Питер Чейни - Она это может

— Ничего, будут и другие. Ты найдешь себе кого-нибудь получше в Лондоне, но только смотри, чтобы она не запустила в тебя всерьез коготки, как это проделала твоя французская красотка.

Домби бросает на меня довольно кислый взгляд и уныло повторяет:

— Тебе хорошо говорить, но вот, ей-Богу, стоит мне завести серьезный роман с порядочной девицей, как меня тут же отсылают прочь… Мне никогда не везло. Какого дьявола… я даже из-за этого расстраиваюсь.

— Это ты-то расстраиваешься? — смеюсь я. — Это же невозможно. А теперь-то чего тебе грустить?

— Послушай… вчера вечером я заметил одну прелестную крошку. Она шла по лужайке в Врокхэме и, скажу тебе, сама была, как спелая ягодка. Поверь мне, у этой девочки есть все, чем можно восхищаться. Наностоящая Клеопатра, и даже больше. Такой красули я до этого ни разу не встречал. И как ты думаешь, что делаю я?

— О'кей, выражаю тебе сочувствие, если тебе от этого станет легче. Так что же ты делаешь?

— Я бросаю на нее обжигающий взгляд. Хочешь верь, хочешь нет, но я вложил в него все свои чувства.

— И как она среагировала?

— Еще как! Она посмотрела на меня так, что я был готов тут же ринуться за нее в драку с любым прохвостом. Ты знаешь эти взгляды! А потом она повернулась ко мне спиной и вошла в один из коттеджей, заросших плющом, которые раскинулись возле самой лужайки. И в тот момент, когда она уже запирала калитку, она одарила меня еще раз взглядом. Говорю тебе, я сразу же приглянулся этой крошке. Если бы я дождался второй встречи, то дело было бы в шляпе. А вместо этого мне приходится теперь плестись в Лондон.

— Кто знает, может, я оказываю тебе тем самым огромную услугу и избавляю от какого-нибудь несчастья. Эта красотка, может, тебе совсем не подходит. А вдруг она г/била себе в голову невесть что о своей особе и будет тобой помыкать сколько захочет.

— Да, и это возможно. Но мне бы хотелось самому в этом убедиться. Послушай, Лемми, готов поклясться, положа руку на сердце, что это настоящий цветок. Лучшего слова мне не найти. Она убивает наповал!

Домби начал ворочать глазами, чтобы наглядно изобразить силу овладевшей им страсти, потом шумно вздохнул, как это делают киты, запасаясь воздухом перед погружением в воду.

— Послушай, Лемми, — продолжал он, — она брюнетка с большими глазами, цвета аметиста, от взгляда которых у тебя внутри все переворачивается. И у нее такая фигура, что у меня просто не хватает нужных слов. На ней надеты брюки для верховой езды, васильковая шелковая рубашка, а на ногах коричневые сапожки. Она так хороша, что ты готов ее целиком проглотить без соли и перца. В этой крошке все замечательно, если не считать поврежденного мизинца.

Что-то щелкнуло у меня в мозгу. Пару минут я молчу, потом спрашиваю как бы невзначай:

— А что у нее с мизинцем? Он пожимает плечами.

— Да ничего особенного, просто мизинец у нее на левой руке чуточку искривлен. Но мне это даже нравится.

В душе у меня потеплело. Похоже, что я что-то уже имею. Может быть, вы не забыли описание сестры Варлея, которое я доложил тогда генералу? Если помните, то тогда вам должно быть понятно, почему настроение у меня поднялось.

Домби говорит мне, что он хотел бы сегодня вечером еще поболтаться кругом и подождать, когда эта малютка выйдет погулять, а теперь вот ему приходится сматывать удочки и это никуда не годится.

— Еще как годится, Домби! — говорю я. — Ты поедешь в Лондон и позвонишь мне оттуда, как договорились. Не мешкай, отправляйся немедленно, и если я замечу девчонку, подходящую под твое описание, то я за ней присмотрю — для тебя, конечно.

— Черта с два для меня… Этого я больше всего и боюсь. Ладно. До скорой встречи.

Он берет свой мешок для гольфа и идет назад через поле, а я гляжу ему вслед, пока он не скрывается из виду.

Хороший парень, Домби. И он даже не догадывается, какую хорошую весть только что сообщил мне.

Я закуриваю новую сигарету, ложусь на траву и принимаюсь разглядывать небо. Мне кажется, что дело начинает сдвигаться с мертвой точки. Джимми Клив тоже где-то поблизости в Холмвуде, потому что он тоже что-то явно нащупал. Его в данный момент интересует только место пребывания Варлея. Домби, сам того не подозревая, приметил эту прелестницу в Брокхэме. Он даже не догадывается, кто она такая. Но гораздо важнее, знает ли Джимми Клив, что она здесь. Н-да, любопытно. Мне почему-то кажется, что нет. Если бы он знал, что кто-то, имеющий отношение к Варлею, находится в Брокхэме, вы могли бы спокойно прозакладывать свои последние ботинки и парадные брюки, что он не стал бы околачиваться в Северном Холмвуде, отстоящем отсюда за пять-шесть миль.

Я лежу и весело подмигиваю небу, настроение у меня — лучше не бывает. Мне нравится и то, что генерал повесил Домби на хвост к Джимми Кливу, потому что, как вы понимаете сами, генерал не простофиля.

Нет, сэр. Он с самого начала воспринял Джимми Клива скептически. Умненько, я бы сказал! Он сразу же сообразил, что Джимми постарается меня обскакать и использовать как ширму, а сам тем временем все обтяпает и преподнесет Варлея генералу на серебряном блюдечке. И тогда Кливу достались бы все лавры, а мне — лишь пинок под зад. Но сейчас вроде бы я уже пробил какую-то брешь. Похоже, я сумею обставить Джимми еще до того, как он поймет что к чему.

Джимми воображает, что знает, где можно застукать Варлея в Англии. Он получил от кого-то наводку. Но и у меня на этот счет имеются свои соображения. Подумайте сами. Джимми Клив привозит Джуанеллу Риллуотер в Париж после того, как он надежно упрятал за решетку ее дорогого Ларви. Зачем он это сделал? Потому что Варлей когда-то использовал Ларви как своего помощника. Поэтому Джимми уверен, что Джуанелла встречалась с Варлеем и знает его. Но не только это. Не исключено, она знает также, где тот скрывается в Англии, ведь и последнему болвану ясно, что такое местечко на случай «жаркой погоды» у него должно быть наготове. Ну, а Джуанелла должна знать его, хотя бы примерно, если не точно.

Вот вам и объяснение того, почему Джимми болтается в окрестностях Холмвуда, в то время как прелестная крошка с изогнутым мизинцем живет в Брокхэме. Отсюда вы сами, ребята, можете сделать вывод, что сынок миссис Кошен Лемми наконец-то чего-то добился.

Да еще как!

Где-то в Брокхэме били часы. Кругом такая тишина, что слышишь собственное дыхание. Я испытываю блаженнее чувство, потому что лежу в чистой постели лучшего номера гостиницы «Квадратная бутылка», и принимаюсь рассуждать о жизни вообще. Происходящее начинает у меня в голове приобретать определенные формулы. У меня появляется множество идей.

Я выпиваю глоток виски, сую голову под струю холодной воды, переодеваю другую рубашку и галстук — элегантную шелковую «бабочку», которую я купил у одного парня в Париже, и уж после этого выглядываю из окна.