Питер Чейни - Дамам на все наплевать

— Хорошо, Лемми, — сказала она. — Я ничего толком не понимаю, но все запомню и постараюсь ничего не забыть.

— О'кей! — подвел я итог. — А теперь я сматываюсь… — Я повернулся к Меттсу и сказал ему: — Генриетта уже больше не находится под арестом, но я не хочу, чтобы она отсюда выходила. Пусть оба подождут меня здесь.

Когда я подошел к двери, я снова взглянул на Генриетту. Она улыбалась, глядя мне вслед.

— Когда я вернусь, милочка моя, я расскажу вам, почему я не дал вам выйти замуж.

Пожалуй, я был чрезвычайно рад, что Генриетта не вышла замуж за Мэлони.

По дороге на гасиенду Алтмира я вдруг начал ни с того ни с сего философствовать . по поводу женщин. Я уже говорил вам, что ценю в женщинах многие качества, но среди них есть такие, которые не могут не вызывать беспокойство.

Женщина так и норовит что-нибудь натворить, набедокурить. Они как пиротехнические ракеты. Возьмите самую обыкновенную честную семейную женщину и примешайте к ней хотя бы небольшую дозу любви, и женщина сразу ошалевает. А когда женщина ошалевает, она непременно вовлекает в дикую авантюру какого-нибудь парня, просто так, для компании. Меня никогда не беспокоят поступки женщины, меня беспокоит то, на какие поступки она толкает мужчин.

Некоторые считают, что разница между мужчиной и женщиной столь незначительная, что о ней не стоит и говорить. Не верьте этим людям, они заблуждаются. Разница очень и очень большая. Мужчина в своих поступках руководствуется разумом, а женщина инстинктом, и в девяти случаях из десяти женский инстинкт зависит от того, в каком настроении она встала сегодня с постели.

По-моему, Генриетта согласилась выйти замуж за Мэлони только потому, что у нее были большие неприятности. Друзей никаких, а тут еще я как черт привязался к ней с разными обвинениями. Вот она и решила выйти замуж за Мэлони. Он хороший парень, возьмет на себя все заботы и будет играть роль амортизатора между ней и всем остальным презренным миром.

Ерунда, не так-то уж хорошо ей было бы с Мэлони. А почему? Помните, я рассказывал вам, что, когда я шуровал в спальне Генриетты, я увидел там целый полк башмачков, выстроившихся в ряд? Вот эти самые башмачки совершенно определенно свидетельствуют о том, что Генриетта — дама высшего класса, экстра! А Мэлони?

Хотя он и хороший парень, но все же он с Генриеттой не одного поля ягода. Он и близко-то к ней не стоял. А потом он думает, что действительно влюблен в Генриетту, а на самом деле он ее не любит. Если бы он по-настоящему любил ее, он не позволил бы мне так издеваться над ней. Он должен был бы предпринять какие-нибудь шаги.

Как же я буду рад, когда все это закончится. Вы сами понимаете, что за исключением пары часов сна в Юме я фактически держусь на ногах три дня и три ночи, а вы знаете, как я люблю поспать.

Когда я был примерно в полумиле от гасиенды, я свернул с дороги, поставил машину за кустами и пошел к дому. По дороге я наткнулся на мотоцикл, а в нескольких ярдах от него сидел полицейский.

Он сказал мне, что из гасиенды никто не выходил, кроме Фернандеса, который вывел из гаража машину и поставил ее перед главным входом. Он видел также, как Перейра и Фернандес погрузили в машину какие-то вещи. Да, кажется, мой план вполне удался.

Я не видел необходимости держать здесь этого полицейского и поэтому приказал ему, чтобы он уматывался обратно в Палм Спрингс. Когда он уехал, я подкрался к двери с задней стороны гасиенды. Насколько я помню, это была та дверь, которая вела в кладовку, где в холодильнике я нашел труп Сэйджерса. Дверь была заперта, но, повозившись пару минут, я открыл ее.

Я прошел по коридору и попал в кладовку, а оттуда потихоньку поднялся по лестнице к двери, ведущей в бар. Она была закрыта. Я чуть-чуть приоткрыл ее и заглянул в щелочку.

Прямо передо мной была танцплощадка гасиенды. Огни были погашены. Отсюда мне хорошо была видна дверь, ведущая в кабинет Перейры на противоположной стороне. Дверь была приоткрыта, и в щель пробивалась полоска света. Мне хорошо были слышны голоса Перейры и Фернандеса, которые о чем-то оживленно разговаривали.

Я закурил сигарету и, пряча ее за дверью, чтобы они не увидели огонек, подождал минут десять. Я все время слышал их голоса. Потом Фернандес чему-то громко рассмеялся, после чего дверь открылась, и он показался на пороге. Фернандес курил сигарету и, как обычно, был, видимо, чертовски доволен собой.

Потом он опять вернулся в кабинет Перейры и через минуту вышел оттуда с чемоданом в руке. Он прошел вдоль балкона к тому месту, где балкон кончается и начинается главная лестница. Я думал, что он направляется в последнюю комнату. Оказывается, нет, он прошел мимо. Наконец он дошел до огромной картины, висевшей на стене.

С минуту он постоял около этой картины, ожидая, когда из кабинета выйдет Перейра. Потом оба взялись за картину, сняли ее с крючков на стене, на которых она висела, и поставили ее на пол. Оказалось, что за картиной в стене находилась потайная дверь.

Перейра вернулся в свой кабинет и запер его. Фернандес скрылся за потайной дверью. Я вышел в бар, осторожно прошел через танцплощадку и стал подниматься по лестнице, держа наготове свой револьвер.

Я действовал быстро и тихо, и Перейра впервые обнаружил мое присутствие только тогда, когда я уже стоял на пороге его кабинета, наставив на него револьвер. С этого места мне хорошо была видна дверь, за которой скрылся Фернандес, и в случае его появления я сразу заметил бы его.

Перейра страшно удивился моему появлению. Рот его широко раскрылся, а на лбу выступили капли пота.

— Ну, Перейра, — сказал я ему. — Кажется, плохи твои дела. Думаю, что тебе и твоему дружку предстоит расплатиться за все. А теперь послушай моего совета и делай все, что я тебе скажу, иначе тебе будет еще хуже. У тебя ключ от этой двери?

Он мотнул головой и достал ключ из своего кармана. Я взял его.

— О'кей! — сказал я. — Сейчас я тебя запру здесь, и ты сиди спокойно, пока я за тобой не приду, иначе я здорово рассержусь. Ну, пока, дорогой, скоро увидимся.

Я вышел из кабинета и запер за собой дверь. Я правильно сделал, что запер его там, так будет безопаснее. И он, безусловно, не будет пытаться что-то предпринять. Не такой он парень. Он и так до чертиков перепугался.

Я начал потихоньку подкрадываться к двери, за которой исчез Фернандес, все время держа наготове свой револьвер. Я пролез в эту дверь и очутился в маленькой комнатке. На полу стоял фонарь, и при свете его я увидел в углу налево винтовую лестницу, ведущую куда-то вниз.

Я спустился по этой лестнице и очутился в длинном каменном коридоре. Я решил, что этот коридор идет под землей из главной комнаты гасиенды прямо к задней стене гаража. Вероятно, раньше это был обыкновенный подвал для хранения продуктов и прочего хлама. Во всяком случае, это было удобное место для тайника.