, чтобы все уже кончилось.

— Теперь скоро, — пообещал я бесцветным голосом, и она вздохнула. — Как ты себе представляешь счастливую жизнь?

— О… — Вопрос застал ее врасплох. — Думаю, что хотела бы вернуться с Джиком на кеч и чтобы все было, как до твоего приезда.

— И так навсегда?

Она задумчиво посмотрела на меня:

— Может, тебе кажется, Тодд, будто я не понимаю, что Джик — сложный человек? Но ведь достаточно только взглянуть на его картины… Меня от них в дрожь бросает. Это Джик, которого я совсем не знаю. Со времени нашей встречи он не занимался живописью. Ты можешь считать, что мир обеднеет, если он почувствует себя немного счастливым. Но я же не дурочка и понимаю, что скоро все вернется на круги своя… И поэтому безгранично ценю те несколько месяцев, когда мы жили друг для друга… И меня пугает не опасная затея, в которую ты нас втянул, а ощущение того, что я уже утратила остаток золотого времени… Ты уже напомнил ему о прошлом, и как только уедешь, он вернется к прежней жизни… намного раньше, чем мог бы.

— Отправь его в плавание, — посоветовал я. — Он всегда чувствует себя счастливым в открытом море.