Джеймс Чейз - Кинжал и пудреница («Никогда не знаешь, чего ждать от женщины»)

— Ладно, — махнул я рукой.

Ее улыбка предупредила меня быть начеку. Она подошла к столу, когда я встал. Макс направил ствол на нее, но, как только я зашевелился, перевел на меня. Это было для нас единственной возможностью. Веда выплеснула виски ему в лицо и тут же вцепилась в руку, держащую кольт.

Раздался выстрел. В два прыжка я пересек комнату и ударил Макса в челюсть. Его голова резко откинулась назад и беспомощно повисла. Я схватил револьвер и, когда взглянул на Веду, увидел, что она ранена. Она оперлась о стол, прижав руку к бедру. Сквозь юбку просочилась кровь.

— Веда!

— Все в порядке. Это царапина. Свяжи его. Жесткое выражение ее глаз привело меня в чувство.

— О'кей, — сказал я, выворачивая карманы Отиса. В одном из них находился еще один пистолет 25-го калибра и немного денег в задрипанном бумажнике.

Я снял с него брючный ремень и скрутил руки назад. Видно, я слегка переусердствовал, так как тело вымогателя перегнулось назад. Потом я подошел к Веде. Она приподняла юбку, рассматривая глубокую рану на бедре.

— Не страшно, Флойд. Дай мне мокрую тряпку. Когда я промывал рану, мы не сказали друг другу ни слова. Я налил ей виски и выпил сам.

— Ты молодец, девочка! По правде, нам ничего другого не оставалось. Иначе я не смог бы к нему приблизиться.

— Ты думаешь, он оставил записку своей матери?

— Не знаю.

— Нужно узнать.

— Как это сделать? Мне кажется, гораздо проще уехать отсюда.

— Не в этом дело. Дело в письме.

Я подошел к Максу и встряхнул, пытаясь привести его в сознание. Но я ударил его сильнее, чем того хотел.

Наконец он застонал. Глаза открылись. Я наклонился над ним. Лицо шантажиста было серым.

— Все в порядке, Макс, — ободрил я его. — Поиграл, и хватит. Теперь сдавать буду я. Где ты живешь?

— Не скажу.

— Как хочешь. Не хочу тебя запугивать, но лучше сказать. Нам нужно получить письмо, которое ты оставил матери. Если оно будет у нас, мы тебя отпустим.

Он посмотрел на меня с ненавистью.

— Говорить не стану.

Я стал бить его по лицу, время от времени спрашивая, где он живет, а он посылал меня к черту. Макс не был трусом, и бить его не доставляло мне никакого удовольствия, но мысль о газовой камере подстегивала. Через некоторое время его лицо превратилось в кровавую маску.

Веда стояла возле стены с безразличным и белым как мел лицом.

— Мы теряем время, Флойд.

Я плеснул ему в лицо воды и тряс до тех пор, пока он не пришел в себя.

— Вспомнил, где ты живешь? — снова спросил я его.

— Подожди, — попросила Веда.

Я отступил и глянул на нее. Она схватила кочергу и сунула в печь.

— Мы теряем время, — повторила она.

Мы стояли и смотрели, как кочерга накалялась.

— Бери и иди к Максу, — велела Веда.

— Послушай, Веда…

— Бери, говорю!

Я двинул Макса ногой в бок. Он завопил. Веда с поджатыми губами медленно подходила к нам.

— Последний раз спрашиваю, где ты живешь? — закричал я на Макса. — Я не собираюсь из-за тебя терять все. Говори, подонок, иначе раскаленное железо сделает свое дело!

Кончик кочерги приблизился к разбитой физиономии Макса. Его голова дернулась от ужаса. Глядя на него, я понял — он не доведет дело до того, до чего я сам не хотел доводить. Внезапно чувство холода и пустоты охватило меня.

— Я скажу, — внезапно пробормотал он и так согнул колени, что они уперлись в мои ноги. — Я все скажу. Мой дом четвертый при въезде в Альтадену. Слева. Дом с белыми ворогами. Записка под подушкой.

Веда отбросила кочергу и отвернулась. Я видел, как дрожь прошла по ее Телу. Я оттолкнул Макса и подобрал кочергу которая начала прожигать пол.

— Теперь поеду я, — сказал я.

— Ладно, — согласилась она.

— Следи за ним и будь осторожна.

— Все будет в порядке. Торопись, Флойд.

Я тронул Веду за плечо, но она отстранилась.

— Я потороплюсь, малышка, только не приближайся к нему, просто наблюдай.

Я подобрал кольт Макса и сунул в карман, а пистолет 25-го калибра положил на полку.

Была холодная и звездная ночь. Мгновение я стоял неподвижно, потирая онемевшие руки. Потом вспомнил выражение чипа Веды: я был абсолютно убежден, что она могла бы убить. Дрожь пробежала по позвоночнику. Я попытался отогнать страх, поднял плечи и быстро зашагал под навес.

До Альтадены я добрался за четверть часа. Часы на приборном щитке показывали начало одиннадцатого, когда я затормозил перед домиком с белой калиткой. Дом был отнюдь не блестящ, но я и не ожидал увидеть дворец. Лунный свет падал на выгоревший палисадник.

Побоявшись, что калитка упадет и рассыпется, если ее тронуть, я перепрыгнул через забор и пошел по затвердевшей грязи, заменяющей дорожку к дому.

Сквозь окно, задрапированное рваной занавеской, пробивался слабенький лучик света.

Я поднялся по обшарпанным ступенькам и позвонил. Запах отбросов и давно замоченного белья ударил мне в нос. Я подумал о Веде, одной, там, в горах, и ее ужасной готовности на любой поступок. Потом подумал о «бьюике», шумевшем перед окном. Если нарваться на патрульную машину, полиция сразу же поймет, где я, и окружит дом Отиса.

Послышались шаркающие шаги, и дверь отворилась.

Я не мог различить, кто открыл дверь, но запах перегара сказал яснее ясного.

— Макс дома?

— Кто его спрашивает?

— Меня зовут Бакстер. Мне кажется, вы — миссис Отис?

— Да, это я.

— Макс говорил мне о вас. Если я правильно понял, он ищет работу. Я мог бы ему кое-что предложить.

— Но сына нет.

Я пытался рассмотреть ее, но было слишком темно.

— Как глупо. Я специально приехал позже, намереваясь застать его дома. А когда он будет?

— Не знаю.

— Очень жаль. Он так просил предупредить его. Я не могу подождать? У меня не будет больше случая наведаться сюда.

— Я собираюсь ложиться.

— У меня в машине есть две бутылки виски, они помогут нам скоротать время, — сказал я, так как расслышал в последней ее фразе раздраженные нотки.

— У вас есть виски? — голос встрепенулся. — О чем говорить, мистер, проходите. Макс все обещает принести бутылку, но дальше обещания дело не заходит.

— Я схожу за виски.

Я подошел к машине, взял бутылки и вернулся. Она открыла дверь в комнату, и керосиновая лампа осветила коридор. Я очутился среди запахов грязи, объедков и несвежего белья. Миссис Отис держалась в тени и внимательно следила за мной. Она была небольшого роста, толстая и грязная. У нее был такой же скошенный нос, как и у Макса. Но на этом сходство кончалось. В ее глазах не было печали, хотя они тоже были влажными.

— Сядем, — предложил я, — это напиток аристократический, как сказано на этикетке.

Это рассмешило старуху, и она облизнулась. «Пропитана винными парами», — говорил Макс. Это соответствовало действительности Разыскав два грязных стакана, она наполнила свой до краев, предоставив мне возможность не снимать шляпу, если я того пожелаю.